Бетмакаев А.М. Нелиберальная демократия и политика памяти в Венгрии

Betmakaev A.M. Illiberal Democracy and Memory Politics in Hungary

Сведения об авторе. Бетмакаев Алексей Михайлович, к.и.н, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Круг научных интересов: история Германии после 1945 г., политическое развитие современной Венгрии, история международных отношений, современные международные отношения.

Аннотация. В статье исследуются связи между нелиберальным «режимом Виктора Орбана», который возглавляет правительство с мая 2010 г., и его политикой памяти. Показано, как Орбан и его партия Фидес конструируют и управляют историческими мифами в своих политических целях. Официальная интерпретация венгерской истории позволяет легитимизировать режим нелиберальной демократии и оказывает влияние на международный образ Венгрии.

 

Нелиберальная демократия и политика памяти в Венгрии

На парламентских выборах в Венгрии 8 апреля 2018 г. в третий раз подряд победила коалиция партии Фидес и Христианско-демократической народной партии. Эта победа упрочила особый тип политического режима — нелиберальной демократии (по выражению американского политолога Ф. Закарии). По мнению Виктора Орбана, премьер-министра Венгрии с мая 2010 г., время «либеральной недемократии» заканчивается и происходит «возвращение к подлинной демократии» [1].
С 29 мая 2010 г. правительства Орбана работали над расширением контроля государства над многими сферами общественной жизни. Конституционное большинство в парламенте дало премьер-министру возможность изменить институциональные структуры, игнорируя парламентскую оппозицию, и принять новые конституцию, законы о выборах, СМИ и религиозных организациях. Ему также удалось изменить мандат и состав Конституционного суда, назначив его председателем сторонника Фидес [2, p. 11–44].
Правительство изменило учебный план в средних и высших учебных заведениях, чтобы способствовать повышению патриотического духа среди молодежи. Венгерский политолог А. Аг отмечает, что нелиберальные демократии («бархатные диктатуры» по выражению польского политика А. Михника) злоупотребляют исторической памятью, используя ее как «мягкую силу» для своей легитимизации и консолидации власти [3, p. 35–36]. В свете этой оценки мы анализируем происхождение, сущность и основные аспекты политики памяти, а также ее влияние на международный образ Венгрии.
По мнению итальянского исследователя С. Бенаццо, политика памяти Орбана не может быть отделима от его политического проекта [4, p. 199]. Формальной точкой начала перехода к нелиберальной демократии стало принятие в 2011 г. Основного закона, который ввел новый порядок, названный «системой национального сотрудничества» (Nemzeti Együttműködés Rendszere). Эта концепция предполагает иерархически организованное общество, в котором основными элементами являются не индивидуальности, а семьи, работающие на благо страны. Единственным критерием национального самосознания считается «национальная общность», основанная на этнических и кровных узах и реализующая себя в политических идеалах [5, p. 460–461].
Известный российский историк, автор монографии «Мемориальные законы, мемориальные войны» Н.Е. Копосов точно подметил, что преамбула конституции читается как декларативный закон памяти: объявлен вне закона не только «тиранический» коммунистический режим, но и конституция 1949 г., которая была принята вследствие «иностранной оккупации», начатой 19 марта 1944 г. со вторжения в Венгрию немецких войск, а затем советских войск, при этом не делается никакого различия между нацистским и коммунистическим режимами. Более того, для государства поставлена задача сохранять память о коммунистической диктатуре, и конституция (!) предусматривает учреждение Комитета национальной памяти с целью оценки ответственности различных организаций и людей за преступления против венгерской нации [6, p. 154–155].
В основе политики памяти лежит идея, что венгерская национальная независимость исключительно важна, она была нарушена и теперь должна быть восстановлена и защищена. Венгрия изображается как страна, которая долго страдала от внешнего притеснения, а османы, Габсбурги, Советы и, в конечном счете, Европейский Союз фигурируют в качестве врагов венгров. Коллективные воспоминания, включая Трианонский мирный договор 1920 г., нацистскую оккупацию (1944–1945 гг.) и период «народной демократии» (1948–1990 гг.), в интерпретации Орбана и Фидес, предназначены вызвать чувство негодования против иностранцев. Как лидер оппозиции в 1990-е гг. и как глава правительства в 1998–2002 гг. Орбан говорил об истории ХХ века как серии трагедий, которые подвергли опасности достижение освободительных целей антигабсбургского восстания 1848 г. [7, p. 717]
В ознаменование 1000-летия Венгерского государства 1 января 2001 г. первое правительство Орбана передало корону Св. Стефана из Национального музея в парламент. С этого момента, по мнению венгерской исследовательницы Э. Ковач, неоисторизм стал государственной идеологией и ядром официальной пропаганды [8, p. 525–526].
Одно из важнейших мест в неоисторической политике памяти занимает оценка последствий мирного договора 1920 г. как «травмы Трианона»: почти три четверти территории и две трети населения довоенной Венгрии оказались в составе Румынии и новых независимых государствах Чехословакии и Югославии, и этнические венгры этих территорий образовали национальные меньшинства и лишились общего будущего. В июне 2010 г. венгерский парламент принял закон о Дне памяти Трианонского договора — 4-м июне — как Дне национального единства (ранее — День национальной скорби)*. И хотя «культ Трианона» складывался еще до становления нелиберальной демократии, являясь символом крайне правых партий, Фидес использовал его в качестве инструмента в своем политическом дискурсе. Трианон трактовался как конец венгерской belle épochè, поскольку Орбан и его окружение культивируют образ Венгрии эпохи дуализма в качестве «золотого века» венгерского государства [9, p. 184].
Заметное место в культивации играет музей Трианона в г. Варпалота, основанный в 2001 г. группой правых интеллектуалов и общественных деятелей. Музей быстро превратился в полноценный культурный комплекс, включающий образовательный центр, магазин и веб-сайт. После победы Фидес на выборах в 2010 г. музей стал получать государственное финансирование, хотя им управляет неправительственный фонд, благодаря тесным связям с праворадикальной партией Йоббик, которая пролоббировала выделение средств для музея из госбюджета [10, p. 45–48].
Из нарратива о «трианонской травме» проистекает ревизия исторической оценки режима Миклоша Хорти, который был регентом (правителем) Венгрии в марте 1920 — октябре 1944 гг. Возрождение положительной оценки «эпохи Хорти» имеет длинную историю, включающую перенос останков Хорти из Португалии в Венгрию в 1993 г., установку статуй регента и деятелей его эпохи и т.д. [11, p. 234–235]
Однако апология Хорти обернулась проблемой для Фидес, учитывая откровенно антисемитскую политику венгерских правительств в конце 1930-х гг. Поэтому была предпринята попытка уменьшить роль Хорти в преследовании евреев утверждением, что его правительства не играли активной роли в осуществлении Холокоста. Согласно версии Фидес, Венгрия была оккупирована нацистами, и большинство венгерского населения не сотрудничало с нацистами. Чтобы закрепить эту интерпретацию нацистской оккупации Венгрии, в июле 2014 г. в Будапеште был установлен новый памятник: орел, который олицетворяет нацистскую Германию, нападает на архангела Гавриила, символ невинной Венгрии. Памятник вызвал не только протесты в оппозиционных СМИ, но и сооружение альтернативного памятника в ходе флешмоба «Живой мемориал — моя история», когда сотни людей принесли семейные фотографии и другие реликвии, чтобы напомнить о преступлениях в годы Второй мировой войны [12, p. 247].
Не следует, однако, рассматривать этот протест как отражение мнения большинства. По мнению венгерского историка К. Унгвари, большинство граждан не чувствуют, что они имеют какое-либо отношение к Холокосту. Они думают, что это — в основном проблема «немцев». Именно эти общественные настроения Фидес использовала, устанавливая памятник. Предсказуемое безразличие венгерского общества и небольшое число демонстрантов косвенно превратили протест в проправительственную демонстрацию [13, p. 399–400].
При этом вряд ли пострадала международная репутация правительства Орбана, например, в глазах Израиля. В июле 2017 г. во время визита израильского премьер-министра Нетаньяху в Будапешт, Орбан заявил, что правительство Хорти «сделало ошибку и даже совершило грех […], потому что мы решили сотрудничать с нацистами вместо того, чтобы защитить еврейскую общину». Как полагает венгерский политолог Ф. Лацо, просто «грех» и сокрытие его под неопределенной формулировкой «сотрудничества с нацистами» означают, что Орбан на самом деле не готов встретиться с темными сторонами венгерского прошлого [14, p. 99].
В 2010-е гг. венгерское государство сделало значительные усилия, чтобы канонизировать орбановский исторический нарратив с помощью новых учреждений (Институт изучения истории смены режима, Институт исследования коммунизма, Исторический научно-исследовательский институт VERITAS, Комитет национальной памяти, Институт национального наследия) и распространение нового канона в сфере образования [11, p. 225–226].
Политизация истории Венгрии, по мнению британского исследователя М. Туми, служила нескольким целям Орбана: перехватить повестку у конкурентов справа (Йоббик), делегитимизировать любую внутреннюю или внешнюю оппозицию, поскольку оппозиционеры воспринимаются как предатели венгерской нации, и, самое главное, представить Орбана и его партию в качестве исключительных представителей «истинных» венгров [15, p. 88–89]. И хотя орбановская политика памяти в контексте нелиберальной демократии преследовала, в основном, внутриполитические цели, международный образ Венгрии также приобрел новые черты.

Литература

1. Orbán V. Prime Minister Viktor Orbán’s Speech at the Conference “Reinvigorating Growth, Competitiveness and Investment — the EU from the Baltics, Through Central Europe, to the Mediterranean”, 10 November 2016, Budapest. URL: http://www.kormany.hu/en/the-prime-minister/the-prime-minister-s-speeches/prime-minister-viktor-orban-s-speech-at-the-conference-reinvigorating-growth-competitiveness-and-investment-the-eu-from-the-baltics-through-central-europe-to-the-mediterranean.
2. Pap A.L. Democratic Decline in Hungary: Law and Society in an Illiberal Democracy. L., 2017.
3. Ágh A. Cultural War and Reinventing the Past in Poland and Hungary: The Politics of Historical Memory in East-Central Europe // Polish Political Science Yearbook. 2016. Vol. 45. DOI: 10.15804/ppsy2016003.
4. Benazzo S. Not All the Past Needs to Be Used: Features of Fidesz’s Politics of Memory // Journal of Nationalism Memory and Language Politics. 2017. Vol. 11. №2. DOI: 10.1515/jnmlp-2017-0009.
5. Bozóki A. Nationalism and Hegemony: Symbolic Politics and Colonization of Culture // Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State / ed. B. Magyar, J. Vásárhelyi. Budapest, N.Y., 2017.
6. Koposov N. Memory Laws, Memory Wars: The Politics of the Past in Europe and Russia. Cambridge, 2018.
7. Brubaker R., Feischmidt M. 1848 in 1998: The Politics of Commemoration in Hungary, Romania, and Slovakia // Comparative Studies in Society and History. 2002. Vol. 44. №4. DOI: 10.1017/S0010417502000336.
8. Kovács É. Overcoming History Through Trauma: The Hungarian Historikerstreit // European Review. 2016. Vol. 24. №4. DOI: 10.1017/S1062798716000065.
9. Стыкалин А.С. К вопросу о политике исторической памяти в Венгрии Виктора Орбана // Историческая память и культурные символы национальной идентичности: Материалы международной научной конференции / ред. И. В. Крючков. Ставрополь, 2017.
10. Pető A. Revisionist Histories, ‘Future Memories’: Far-Right Memorialization Practices in Hungary // European Politics and Society. 2017. Vol. 18. №1. DOI: 10.1080/23745118.2016.1269442.
11. Rainer M.J. Discourses of Contemporary History in Hungary After 1989 // East Central Europe. 2017. Vol. 44. №2-3. DOI: 10.1163/18763308-04402011.
12. Erőss Á. “In Memory of Victims”: Monument and Counter-Monument in Liberty Square, Budapest // Hungarian Geographical Bulletin. 2016. Vol. 65. №3. DOI: 10.15201/hungeobull.65.3.3.
13. Ungváry K. “One Camp, One Banner”: How Fidesz Views History // Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State / ed. B. Magyar, J. Vásárhelyi. Budapest, N.Y., 2017.
14. Laczó F. New Sensibilities, New Volatilities: Antisemitism in Contemporary Hungary // Antisemitism Studies. 2018. Vol. 2. №1. DOI: 10.2979/antistud.2.1.04.
15. Toomey M. History, Nationalism and Democracy: Myth and Narrative in Viktor Orban’s ‘Illiberal Hungary’ // New Perspectives. 2018. Vol. 26. №1.

* Термин «единство» относится к связям с этническими венграми, живущими за пределами Венгрии.

Комментарии 2

  • Абсолютно признавая пропагандистскую логику формирования политики памяти в случае с Венгрией, которую автор положил в основу текста, хотелось бы узнать его мнение по поводу стереотипов массового сознания, к которым эта политика апеллирует. В частности, насколько они отражают исторические черты венгерского национализма «прекрасной эпохи» существования дуалистической империи? Венгерская элита не разделяла послевоенного (1918 г.) энтузиазма по поводу «пресловутого» права наций на самоопределение? Или эти сюжеты настолько «стерлись» в коллективной памяти, что в «Трианон» можно вкладывать какое угодно пропагандистское содержание? Сасибо Алексею Михайловичу за возможность небанального взгляда на проблему. О.А.

    • Спасибо за интересный вопрос. По моему мнению, Орбан и Фидес скорее пытаются влиять на формирование «новых» стереотипов, чем апеллируют к «старым», хотя, в случае с венгерским национализмом времен дуалистической монархии, отчасти используется представление части венгерских интеллектуалов накануне Первой мировой войны о перспективе трансформации Австро-Венгрии в Венгро-Австрию (в связи со снижением доли немецкого населения). Эта перспектива предусматривала сохранение статуса великой державы, однако была утрачена в результате военного поражения и Трианонского договора. Главное внимание в официальном дискурсе обращено на расчленение венгерской нации (утрата территорий и появление венгерских меньшинств в новых странах), чем на обретение независимости от Вены. Напрашивается аналогия – дезинтеграция СССР («крупнейшая геополитическая катастрофа») и провозглашение суверенитета России.