АШПИ 
Krasilnikova E.I. Politics of Memory in the Past and Present of Siberia (20th – Early 21th Century): Prospects of Studying
Сведения об авторе. Красильникова Екатерина Ивановна, д.и.н., доцент, профессор Новосибирского государственного технического университета, г. Новосибирск. Круг научных интересов: историческая память россиян в прошлом и современности, политика памяти, отечественная история ХХ в.
Аннотация. В статье представлены перспективы междисциплинарного исследования политики памяти на примере сюжетов из истории и современности Сибири. В центре исследовательского внимания находятся исторические символы и коммеморативные практики, которые использовались разными политическими субъектами на разных этапах истории и современности в процессах, нацеленных на социально-политическую саморегуляцию региона. Автором объясняется актуальность исследования, обусловленная контекстами «мемориальной эпохи», в условиях которой различные политические субъекты стремятся контролировать мемориальные процессы, вырабатывая и реализуя собственную политику памяти, которая нередко оборачивается манипулированием общественным сознанием. Приводится постановка цели и задач исследования, кратко характеризуются основные направления современных исследований политики памяти, предлагается методология исследования, обозначается круг источников.
Политика памяти в прошлом и настоящем Сибири (ХХ — нач. ХХI в.): перспективы изучения*
Современность нередко называют «мемориальной эпохой». Сегодня мемориальные события и процессы захватывают большие социальные группы, подчас целые регионы, страны и народы. Процессы мемориализации в современном мире преимущественно политизированы. Государство, политические, общественные и религиозные организации стремятся к контролю над исторической памятью общества, видя в его отношении к прошлому ценный ресурс символической политики. Именно поэтому актуальной задачей для социально-гуманитарного знания становится формирование критической, научно обоснованной позиции в отношении публичных коммемораций, отражающих острую конкурентную борьбу между разными версиями исторического прошлого, которые навязывают обществу различные политические силы, нередко используя приемы манипулирования общественным сознанием.
В последние десятилетия широко используется понятие исторической политики и родственное ему понятие политики памяти — деятельности государства и других акторов, направленной на утверждение тех или иных представлений о коллективном прошлом и формирование поддерживающей их инфраструктуры, образовательной политики и, в ряде случаев, законодательного регулирования [1, с. 33]. Как в прошлом, так и в настоящем политике памяти, которая продуцируется на уровне государства и регионов, не свойственна тождественность. Коммеморации могут выражать, как политическую солидарность региона с центром, так и политический протест против центра. Дисбаланс в соотношении общедоступных населению коммеморативных репрезентаций прошлого страны и региона отражает болевые точки в отношениях между центром и отдельными провинциями, что ведет к обострению социальной напряженности, проявляющейся в разных формах, в том числе и в выплесках агрессии в адрес исторических символов. Поэтому расхождения и противоречия в трендах политики памяти центра и регионов на разных исторических этапах требуют специального изучения. В данном исследовании основное внимание будет сконцентрировано на Сибири, как на регионе, в истории которого не трудно обнаружить множество открытых и латентных политических конфликтов с центральными властями, которые находили отражение в длительных мемориальных процессах и конкретных, ярких коммеморациях. Предполагается изучение исторической преемственности и разрывов в использовании исторических символов и коммемораций, как выражений региональной политики памяти разными акторами в выстраивании социально-политических отношений между Сибирью и центральными государственными властями в исторической ретроспективе, насчитывающей более 100 лет, а также в процессах внутренней, региональной саморегуляции социально-политической жизни.
На материалах Сибири, применительно к ее прошлому и настоящему, политика памяти в исторической ретроспективе изучена слабо. Это дает основание поставить цель исследования, которая состоит в том, чтобы раскрыть специфику политики памяти и проследить в ее рамках динамику использования исторических символов и коммемораций различными акторами региональной политики в сферах выстраивания отношений с центральными властями и в процессах внутренней региональной социально-политической саморегуляции на материалах Сибири XX — нач. XXI в. Для этого предстоит решить ряд задач. Во-первых, разработать теоретическое описание политики памяти в системе идеологического опосредования социально-политической деятельности в контексте развивающегося исторического знания. Во-вторых, нам предстоит решить задачу локализации методологии междисциплинарного исследования политики памяти и ее отдельных репрезентаций в социокультурном пространстве региона. В-третьих, выявить с помощью разработанной методологии логику развития политики памяти в Сибирском регионе, проявлявшуюся в динамике коммеморативной составляющей торжеств, устраивавшихся в честь юбилеев сибирских городов в XX — нач. XXI в. В-четвертых, установить признаки исторической преемственности и разрывов в практиках использования коммемораций и символов прошлого в ходе празднований юбилеев сибирских городов. В-пятых, выявить тенденции увековечивания в монументальных формах памяти о героях и жертвах Гражданской войны в Сибири в прошлом и настоящем. В-шестых, охарактеризовать сибирский сегмент сети исторических парков «Россия — моя история» как новейшее средство утверждения государственного исторического метанарратива в культурном пространстве Сибири (Новосибирск, Омск, Якутск). В-седьмых, выявить особенности репрезентаций исторического прошлого и традиционной культуры одного из коренных народов Сибири на страницах старейшего в Сибири и России литературно-художественного и общественно-политического журнала «Сибирские огни» с 1920-х гг. до современности. В-восьмых, охарактеризовать специфику политики памяти, ее динамику и основные институализированные формы использования исторических символов и коммеморативных практик в условиях региона.
Сегодня политика памяти в разных ее аспектах активно исследуется представителями разных социально-гуманитарных наук, как за рубежом, так и в России. Наиболее заметный вклад в изучение проблем политизации прошлого внесли немецкие ученые, что было обусловлено болезненным процессом переоценки обществом и государством «сложного прошлого» этой страны, связанного с фашизмом и Второй мировой войной. Немецкие авторы ввели в научный оборот само понятие «политика памяти», а также ряд близких ему по значению понятий: «преодоление прошлого», «проработка прошлого», «политика для прошлого», «политика истории», «историческая политика» и др. Осмысление мемориальных процессов в Германии и попыток управления ими со стороны политических акторов вывело немецких исследователей на уровень широкого теоретического обобщения соответствующих вопросов, представленного, в частности, в работах наиболее известного в России автора данного направления — А. Ассман [2]. Другой заметной тенденцией изучения политики памяти на Западе является нацеленность на установление ее связи с формированием различного рода социальных идентичностей, прежде всего, национальных. Классиками этого направления исследований можно признать Э. Геллнера [3], Э. Хобсбаума [4], Б. Андерсона [5]. Последнее десятилетие отличается всплеском научного интереса к проблемам политики памяти и в нашей стране.
Современная отечественная социальная теория рассматривает политику памяти в контексте символической политики, как ее отдельную область. Политика памяти как средство формирования и конструирования коллективной памяти россиян на разных исторических этапах, а также как инструмента манипулирования коллективной памятью представлена в наиболее значимых работах этого ряда — А.Е. Копосова [6], А.И. Миллера [7], Г.А. Бордюгова и В.М. Бухарева [8]. Сегодня активно изучаются вопросы о роли политики памяти в формировании российской идентичности и использовании укорененных в исторической традиции политических символов в рамках реализации политики памяти в современной России [9; 10], а также специфика политики памяти в масштабах региона [11].
Проблематика предлагаемого проекта требует проведения междисциплинарного исследования на стыке социальной философии, отечественной истории и политологии. В рамках исследования необходимо произвести конкретное описание политики памяти в системе социально-политической саморегуляции региона и реконструировать ее историческую динамику, что требует применения специальных методов сравнительно-исторического исследования, сравнительно-сопоставительного и диахронического методов. При этом политика памяти должна быть реконструирована и охарактеризована как целостность в системе социокультурной саморегуляции локальных сообществ, включенных с различной степенью локальной специфики в развивающуюся общегосударственную социально-политическую и социокультурную систему. Для этого необходимо использование когнитивных возможностей социокультурного и социально-конструктивистского подходов.
Для раскрытия специфики исторической динамики политики памяти необходимо использование системно-генетического метода. Неизбежное обращение к принципу историзма требует выявить качественные отличия использования в политических целях исторических символов и коммемораций на разных этапах прошлого и настоящего с учетом контекстов общегосударственной политики памяти в ее динамике и с учетом существенно отличающихся друг от друга социально-политических и социокультурных контекстов.
Используемая в исследовании категория политики памяти строится на основании системы категорий, разработанных в рамках направления исследований, известного в мировой науке как «memory studies», предполагающего изучение коллективной памяти и ее включенности в коммеморативные практики, присущие обществу той или иной эпохи и формирующиеся под влиянием политических процессов. В центре нашего исследовательского внимания находятся порожденные политикой памяти коммеморации, символы и связанные с ними нарративы. Изучение проявлений политики памяти в сибирских юбилейных торжествах планируется осуществить в опоре на акторно-ориентированный подход, разработанный М. Бернхардом и Я. Кубриком, предполагающий выявление доминирующей модели политики памяти, которая существует в конкретное время, в конкретном месте в отношении коммеморируемого события («мнемонический режим») в сочетании с изучением конкурирующих коммеморативных инициатив и символического контекста церемоний [1, с. 44]. Символические трансформации публичного пространства на примере монументов и памятников будут исследоваться при помощи метода сравнения с большим количеством случаев, позволяющим выявить общие тенденции мемориализации на том или ином хронологическом отрезке, а также на основе применения интерпретативного анализа конкретных случаев. Изучение политики памяти, которая реализуется посредствам сибирского сегмента сети исторических парков «Россия — моя история», будет осуществляться в опоре на опыт, накопленный в рамках изучения «музеализации памяти», прежде всего, на работы Е.А. Махотиной (оценка структуры, доминант, эмоциональной составляющей экспозиции и музейного пространства в целом) [12, с. 81–83]. Основным методом работы с журналами для установления их роли в формировании политизированных образов национальных районов Сибири в историческом прошлом станет нарративный анализ.
На наш взгляд, наличие обширной базы предполагаемых источников исследования, в которые входит периодическая печать, памятники, музейные экспозиции и разнообразные архивные документы, а также возможность опереться на выводы и методологический опыт наших предшественников, позволит нам реализовать поставленные задачи и расширить представления о роли политики памяти в социально-политической саморегуляции сибирского региона на разных этапах его исторического развития.
Литература
1. Малинова О.Ю. Политика памяти как объект символической политики // Методологические вопросы изучения политики памяти. М.; СПб, 2018. C. 27–53.
2. Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М., 2014.
3. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.
4. Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998.
5. Андерсон Б. Воображаемые сообщества: размышления об истоках и распространении национализма. М., 2016.
6. Копосов Н.Е. Память строгого режима. История и политика в России. М., 2011.
7. Миллер А.И. Россия: власть и история // Pro et Contra. 2009. Т. 13. №3–4. С. 6–23.
8. Бордюгов Г.А., Бухарев В.М. Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь. М., 2011.
9. Малинова О.Ю. Официальный исторический нарратив как элемент политики идентичности в России: от 1990-х к 2010-м годам // Полис. Политические исследования. 2016. №6. С. 139–158.
10. Ачкасов В.А. Роль «исторической политики» в формировании российской идентичности // Журнал социологии и социальной антропологии. 2015. №2. С. 181–192.
11. Горнова Г.В. Коллективная память и практики коммеморации в формировании городской идентичности // Вестник Омского государственного педагогического университета. Серия «Гуманитарные исследования». 2017. №2. С. 18–21.
12. Махотина Е.И. Нарративы музеализации, политика воспоминания, память как шоу: новые направления memory studies в Германии // Методологические вопросы изучения политики памяти. М.; СПб, 2018. C. 75–93.
* Работа подготовлена при поддержке РФФИ. Проект: 19-011-31114 «Политика памяти: исторические символы и коммеморативные практики в системе социально-политической саморегуляции региона (Сибирь ХХ — нач. ХХI в.)»