|
СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ И МИР:
АЛЬТЕРНАТИВЫ РАЗВИТИЯ
(МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИМИДЖ РОССИИ В XXI ВЕКЕ)
Секция 2. Факторы, влияющие на формирование и восприятие
образа России в современном мире
В.Р. Филиппов
Имидж России или палитра мнений?
«О вкусах не спорят, есть тысяча мнений,
Я этот закон на себе испытал…»
В. Высоцкий
Не будучи специалистом в данной проблеме и не располагая сколько-нибудь
репрезентативным эмпирическим материалом, я могу лишь поделиться некоторыми
вполне умозрительными соображениями по поводу общей тематики конференции,
во-первых, и по поводу восприятия французами России и русских, во-вторых.
Соображения эти – результат моего сотрудничества с французскими коллегами –
социальными антропологами, демографами, социологами – во время научных
конференций или в ходе реализации международных научных проектов, взаимодействия
с партнерами в совместных бизнес-проектах, общения с французами во время частных
поездок во Францию. Мне довелось более или менее длительное время проводить в
этой замечательной стране и бывать в различных ее пределах: в Париже, Тулузе,
Ренне, Сан-Мишеле, на Корсике и во французских Альпах.
1. С точки зрения социальной антропологии сама постановка вопроса о
международном имидже России не вполне корректна. Во-первых, в разных странах
этот имидж будет весьма и весьма различным (это вполне очевидно и не нуждается в
специальном обосновании). Во-вторых, даже в границах того или иного
государственного образования, в различных его пределах, доминирующие
представления о нашей стране будут существенно различаться. В-третьих,
отличаться преобладающие мнения о России будут у представителей различных
социально-профессиональных групп населения. В-четвертых, (и это главное!),
суждения о России и россиянах во многом будут зависеть от индивидуального опыта
общения с нами – лучшими или худшими представителями нашей страны: таким
образом, самых разнообразных имиджей Росси будет столько, сколько индивидов
вообще захотят составить о ней собственное мнение.
2. Еще одно существенное обстоятельство: представления о России как о
политической общности, как о носителе государственного суверенитета, и
представления о россиянах и о русских (в ментальности европейцев эти лексические
единицы чаще всего синонимичны) могут существенно различаться и чаще всего будут
различно эмоционально окрашены. Представления о России как о государстве
преимущественно окрашены в сумеречные тона. Что касается суждений о гражданах
нашей страны, в частности о русских, то они куда менее унифицированы, палитра
мнений включает в себя все тона от самых незаслуженно темных до самых
неоправданно радужных. На наш взгляд, это обстоятельство объясняется тем, что
общественное мнение по поводу роли России в европейской и мировой политике
детерминировано преимущественно общегосударственными СМИ (прежде всего
электронными), формирующими единое информационное поле и, соответственно, единые
стереотипы восприятия нашего государства, его внешней и внутренней политики.
Мнение же о «русских» обусловлено в значительной степени опытом межличностного
общения и зависит от того, с кем и как общаются французы во Франции и в России.
3. Россия как политический суверен до сих пор вызывает известное отторжение у
французов. Несмотря на то, что они весьма наслышаны «о перестройке», наша страна
представляется им государством с тоталитарным политическим режимом и
воспринимается как перманентный источник военной угрозы. Примечательно, что
Россия до сей поры представляется как «тюрьма народов» (благодаря крайне
тенденциозной интерпретации ситуации в Чечне), а русские выступают душителями
свободы «покоренных народов»). Примечательно, что аналогии между действиями
чеченских боевиков и, например, террористической активностью басских или
корсиканских националистов не вызывают у французов ни понимания, ни сочувствия.
Не вызывает сомнения, что все это-следствие стереотипов, насаждаемых
официальными масс-медиа, которые, в свою очередь, есть результат вполне
очевидной антироссийской политики стран Евросоюза. К сожалению, электоральные
победы Н. Саркози лишь усилят эти тенденции во французском обществе.
4. В конечном счете, именно опытом межличностного общения обусловлено
различное отношение к «русским» (это вовсе не обязательно «этнические» русские!)
в различных регионах Франции. За последнее десятилетие присутствие россиян во
Франции нарастало лавинообразно. Резко интенсифицировался туристический обмен,
деловое сотрудничество, научные и культурные связи. При этом основной поток
туристов направлен, преимущественно, либо в приальпийские регионы, на самые
престижные горнолыжные курорты Франции (Шамони, Куршевель, Менуир и др.), либо
на южное побережье Франции – в Ниццу, и на Лазурный Берег. Совершенно очевидно,
что отдых в этих знаменитых горнолыжных местечках или на золотых песках, в
фешенебельных пятизвездочных отелях могут позволить себе либо представители
политической элиты России, либо представители крупного российского бизнеса. С
унынием нужно констатировать, что именно они формируют сугубо негативный
стереотип восприятия «русских» в этих регионах. Наши соотечественники здесь
воспринимаются как носители самого дикого барства, как типичные «нувориши»,
склонные к пьянству, публичному разврату, хамству с обслуживающим персоналом и
проч. (Лучшее свидетельство тому – недавние события в Куршевеле и арест группы
известных российских предпринимателей.) Здесь французы держатся в общении с
«русскими» дистанцированно и официально, и, вместе с тем, официанты в ресторанах
зачастую ведут себя нелюбезно и без особых церемоний обсчитывают подгулявших
россиян. Несколько иное отношение к «русским» в Париже. В самых дорогих отелях и
знаменитых ресторанах картина весьма напоминает ту, что была описана выше. В
демократичных ресторанчиках и трехзвездочных отелях отношение к русским
значительно лучше. К сожалению, самый радушный прием и неподдельный интерес к
«русским» и к России мы встречали в тех регионах Франции, где опыт общения с
нашими соотечественниками минимальный – на Корсике, в Бретани.
5. Весьма показательно отношение французских коллег к российскому научному
сообществу (речь идет о тех, кто подвизается на ниве этнологи/культурной
антропологии). К сожалению, французы справедливо отмечают концептуальную
изолированность российского этнологического сообщества и скверное знание (а
главное, амбициозное нежелание знать) иные методологические подходы, давно уже
ставшие доминирующими в западной социальной антропологии. Непонимание у
французских коллег вызывает некоммуникабельность россиян, их неготовность к
дружеским, неофициальным контактам на междунаучных научных форумах. Зачастую они
считают такую некоммуникабельность страхом перед всемогущим КГБ, в то время как
это объясняется безденежьем российских ученых и скверным знанием, а чаще
незнанием французского языка. Увы, французы часто говорят о меркантилизме
российских коллег и неготовности их принимать участие в международных научных
проектах, лишенных финансовой поддержки научных фондов (это тоже легко
объясняется существенной разницей в уровне оплаты труда французских и российских
ученых).
Аннотация
С точки зрения социальной антропологии сама постановка вопроса о международном
имидже России не вполне корректна. Во-первых, в разных странах этот имидж будет
весьма различным. Во-вторых, даже в границах того или иного государственного
образования, в различных его пределах, доминирующие представления о нашей стране
будут существенно различаться. В-третьих, отличаться преобладающие мнения о
России будут у представителей различных социально-профессиональных групп
населения. В-четвертых, суждения о России и россиянах во многом будут зависеть
от индивидуального опыта общения с нами. Таким образом, самых разнообразных
имиджей Росси будет столько, сколько индивидов вообще захотят составить о ней
собственное мнение.
Филиппов Василий Рудольфович, д.и.н., зав. сектором сравнительных
этносоциологических исследований Института Африки РАН, г.
Москва
|
|
