АШПИ 
Ledenev D.V. “Wars of Memory” in the Post-Soviet Space
Сведения об авторе. Леденев Денис Вячеславович, магистр исторических наук, аспирант кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Круг научных интересов: новейшая история, история современных международных отношений после 1991 года, история России, история международных отношений на постсоветском пространстве, политология.
Аннотация. В статье рассматривается проблема «войн памяти» на постсоветском пространстве. По мнению автора, в современный период особенно важными становятся усилия по преодолению «войн памяти», разделяющих, а не объединяющих государства бывшего СССР. Тем более успешные примеры таких усилий присутствуют как на Западе, так и в Союзном государстве России и Белоруссии. Однако автор приходит к выводу, что конфликты по вопросу общей истории и «войны памяти» далеки от завершения, что подтверждается примером Украины, и создание общей исторической концепции хотя бы в рамках СНГ, как и общего учебника истории, потребует долгого периода экономической и политической интеграции.
«Войны памяти» на постсоветском пространстве
В 1991 г. произошло событие, которое в корне изменило сложившуюся ситуацию в мире — распался Советский Союз. Если ранее все произошедшие в стране изменения еще можно было как-то замедлить или повернуть вспять, то после путча ГКЧП и встречи глав России, Украины и Белоруссии в декабре 1991 г. это стало невозможным. Вместе с советским государством распалась и формировавшаяся десятилетиями система международных отношений: вместо биполярной структуры эпохи Холодной войны начала складываться тенденция к однополярности, которая и определяла международные процессы в 1990-х годах. Россия в качестве нового субъекта международных отношений должна была выстраивать внешние связи как с традиционными, так и с новыми партнерами. Персонально эта задача легла на плечи Президента РФ Б.Н. Ельцина и тогдашнего министра иностранных дел А.В. Козырева.
При этом Российская Федерация выступала как официальная правопреемница СССР, который оставил после себя значительное наследие, включающее в себя как материальные факторы — государственную собственность на территории страны и за рубежом, внешний долг, архивы, так и не материальные — подписанные международные договоры, членство в Организации Объединенных Наций и других международных организациях. Особое место в этом наследии занимал нематериальный компонент — концепция общей истории, которая преподавалась на его территории до распада. По объективным и субъективным причинам не все государства бывшего СССР позитивно восприняли эту концепцию, а выработанные за следующие три десятилетия собственные альтернативные версии национальной истории зачастую входили в противоречие друг с другом, что привело к так называемым «войнам памяти».
Коренное изменение подхода к изучению истории в государствах бывшего СССР подтверждает исследование, проведенное российскими учеными в 2008 году на основании ряда проектов. По их результатам был подготовлен доклад под названием «Освещение общей истории России и народов постсоветских стран в школьных учебниках истории новых независимых государств» [1].
Целью проведенного исследования являлось изучение преподавания истории в школах на постсоветском пространстве и, прежде всего, оценка восприятия истории XX века. Учеными были исследованы 187 школьных учебников и учебных пособий Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Казахстана, Кыргызстана, Латвии, Литвы, Молдовы, Узбекистана, Украины и Эстонии. Одновременно были проведены массовые опросы, результаты которых оказались противоречивыми, в том числе из-за примененных методов выборки.
В результате исследования ученые пришли к выводу, что общей чертой школьных учебников новых национальных государств является стремление представить контакты с русскими и Россией как источник бедствий, а советское прошлое и вовсе подвергается забвению. В числе исключений упоминаются лишь Белоруссия и Армения [1, с. 11].
Именно по этой причине, по мнению авторов доклада, молодые люди в возрасте 18–30 лет ничего не слышали о таких событиях, как Февральская революция, или о ХХ съезд КПСС. В этом вопросе по результатам особенно выделяются Узбекистан и Армения.
Следует отдельно отметить и вопрос отношения к И. Сталину, который абсолютно во всех концепциях истории постсоветских государств оценивается как отрицательный персонаж, злодей, кровавый тиран и жестокий диктатор, который проводил политику истребления народа [1, с. 233].
Но здесь также присутствует интересная закономерность: наиболее позитивно образ И. Сталина воспринимался в конце нулевых в Узбекистане (53%) и Кыргызстане (61%), в то время как в той же Белоруссии, которая воспринимает себя правопреемницей БССР, положительно Сталина оценивают лишь 19% опрошенных при негативном отношении 55%.
Эти показатели меньше лишь показателей государств Прибалтики, что объясняется памятью о массовых репрессиях, которые привели к уничтожению значительной части национальной интеллигенции и депортации населения в 1940–1941 годах. В то же время в учебнике по истории Белоруссии для 10 класса Е.К. Новика говорится: «С середины 1950-х до середины 1990-х гг. в Беларуси было реабилитировано более 160 тыс. граждан, пострадавших от политических репрессий. Вместе с тем десятки миллионов жертв политических репрессий в СССР, о которых рассказывается в публикациях последних десятилетий, — не что иное, как миф, запущенный в общественное сознание для дискредитации социалистической системы. Требуются усилия и время для научной разработки проблемы политических репрессий, с тем чтобы подобное больше нигде и никогда не повторилось» [2, с. 85].
Однако совсем недавно памятник Сталину был открыт на территории мемориального комплекса «Линия Сталина». Это показывает двойственный характер отношения современной Белоруссии как к фигуре И.В. Сталина, так и к советскому периоду в целом [3].
Наиболее ярким примером создания новой концепции национальной истории и последующего за этим конфликта с другими государствами при ее продвижении и отстаивании в рамках «войны памяти» выступает, на наш взгляд, Украина. Стержнем новой исторической концепции Украины выступает теория «тысячелетней традиции», ведущая свои корни от «Киевской Руси» как первого протоукраинского государства. Этот тезис вступает в прямое противоречие с концепциями российских историков, которые рассматривают период «Киевской Руси» как этап формирования первого русского государства. Без Киевского периода Россия становится более молодым государством, чем Украина.
По мнению ряда украинских исследователей, праздничные мероприятия по случаю 1150-летнего юбилея России, проходившие в 2012 году, в рамках которых точкой отсчета стало прибытие Рюрика и варягов в Старую Ладогу, позволяют подчеркнуть древность российской государственной традиции без упоминания Киева [4].
В своей новой национальной концепции Украина предстает европейским миролюбивым государством, ставшим жертвой иноземных завоеваний (со стороны Польши и России). Она имеет традицию демократических институтов казачества, а также долгую историю, подтверждающую ее право на независимость. Краеугольным камнем новой украинской истории выступает утверждение, что голодомор 1932–33 годов, унесший 7 миллионов жизней, Чернобыльская катастрофа 1986 года и другие трагедии случились лишь потому, что Украина в то время не была суверенным государством. Таким образом, самостоятельность рассматривается как несомненное благо, интеллектуальная и властная элита прославляет ее как единственную возможность избежать повторения былых трагедий. История играет значительную роль и в том, чтобы отстоять исконное право украинцев на свои земли, когда его начинают оспаривать другие государства, прежде всего Россия. В основу новой исторической теории легла концепция историка Михаила Грушевского, являющегося одним из родоначальников украинской государственности, который разработал концепцию исторического развития украинского народа. «История Украины-Руси» Грушевского, в 11 томах, называется украинскими исследователями «исторической Библией украинского народа» [4].
Оценки украинских историков, как и содержание школьных учебников, изменились в постсоветский период по семи ключевым вопросам:
1. Киевская Русь рассматривается либо как протоукраинское государство, либо как образование, на наследие которого украинцы имеют преимущественное право. Государственным символом Киевской Руси был трезубец, а денежной единицей — гривна, что оценивается как дополнительный аргумент в пользу 1000-летней традиции государственности.
2. Переяславский договор 1654 года считается уже не «воссоединением» двух ветвей одного народа, а скорее конфедеративным договором равных. Украину (точнее — украинское казачество) к нему принудило нежелание Польши признать ее третьим членом Польско-Литовской конфедерации.
3. Царская власть оценивается сугубо отрицательно, ибо принесла в Украину крепостничество, ликвидацию национальной элиты и денационализацию.
4. Австрийское господство в Галиции оценивается более положительно, ибо оно позволило сформировать украинскую нацию.
5. Украинская Народная Республика, Гетманщина и Директория в период 1917—1921 годов объявлены законными попытками создания собственного государства.
6. Сталинизм назван инициатором открытой войны против украинского языка, культуры, национальной элиты. Искусственно вызванный голодомор 1932—33 годов признан геноцидом украинцев.
7. Партизаны-националисты из Украинской Повстанческой Армии в годы Второй мировой войны изображаются борцами и против нацистов, и против коммунистов. Тем не менее, для украинской постсоветской историографии это самый противоречивый и сложный период [4].
По всем указанным вопросам новая концепция украинской истории напрямую противоречит российской историографии указанных событий, что создает реальные предпосылки для «войны памяти» и пропагандистских спекуляций с обеих сторон.
В 2014 году на постсоветском пространстве появилось новое интеграционное объединение — Евразийский экономический союз (ЕЭС), который, несмотря на ведущую роль экономической составляющей, пытается сформировать и общее гуманитарное ядро. В этих условиях, по нашему мнению, особенно важными становятся усилия по преодолению «войн памяти», разделяющих, а не объединяющих государства бывшего СССР. Тем более успешные примеры таких усилий присутствуют как на Западе, так в Союзном государстве России и Белоруссии [5]. Есть также опыт альтернативного представления об общей истории региона, предпринятый редакцией российско-американского журнала «AbImpeprio» и изначально задуманный как экспериментальный учебник по истории всей Северной Евразии [6].
Однако, конфликты по вопросу общей истории и «войны памяти» далеки от завершения, что подтверждается примером Украины, и, по нашему мнению, создание общей исторической концепции хотя бы в рамках СНГ, как и общего учебника истории потребует долгого периода экономической и политической интеграции.
Литература
1. Освещение общеи? истории России и народов постсоветских стран в школьных учебниках истории новых независимых государств / ред. А.А. Данилов, А.В. Филиппов. М., 2009.
2. Новик Е.К., История Беларуси, 1917–1945 гг.: учебное пособие для 10-го класса учреждений общего среднего образования с русским языком обучения. Минск, 2012.
3. Герасимчик В. «Война памяти». Как изменилось восприятие общей истории гражданами постсоветских стран. URL: http://eurasia.expert/voyna-pamyati-kak-izmenilos-vospriyatie-obshchey-istorii-grazhdanami-postsovetskikh-stran
4. Кузё Т. Историческая память и формирование наций на постсоветском колониальном пространстве // Nationalities Papers. 2002. №2.
5. Антонович И.И. Союзное государство Беларуси и России: история и современность. М., 2014.
6. Новая имперская история Северной Евразии. / Под ред. И. Герасимова. Казань, 2017.