АШПИ 
Golunov S.V. Territorial Identity in Relation to the “Neighboring Other” and a Changing Urban Landscape: Cases of the Towns of Korsakov and Yuzhno-Kurilsk
Сведения об авторе. Голунов Сергей Валерьевич, д.п.н., доцент, ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, г. Москва. Круг научных интересов: исследования проблем международных границ, отношения РФ с сопредельными государствами.
Аннотация. В статье рассматриваются некоторые особенности развития ландшафтов двух населенных пунктов российско-японского пограничья — Корсакова и Южно-Курильска. В обоих случаях политика памяти по-прежнему остается избирательной, с преобладанием элементов, подчеркивающих исторический приоритет перспективы своей стороны и слабой эмпатией по отношению к перспективе другой стороны. Вместе с тем, привлекательность развития двухсторонних связей стимулирует «открытие заново» сознательно забытого в советский период японского исторического наследия.
Территориальная идентичность по отношению к «сопредельному Другому» и меняющийся городской ландшафт: случаи Корсакова и Южно-Курильска
В настоящей статье рассматриваются особенности развития ландшафтов двух населенных пунктов российско-японского пограничья — Корсакова (население — около 33 тыс. чел.) и Южно-Курильска (более 7 тыс. чел.).
«Японский элемент» сыграл значительную роль в истории как Корсакова, так и Южно-Курильска. История Южно-Курильска (а точнее его предшественника — поселка Фурукамаппу) до 1945 г. была практически полностью связана с Японией. В истории же Корсакова продолжительность периодов российского и японского контроля была примерно сопоставимой: российский населенный пункт Корсаковский пост существовал с 1869 по 1905 гг., тогда как японский населенный пункт Отомари — с 1905 по 1945 гг. (переименование Отомари в Корсаков произошло в 1946 г.). Следует отметить, что городская территория нынешнего Корсакова развивалась гораздо более динамично именно в японский период.
Япония потеряла контроль над обоими населенными пунктами по результатам войны, которая с ее стороны носила отчетливо агрессивный и захватнический характер. При этом и Отомари, и Фурукамаппу были заняты советскими войсками в 1945 г. без сколько-нибудь значительного сопротивления и уже после того, как японское командование приказало своим войскам капитулировать. Через некоторое время после взятия советской армией под контроль Сахалина и Курильских островов японское население было депортировано, и контакты с Японией на долгие десятилетия сократились до минимума. Ныне актуальные представления Японии о «справедливых границах», вместе с вытекающими отсюда территориальными претензиями и самопозиционированием в качестве жертвы исторической несправедливости, были сконструированы не сразу, а в 1950-х гг. [1], когда Япония объявила объектами своих притязаний Южные Курилы и Хабомаи, но не остальную часть Курильских островов и Сахалин.
Советские власти проводили целенаправленную политику стирания памяти о «японском периоде», что выражалось в воспрепятствовании всестороннему изучению наследия губернаторства Карафуто и в пренебрежительном отношении к артефактам японского периода, включая здания и могилы [2; 3]. Вместе с тем, в официальном дискурсе подчеркивалась историческая роль рассматриваемых населенных пунктов в качестве форпостов не только советского, но также и дореволюционного российского присутствия в регионе, включая не совсем типичный для советской политики памяти акцент на деятельности чиновников «царского режима» (показательно, например, что город Корсаков был назван в честь видного государственного деятеля, бывшего генерал-губернатором). Присоединение Южного Сахалина и Курил объявлялось освобождением исконно российских земель от оккупации в результате героических действий военнослужащих советской армии, что было отражено в посвятительных надписях на соответствующих памятниках. Центральные улицы обоих населенных пунктов были названы в честь военнослужащих или подразделений, участвовавших в соответствующих военных операциях 1945 г., например улица Гнечко в Южно-Курильске и улица Краснофлотская в Корсакове.
С конца 1980-х гг. ситуация начала серьезно меняться, все более интенсивно развивавшиеся экономические и гуманитарные контакты с Японией стали приобретать огромную значимость для соседних российских территорий. В условиях тяжелого экономического кризиса 1990-х гг. японские гуманитарная помощь и организованные визиты, а также неформальная трансграничная активность российских предпринимателей стали важнейшими факторами функционирования местной экономики и социальной стабильности. Особенно значимой оказалась японская помощь для Южно-Курильска, очень серьезно пострадавшего от разрушительного землетрясения 1994 и после этого довольно долгий период не получавшего должную помощь со стороны федеральных и региональных властей. Построенный в 1999 г. на японские средства Дом дружбы надолго стал «лицом поселка» и его культурным центром, а также единственным учреждением гостиничного типа, пригодным для размещения японских гостей.
Признание важности японской помощи сочеталось с широко распространенными алармистскими представлениями о том, что Япония может использовать свою экономическую значимость для сопредельных территорий для «ползучей экспансии». При этом местные власти продолжали делать всяческий акцент на исторических символах, подчеркивающих «российскость» территорий, что, видимо, находило поддержку у населения. В центральных частях обоих населенных пунктов были сохранены памятники В.И. Ленину и советским десантникам, около этих памятников по-прежнему проводились ежегодные торжественные церемонии, посвященные «освобождению от оккупантов/милитаристов». В дополнение к прежним памятникам, в г. Корсакове в постсоветский период были сооружены новые памятники в честь генерал-губернатора М. Корсакова (1993), юбилея основанного в 1853 и недолго просуществовавшего Муравьевского поста (2003), адмирала Г. Невельского (2013) и экипажа крейсера «Новик» (2014). Сооруженный в Южно-Курильске в 1999 г. православный храм (в 2011-2012 гг. он был перестроен) рассматривался некоторыми священниками как духовный и физический форпост России [4], причем японские посетители не допускались в этот храм до 2011 г. [2] «Логика форпоста» во многом присутствовала в федеральных целевых программах развития Курильских островов, которые полноценно начали осуществляться со второй половины 2000-х годов. Помимо стремления улучшить имидж России в глазах зарубежных гостей, одной из неформальных целей реализации этих программ, как считается, было желание показать Японии и ее представителям способность данных территорий развиваться без японской поддержки и, следовательно, тщетность надежд добиться от РФ их уступки. В рамках федерально-целевых программ были построены асфальтированные дороги (прежде в поселке почти отсутствовавшие), объекты социальной и культурно-досуговой инфраструктуры, реконструирован местный аэропорт. По некоторым свидетельствам, масштаб перемен в прежде «запущенном» Южно-Курильске в конце 2000-х и в 2010-е гг. впечатлил, а в некоторых случаях и деморализовал японских гостей. [5] Однако вряд ли есть серьезные основания полагать, что эти усилия в ближайшей перспективе способны сделать Южно-Курильск сам по себе привлекательным направлением для японских гостей, которые, в своем большинстве, по-прежнему движимы ностальгическими мотивами.
Несмотря на связанные с территориальным спором проблемы, власти и жители рассматриваемых населенных пунктов быстро осознали, что регулярные визиты японских делегаций (включая визиты в рамках начатой в 1992 г. обменной программы между Японией и Южными Курилами) означают не только японские попытки изменить мнение россиян относительно территориальной проблемы с помощью «мягкой силы», но также и появление новых возможностей, которые открывались в связи с актуализацией интереса гостей к могилам своих предков и архитектурным памятникам периода Карафуто. Кроме того, власти разрешили возведение или реконструкцию ряда памятников, символизировавших прежнее японское присутствие и современную значимость двухсторонних отношений. В 1990-е годы. в Корсакове открылся памятник, посвященный погибшим в 1945 г. жителям Отомари, а в 2001 г. — сквер «Вакканай», посвященный десятилетию побратимских отношений между городами. В 1999 г. статус охраняемого государством памятника получило самое значительное из сохранившихся в Корсакове зданий «периода Карафуто» — здание местного отделения банка Хоккайдо Такусоку. С 1990-х гг., стремясь стимулировать «ностальгический туризм», местные власти стали предпринимать относительно систематические усилия по уходу за пришедшими в упадок японскими могилами.
Со второй половины 2000-х гг., на волне «нефтегазового бума», федеральные и региональные власти стали предпринимать определенные усилия по улучшению внешнего облика ряда населенных пунктов, дабы сделать их более привлекательными для туристов. Как уже отмечалось выше, усилия по развитию Южно-Курильска связаны, прежде всего, с соответствующими федеральными целевыми программами. Город Корсаков же находился в положении «проходного двора», поскольку прибывавшие в одноименный порт японские туристы в Корсакове, как правило, надолго не задерживались, отправляясь из порта в близлежащий областной центр — город Южно-Сахалинск.
Частичная ревитализация центральных городских пространств Корсакова была связана с началом приема его портом японских и других круизных лайнеров в 2013 г. Несмотря на то, что Южно-Сахалинск по-прежнему оставался более привлекательным местом назначения для туристов, Корсаков также приобрел определенную ценность в этом качестве. В результате в центре города появилась пешеходная зона, были реконструированы площадь Ленина и культурно-досуговый центр «Океан», ускорилась реставрация здания банка Хоккайдо Такусоку, планируется обустройство набережной. Вместе с тем, результаты усилий по благоустройству центральной части города рядом наблюдателей оценивается довольно критически [6]. Это дает местным лоббистам основание предлагать гораздо более широкомасштабные и дорогостоящие планы развития центральной части города с целью повысить его привлекательность в качестве самостоятельного туристического центра.
Можно сделать вывод о том, что политика территориальной идентичности обоих населенных пунктов амбивалентна, включая в себе как алармистские элементы, так и осознание важности контактов с сопредельной стороной. Политика памяти по-прежнему остается избирательной, с преобладанием элементов, подчеркивающих исторический приоритет перспективы «своих» (т.е. России и СССР) и слабой эмпатией по отношению к японской исторической перспективе даже в напрямую не связанных с территориальными претензиями контекстах. Вместе с тем, привлекательность развития двухсторонних связей повышает слышимость голоса «японского Другого», что находит свое отражение в «открытии заново» сознательно забытого в советский период исторического наследия и в других особенностях развития городских ландшафтов. Одним из важных мотивов такого развития в последнее время является — сделать рассматриваемые населенные пункты более привлекательными для японских путешественников.
Литература
1. Gorenburg D. The Southern Kurils Islands Dispute // Japan’s Territorial Disputes / Ed. by M. McDevitt and C. Lea. Arlington, 2013. P. 59–74.
2. Литвинцев Д. Российский остров с японской душой // Geo.ru. URL: http://www.geo.ru/puteshestviya/rossiiskii-ostrov-s-yaponskoi-dushoi
3. Пасюков П. Путеводитель «Памятники истории и культуры губернаторства Карафуто» презентован в Южно-Сахалинске // Sakhalin.info. 31.10.2015. URL: https://www.sakhalin.info/news/108248
4. 2012. На курильском острове Кунашир открыт православный храм // Pravmir.ru. 24.12.2012. URL: http://www.pravmir.ru/na-kurilskom-ostrove-kunashir-otkryt-pravoslavnyj-xram
5. Японских гостей поразило и напугало реальное преобразование Кунашира // TIA Ostrova. 29.05.2008. URL: http://www.tia-ostrova.ru/?div=news&id=109064&month=05&year=2008
6. Голубкова Н. Сахалинская хаосятина // Sakhalin.info. 27.05.2019. https://sakhalin.info/weekly/171227