В переходный период, в условиях системного и экономического кризиса, социальное положение педагогических и научно-педагогических работников настолько сильно, что это не могло не сказаться на общественном поведении интеллигенции в сфере образования.
Традиционно относимые к интеллигенции, работники образования в значительной своей части перестали соответствовать этому понятию и перестали претендовать на ту роль, которую Ранее традиционно выполняла (так, по крайней мере, считалось) интеллигенция.
Социальное положение образовательной интеллигенции стало крайне противоречивым и двусмысленным. Оставаясь работниками умственного труда, но поставленные в тяжелейшее материальное положение, педагогические работники (особенно в сельской местности) вынуждены искать дополнительные средства существования: подсобное сельское хозяйство, "челночная" торговля и т.п. Особое положение "умственных" работников в этих условиях размывается, интеллектуальная составляющая труда снижается, авторитетность профессии и ее носителей в глазах общества падает. И не госслужащие, и не пролетарии, и не средний класс - вот что такое учительская интеллигенция в настоящее время.
Не случайно в борьбе за свои права, постоянно нарушаемые государством и неуважаемые обществом, учительство вынуждено прибегать к чисто "пролетарским" методам борьбы: забастовки, коллективные голодовки и другие коллективные акции протестного характера. В то же время школьная и вузовская интеллигенция демонстрирует все возрастающую неспособность идейно и духовно воздействовать на общество и государство. В ее среде усиливаются обывательские настроения, равнодушие и к либеральной идее, и к социалистической, и к национал — патриотической. В условиях тоталитарного государства интеллигенция либо боролась с ним, осуждая его, либо шла в услужение тоталитарному режиму, славила "отечество наше свободное", где "так вольно дышит человек".
В первом случае — физическое уничтожение, моральное шельмование, ад ГУЛАГа, в лучшем случае — изгнание. Во втором — комфортное лакейство, подачки со стола "вождей", беспринципный конформизм, а часто и наивная вера в высшую справедливость занятой позиции. Но и в том и в другом случае интеллигенция была занята "своим делом". Сейчас же, в условиях зарождающейся демократии и складывания рыночных отношений она попросту не востребована ни государством, ни обществом.
В условиях демократии неизбежно теряется "народно-заступническая" функция образовательной интеллигенции. Заступаться можно (и должно) за бесправный и униженный народ, высказываться — за безгласный народ. В условиях даже несовершенной демократии народ все менее нуждается в поводыре, заступнике, толкователе, выразителе чаяний народных.
Не пора ли нам сделать вывод о том, что все мы являемся свидетелями и участниками исторического акта ухода интеллигенции как общественной группы. И это "ни хорошо и ни плохо". Как "ни хорошо, и ни плохо" было существование интеллигенции в России в течение 200-х лет.
Интеллигенция уходит в прошлое, потому что в настоящем формируется гражданское общество, которому не нужны поводыри. Гражданскому обществу нужны интеллектуалы, а не интеллигенция; рационализм и компетентность, а не эмоции и подвижничество. Нужны профессионалы умственного труда, а не профессиональные революционеры и властители дум.
Интеллигенция — порождение переходного периода от феодализма к капитализму. Дитя "перехода" — она инстинктивно заинтересована в неустойчивом состоянии общества. Тогда она объясняет, поучает, формирует взгляды, образ будущего, пути движения к нему, вызывая в обществе то "горе от ума", что эйфорию от перемен.
Сейчас учится говорить сам народ. И наша задача — не пытаться по инерции навязывать учителям и профессорам теперь не свойственные им "интеллигентские" функции, а добиваться условий для повышения их интеллектуального уровня. Не откровений и идей надо обществу от них, а знаний, учености, развитого интеллекта, т. е. в конечном счете очень высокого профессионализма в области умственного труда.
Не хотелось, чтобы мои слова воспринимались как отходная по интеллигенции. Интеллигенции как общественной прослойки, группы, общности давно нет, или почти нет. Когда мы говорим: "учительская интеллигенция", "научная интеллигенция", "творческая интеллигенция" и т.п., то мы просто подменяем понятия. Причислять к интеллигенции по роду занятий и характеру труда — неправильно. Интеллигенции нет, но была, есть и будет интеллигентность. И система образования — от детского сада до университета — очень благоприятная среда для формирования и проявления интеллигентности. И не только можно, но и нужно видеть и адекватно оценивать роль интеллигентов в образовании, а через образование — и во всем обществе.