Белов С.И. Образ Америки в советском историческом кинематографе периода Холодной войны

Belov S.I. The Image of America in the Soviet Historical Cinema of the Cold War Period

Сведения об авторе. Белов Сергей Игоревич, к.и.н., исполнитель по гранту; ученый секретарь, Санкт-Петербургский государственный университет; Центральный музей Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., г. Балашиха. Круг научных интересов: политика памяти, историческая политика, мемориальные конфликты, национально-государственная идентичность, образы врага, холодная война.

Аннотация. В докладе рассматривается возможность оценки эффективности американской публичной дипломатии в СССР в период «холодной войны» посредством использования источников, обычно не принимаемых во внимание официальной историографией, но широко используемых в сфере публичной истории. Центральным сюжетом является историческая память об американских тематических выставках в Советском Союзе в период 1959–1991 гг.

Образ Америки в советском историческом кинематографе периода Холодной войны *

С самого начала периода Холодной войны Советский Союз и США вступили в глобальное противостояние на поле символической политики. Одним из главных инструментов этого противоборства стал кинематограф. Возможность влиять одновременно на все каналы восприятия аудитории закономерно превращала этот вид искусства в приоритетное направление работы для пропагандистов по обе стороны фронта. За период с 1946 г. по 1991 г. на киноэкраны в США в среднем за год выходило по 5 фильмов с советскими персонажами. В СССР за тот же период ежегодно выпускали в прокат по 3 киноленты, среди героев которых присутствовали персонажи с Запада, преимущественно — американцы [1, с. 12].
Это противостояние распространялось в том числе на поле политики памяти. Исторический нарратив по природе своей обладает такими качествами, как символизм, эмоциональная насыщенность, наличие галереи узнаваемых и сравнительно легко визуализируемых образов. Эти свойства превращают его в ценный источник фактуры для кинематографистов, ориентирующихся на динамику социально-политической конъюнктуры [2, с. 32].
Тема отображения образа американцев в советском кино уже не раз поднималась исследователями. Однако никто так и не попытался исследовать ее в контексте политики памяти [3; 4; 5; 6].
Целью данного исследования является оценка позиционирования образа Америки и американцев в период Холодной войны в рамках советской политики памяти посредством кинематографа.
Ознакомление с советской фильмографией периода Холодной войны позволило выявить пул из 23-х исторических кинолент, снятых в СССР на протяжении обозначенного хронологического отрезка. В него входят следующие фильмы: «Встреча на Эльбе» (1949 г.), «У них есть Родина» (1949 г.), «Секретная миссия» (1950 г.), «Заговор обреченных» (1950 г.), «Максимка» (1952 г.), «Деловые люди» (1962 г.), «Начальник Чукотки» (1966 г.), «Освобождение: Огненная дуга» (1968 г.), «Освобождение: Прорыв» (1969 г.), «Сердце Бонивура (1969 г.), «Освобождение: Направление главного удара» (1970 г.), «Освобождение: Последний штурм» (1971 г.), «Освобождение: Битва за Берлин» (1971 г.), «17 мгновений весны» (1971–1973 гг.), «Всадник без головы» (1973 г.), «Смок и Малыш» (1975 г.), «Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Кровавая надпись» (1979 г.), «Корона Российской империи» (1980 г.), «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна» (1981 г.), «Трест, который лопнул» (1982 г.), «Победа» (1984 г.), «Человек с бульвара Капуцинов» (1987 г.), «Зверобой» (1990 г.).
Перечисленные киноленты с известной долей условности можно разделить на две группы. Первая объединяет кинокартины, которые были созданы на основе оригинальных сценариев и исторического дискурса в «рафинированном» виде. Вторая категория включает в себя ленты, представляющие собой результат экранизации литературной классики («Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», «Смок и Малыш»), либо отображающие в целом реалии прошлого, но не привязанные к действительно имевшим место событиям или историческим деятелям.
Внутри корпуса произведений первой категории доминируют кинофильмы, связанные с историей ключевых для советской историографии событий новой и новейшей истории – Октябрьской революции, гражданской войны 1917–1920 гг. и Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. В большинстве случаев американцы представлены в кинолентах в качестве негативных персонажей («У них есть Родина», «Заговор обреченных», «Секретная миссия» и т.д.). Их образы прописываются посредством стереотипов, откровенно демонизированы, им приписываются либо отклонение от норм маскулинности и фемининности, либо их гипертрофия [7, р. 23, 24; 8]. При этом им зачастую приписывается лицемерие: за публичной декларацией дружелюбия персонажи-американцы скрывают враждебные планы («Сердце Бонивура»).
В ряде кинолент представлен дуалистический образ США и американцев. Например, в фильме «Начальник Чукотки» представлен образ американца-колонизатора, открыто обманывающего туземцев и использующего подкуп в качестве инструмента манипуляции местными властями. «Мистер Стенсен» предельно циничен, легко жертвует своими союзниками, но в то же время лицемерен и хорошо умеет втираться в доверие. Для того, чтобы защитить свои коммерческие интересы, он готов пойти на любые меры, вплоть до организации военного переворота. В то же время США представлены как страна победившего научно-технического прогресса, центр концентрации всевозможных материальных благ (доступных, однако, только людям с деньгами).
Двойственный образ американцев можно встретить и в таких фильмах, как «Встреча на Эльбе» и «Победа». Дуализм позиционирования в данном случае принимает иной вид: «плохим американцам», лояльным политическому режиму США, противопоставляются «хорошие», представители прогрессивной общественности, которые положительно относятся к СССР и потому находятся под давлением со стороны руководства. При этом «хорошие» американцы вынуждены приспосабливаться, сотрудничать с режимом, чтобы избежать социальной дисквалификации.
Наиболее позитивно американцы представлены в цикле кинокартин Ю. Озерова «Освобождение» (1968–1971 гг.). Образы западных союзников, в том числе в плане визуализации и сценографии, лишены элементов демонизации и стереотипизации. Однако в то же время оценка роли США в борьбе с нацистской Германией несет на себе отпечатки негативного позиционирования. В частности, создатели акцентируют внимание на том, что руководство Соединенных Штатов до последнего оттягивало открытие второго фронта. До аудитории доносят мысль о том, что руководство элиты США преследовали корыстные интересы и не были до конца верны союзному долгу. Наконец, создатели фильма формируют у зрителя представление о том, что вклад США в победу над Германией является малозначимым по сравнению с достижениями СССР.
Второй категории кинокартин свойственна меньшая степень негативации персонажей-американцев. Последнее, впрочем, объясняется скорее обстоятельствами создания их первоисточников – произведений американской и британской литературы, чем спецификой подходов снимавших картины кинематографистов.
Тематика соответствующих кинокартин тесно привязана к теме Фронтира – покорения Дикого Запада, освоения Аляски и т.д. На этом фоне позитивный имидж США и антиобраз Америки тесно переплетаются. Пионеры-первооткрыватели наделяются привлекательными, подчеркнуто маскулинными чертами («Смок и Малыш», 1975 г.; «Зверобой», 1990 г.). Среди позитивных черт персонажей-американцев, формирующих паттерны поведения киногероев, можно отметить предприимчивость, независимость и целеустремленность, стремление следовать своеобразному «кодексу поведения джентльмена» («Трест, который лопнул», 1982 г.; «Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна», 1981 г.; «Человек с бульвара Капуцинов», 1987 г.).
В то же время гипертрофия этих качеств формирует галерею вызывающих отторжение образов, связанных с широким распространением криминала, авантюризмом и мошенничеством, господством «права сильного», пренебрежением дружескими и семейными связями, практикой судов Линча и т.д. («Деловые люди», 1962 г.; «Всадник без головы», 1973 г.). Значимым элементом антиобраза США является также существование разнообразных религиозных сект, включая тоталитарные объединения («Шерлок Холмс и доктор Ватсон: Кровавая надпись»).
В целом необходимо признать, что для советского исторического кино была характерна тенденция к отрицательному позиционированию американцев и США. Создаваемые в рамках этого тренда образы чаще всего отличали высокая степень стереотипности и низкий уровень реализма. Впрочем, влияние этих факторов во многом нивелировалось работой психологических механизмов категоризации и стереотипизации, а также наличием мощного эмоционального фона, привязанного в сознании аудитории к контексту конкретных исторических событий.
При этом, в отличие от американских и европейских коллег, советские кинематографисты сравнительно слабо использовали такие тактики формирования негативного образа, как использование антиэстетики и визуальной дегуманизации. Аномийность поведения отрицательных американских персонажей передавалась не только посредством физических манипуляций, но и вербально, усиливая тем самым воздействие на аудиторию.
Также необходимо подчеркнуть, что советский кинематограф фокусировался по большей части на отображении эпизодов совместной истории СССР и США. Ни одна из вышедших на экраны картин не была посвящена крупному событию в истории собственно США (или же фигуре значимого исторического деятеля Америки). Последнее, очевидно, было обусловлено тем, что исторический нарратив, не имеющий отношения к национальному прошлому, рассматривался как малоинтересный для широкой аудитории внутри СССР (за исключением экранизации художественных произведений популярных писателей).

Литература

1. Федоров А.В. Отражения: Запад о России / Россия о Западе. Кинообразы стран и людей. М., 2017.
2. Колесникова А.Г. «Образ врага» в советской пропаганде периода Холодной войны: от события к образу // Приволжский научный вестник. 2011. № 3. С. 30–35.
3. Keen S. Faces of the Enemy : Reflections of the Hostile Imagination. San Francisco, 1986.
4. Kenez P. The Picture of the Enemy in Stalinist Films // Insiders and Outsiders in Russian Cinema. Indianapolis, 2008.
5. Колесникова А.Г. Игровой кинематограф середины 1950–х — середины 1980–х гг. как инструмент советской пропаганды: формирование и актуализация образа врага // Былые годы. 2011. № 1. С. 68–76.
6. Фатеев А.В. Образ врага в советской пропаганде 1945–1954 гг. М., 1999.
7. Yuval-Davis N. Gender and Nation. L., 1997.
8. Рябов О.В. «Мистер Джон Ланкастер Пек»: американская маскулинность в советском кинематографе Холодной войны (1946-1963) // Женщина в российском обществе. 2012. № 4 (65). С. 44–57.

*Публикация подготовлена в рамках поддержанного Российским научным фондом научного проекта № 18-18-00233 «Кинообразы советского и американского врагов в символической политике Холодной войны: Компаративный анализ».