Миронов В.В. «Дети тьмы» и «международное общество»: колониальная политика в оценке Английской школы международных отношений

Mironov V.V. “Children of Darkness” and “International Society”: Colonial Policy in the Assessment of English School of International Relations

Сведения об авторе. Миронов Виктор Владимирович, кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры истории и теории международных отношений Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского», г. Омск.

Аннотация. Статья посвящена оценке роли колониальной политики в работах историков Английской школы международных отношений. Цель статьи — выделить основные этапы в изучении колониальных проблем в концепции международного общества и показать специфику оценок колониализма в историографическом аспекте. Источниками работы выступили тексты ведущих представителей данного научного сообщества. Проведенный историографический анализ показывает наличие трех этапов в изучении колониальной проблематики в Английской школе международных отношений. Они отражают как процессы исторического развития Великобритании во второй половине ХХ века, так и внутреннюю линию эволюции концепции школы. На первом этапе — 1950–1970 гг. — колониальная проблематика не имела самостоятельного значения для анализа международных отношений. Второй период — 1980–1990 гг. характеризуется признаем колониальной политики в качестве института развития международного общества в истории, хотя оценивается противоречиво. Третий — современный этап — показывает важную роль бывших колоний в структуре современного международного общества. В статье проанализированы ключевые аргументы в оценке роли колоний для каждого этапа на материале работ ведущих представителей сообщества. Главный вывод статьи состоит в том, что в способность изменить отношение к колониализму в анализе международного общества объясняет рост интереса к концепции школы в современных странах Азии.
Ключевые слова: Английская школа международных отношений, международное общество, колониализм, Х. Булл.

Summary. This article is devote to assessment of the role of colonial policy in the works of historians in English school of international relation. The aim of the article is identify main stages in the study of colonial problems in the conception of International society and show the specifics of the assessments of colonialism in the historiographical aspects. The sources for the article were the texts by leader’s figures of this scientific community. Historiographical analysis shows the presence of three stages in the study of colonial problems in English school of international relations. They reflect both the process of historical development Great Britain in the second half of XX century and internal line of evolution conception of the school. At the first stage — 1950–1970 — colonial problems did not have independent significance for the analysis of international relation. The second stages included 1980–1990. At this stage, the institutions of international society in history includes colonial policy. However, it is estimate contradictory. The third — modern stage — shows important role by the former colonies in the structure of modern international society. The keys arguments in the assessment of the role of colonial policy for the each stages are studies in the article on the materials of the works by leading representatives of scientific community. Main conclusion of the article is that the ability to change the relationship to colonialism explains the growing interest to the conception of international society in modern Asian countries.
Keywords: English school of International relations, International society, colonialism, H. Bull.

«Дети тьмы» и «международное общество»: колониальная политика в оценке Английской школы международных отношений

Английская школа международных отношений получила известность в силу оригинальной концепции международного общества, развиваемой с 1960-х гг. уже тремя поколениями исследователей. Несмотря на скромное место в современной теории международных отношений, число сторонников Английской школы со временем растет. Этот рост, в первую очередь, обусловлен развитием и приобщением к идеям сообщества ученых из других стран. Любопытно, что страна, которая в свое время создала «империю, в которой никогда не заходило солнце», сумела со временем обеспечить большее доверие к своей науке со стороны ряда бывших колоний, чем страны, которые отрицали колониализм в своей истории и внешней политике. Колониальный аспект концепции международного общества в этом качестве интересен тем, что его эволюция показывает метаморфозы восприятия идей Английской школы в постколониальном мире.
В основе отношения к колониям в концепции школы лежит понятие «международного общества». Классическое определение международного общества было сформулировано Х. Буллом. В 1977 году он писал: «международное общество образуется тогда, когда группа стран, осознавая общность базовых интересов и ценностей, формирует сеть общих правил, норм и институтов» [1, p. 13–14]. Параллельно существует понятие «международная система». Система, в отличие от общества формируется на основе общих интересов, ценностей и политической культуры стран [1, p. 10]. Система представлялась Х. Буллу, с одной стороны, более аморфным аналитическим инструментом в исследовании международной жизни, чем международное общество. С другой, — она также выступала фактором, показывающим существование порядка и преодоление анархии в международных отношениях. Не все участники Английской школы были солидарны с булловским пониманием ключевых концептов, но вектор развития школы в 1960–1970 гг., задавал именно его подход.
Центральным аспектом анализа роли колоний был вопрос об их участии в международном обществе. В целом, можно выделить три этапа в определении места колоний в структуре международного общества в истории Английской школы международных отношений.
Первый этап пришелся на период 1950–1970 гг. Это время становления концепции Английской школы. Колониальная проблематика не играла существенной роли в разработке концепции сообщества, но уже тогда проявилось специфическое отношение к колониям, которое со временем необходимо было преодолеть ради дальнейшего научного развития.
Точка отсчета в понимании места колоний в международном обществе была определена еще Ч. Мэннингом — первым профессором по международным отношениям в Великобритании. Его считают одним из идейных создателей Английской школы. У него не было работ, специально посвященных колониям, но его сильным научным интересом была Лига Наций. Для него международное общество было почти тождественно обществу государств, принимавших участие в работе данной организации. По сути международное общество для ученого — это сообщество цивилизованных, как тогда говорили, стран, разделяющих в отношениях между собой определенные ценности. В первую очередь, международное право, поскольку его нормы есть не что иное, как квинтэссенция практики взаимодействия европейских стран.
Собственно, работа в Лиге Наций и была исходной точкой развития интереса к международным отношениям у ученого. В 1920 гг. он работал в штате сотрудников Международной организации труда, а затем, — личным помощником Генерального секретаря Лиги. Как это было свойственно и для Р. Нибура, Ч. Мэннинг в зависимости от членства в Лиге Наций делил государства на «детей света» и «детей тьмы» и полагал, что международные институты помогают последним избежать ошибок первых [2, p. IX]. Иначе говоря, он искренне полагал, что международные отношения можно улучшить: «Как жизнь людей улучшается совместными усилиями, так и жизнь наций обогащается через освобождение и гармонизацию внутри международного сообщества государств» [3, p. 153]. Отсюда, следовал вывод о том, что общее понимание международных отношений должно строиться на основе коллективной международной справедливости, олицетворением которой для ученого в межвоенный период служила Лига Наций.
Ч. Мэннинг также отмечал, что правила международного порядка исторически определялись великими державами, а Лига помогает преодолеть недостатки подобного великодержавного подхода. Он писал в 1932 г.: «По моему глубокому убеждению, если все члены международного общества примут Лигу Наций, как это сделали британские доминионы и Канада, то мир будет безопаснее, чем он есть сейчас» [3, p. 152]. В этом смысле во взглядах ученого выстраивалась некая иерархия стран по отношению к деятельности ведущего международного института: участники Лиги Наций; независимые государства, не принимающие участия в ее работе; зависимые территории, колонии и доминионы.
В послевоенный период, однако, он не разделял подобного оптимизма в отношении ООН, а процесс деколонизации воспринял едва ли не как личную драму. В частности, он активно критиковал позицию Международного суда за осуждение политики ЮАР. По происхождению ученый был выходцем из этой страны, долгое время возглавлял Южноафриканское общество. Считал, что связь между странами, говоря современным языком, обеспечивала людям его круга вертикальную социальную мобильность. В 1960–1970 гг. он даже опубликовал ряд публицистических статей с говорящим названием «В защиту апартеида!» и считал до конца своих дней, что лучше всех представляет действительное положение дел в Африке. ООН для ученого была бессмысленным собранием многочисленных государств, а не клубом наиболее развитых стран, определявших нормы и ценности международного общества. Таким образом, Ч. Мэннинг заложил и до конца жизни отстаивал цивилизаторский взгляд на колониальную политику, что в общем то отражало реалии международной жизни в первой половине ХХ века, специфику отношений между колониями и метрополией.
В целом, первое поколение представителей Английской школы международных отношений в 1960 — начале 1980-х гг. мало интересовалось колониальными вопросами, что объясняется концентрацией внимания к структурной составляющей в анализе международного общества, акцентом в изучении ключевых международных институтов. На этом этапе колонии не рассматривались как участники международного общества. Само представление о международном обществе строилось на историческом видении европейской политики и на межгосударственных взаимодействиях великих держав. Данное обстоятельство очень хорошо демонстрировало желание европейцев считаться с собственными интересами на фоне сложных кризисов в международных отношениях 1950–1960-х гг. Английская школа изначально формировалась с сильным ощущением собственной исключительности на фоне наработок американской теории международных отношений того периода, а события того времени подталкивали к формированию собственной научной и общественной идентичности.
Второй этап в развитии интереса к колониальной проблематике приходится на 1980–1990 гг. и был связан с попыткой совершенно осознанного формирования сети учеников и приобщения новой генерации исследователей-международников к дальнейшей разработке концепции. Ключевой точкой на данном этапе выступила вторая коллективная монография «Экспансия международного общества», которая продемонстрировала определенный раскол во взглядах ученых на колониализм.
Центральным вопросом книги стал вопрос, как по существу европейское международное общество распространилось на другие страны и приобрело глобальный характер? Отвечая на данный вопрос в монографии обнаружилось две позиции, которым сами участники изначально не придали особого значения. Исследование было построено по проблемно-страноведческому принципу и отражало метод кейс-стади.
Первую позицию представляли в основном первоначальные участники Британского комитета по изучению международной политики — так изначально идентифицировали себя участники школы. Представлена эта линия в книге была в эссе М. Ховарда, А. Уотсона, Д. Гилларда и, даже, Х. Булла, который не являлся историком по образованию. Сводилась эта позиция к тому, что колониализм был исторически закономерным и неизбежным этапом развития европейской международной системы и, впоследствии, глобального международного общества. По степени категоричности оценок колониализма аргументы ученых были разные. А. Уотсон обращал внимание на то, что колониальная политика не была ни регулярной, ни систематической [4, p. 13–32]. М. Ховард дополнил эту идею тем, что преобладание европейцев в международных отношениях объяснялось не столько военным, сколько экономическим и технологическим доминированием стран «Старого света» в ходе колониальной экспансии, что и обеспечило успех колониальной политики [5, p. 32–42]. Г. Гонг ставил акцент на, так называемых, «стандартах цивилизации» при заключении неравноправных договоров, показывая, тем самым, не только насильственные механизмы подключения к международной системе [6, p. 15–46]. Апофеозом данной линии выступило эссе Д. Гилларда, который вообще полагал, что в колониализме виноваты сами колонизуемые. Они не были способны адекватно оценить ситуацию и силы европейских стран и бросили вызов тем, кто в целом был изначально заинтересован в установлении и развитии торговых отношений [7, p. 87–97].
Другая позиция была представлена, как раз, молодой генерацией исследователей (Г. Гонг, Х. Суганами, а лидером новой точки зрения на участие колоний в международном обществе стал Р.Дж. Винсент). Квинтэссенция позиции состояла в том, что в ходе колониальной политики наблюдалось и обратное воздействие колонизуемых на нормы и ценности европейского международного общества. Это подтверждалось кейсами вхождения и участия в нем России, Китая, Японии, Османской империи и проблематикой прав человека.
Россия, изначально не будучи участницей европейского международного общества, стала со временем одним из ключевых игроков в нем, а в XIX веке создателем его норм и институтов. К середине XIX столетия активную колониальную политику России даже приходилось сдерживать, как и в ХХ веке. Именно в силу российского фактора европейские страны приняли вначале в международную систему, а затем, и в международное общество, Османскую империю. Эта страна, географически будучи европейской, долгое время не считалась в силу своих цивилизационных отличий ни участницей международной системы, ни европейского общества. Парижский трактат 1856 года впервые дал стране гарантии как участнице европейской международной системы [8]. Со временем, в ХХ веке она стала и членом международного общества.
Японский кейс, как и китайский, демонстрировали насильственное подключение государств Азии к международному обществу. Япония оказалась «хорошим» учеником, приняв нормы европейского права и дипломатии. Она уже к концу XIX — началу ХХ века обеспечила себе полноправное членство в международной системе: участие в колониальной политике в отношении Китая, заключение англо-японского договора 1902 г., выигрыш в русско-японской войне, участие в Первой мировой войне — все это маркеры развития страны как члена международной системы. Попытка же пересмотреть нормы международного общества закончилась для страны поражением во Второй мировой войне [9, p. 185-199].
Китай, напротив, долгое время не принимал и не разделял ценности и нормы международного общества, в силу чего вошел в него в XIX веке как зависимая держава с серьезными внутренними проблемами. Во второй половине ХХ века подъем Китая показывает перспективы развития международного общества в глобальном масштабе без конфронтации с бывшими обидчиками. Расовая эмансипация, крушение колониализма, членство в Совете безопасности ООН создают возможности для участия страны в международном обществе и демонстрируют готовность включения Китая в современное международное общество [10, p. 172–183].
Наиболее провокационным эссе в рамках этой второй линии анализа выступала статья Р.Дж. Винсента о расовом равенстве. Автор настаивал на том, что это требование было как раз результатом участия колоний и зависимых территорий в функционировании международного общества. Япония в начале ХХ века разгромом России в войне на практике показала победу небелой страны над белой, а деятельность Лиги Наций и ООН, напротив, выступали определенными вехами расового эгалитаризма в ХХ столетии. Итогом этого процесса стал рост международного общества от европейского к глобальному [11, p. 239-254].
Как результат появления двух линий анализа процесса экспансии авторы монографии пришли, в общем-то, к привычному для исторических работ выводу: единство исторического процесса не исключает многообразия вариантов его протекания в конкретных случаях. Таким образом, на этом этапе при разности позиций ведущих участников Английской школы, двойственности оценки колониальной политики, сам колониализм стал восприниматься закономерным этапом в развитии международного общества. И хотя тогда не все участники Английской школы признавали эту позицию, но, сегодня колониальная политика рассматривается не просто фактором развития, но историческим институтом международного общества, помимо пяти классических его институтов, о которых Х. Булл писал в 1970 гг. [1]. Как минимум, уже в 1980 гг. нейтральный по звучанию термин «экспансия» стал мягким синонимом слова «колониализм» в дискурсе Английской школы.
Наступление нового этапа было предопределено рядом объективных и субъективных факторов. В объективном смысле, к концу 1970-х первоначальная повестка школы оказалась исчерпанной работами Х. Булла по анализу структуры международного общества. Произошло изменение формата изучения международных отношений в стране. Они более не выступали уделом забот только лиц аристократического происхождения и выпускников элитарных университетов в Великобритании. Появились влиятельные журналы, вроде «Миллениума», которые сплачивали международников в научное сообщество. В субъективном отношении, этот период характеризуется уходом из школы представителей первого поколения (М. Уайт, Г. Баттерфильд, Ч. Мэннинг). Кроме того, на данном этапе внутри школы появляется устойчивый интерес к современному международному обществу, условиям его дальнейшего развития. В этих условиях, проблематика колониализма стала играть важную роль в концепции сообщества. Пик процесса деколонизации для Великобритании пришелся на 1950-1960 гг. Спустя поколение, к середине 1980 гг. ученые в Великобритании приняли эту реальность и стали относиться к утрате колоний спокойнее. Тем более, что что колониализм стал с 1960-х гг. рассматриваться в качестве преступления по международному праву.
Третий этап, трансформации отношения участников Английской школы к оценке роли колоний наступает с рубежа XX-ХХI вв. Базовым процессом, определяющим развитие научного сообщества стали, так называемые плюралистско-солидаристские споры, которые поставили вопрос о границах применения концепции. Солидаристы настаивают на дальнейшей трансформации международного общества в сторону общества мирового. Отсюда акцент ставится на таких институтах как права человека, проблеме гуманитарной интервенции, новом международном порядке, экономических перспективах развития современного мира, гендерном вызове и т.д.
Плюралисты, напротив, рассматривают, современный международный порядок в традиционных для школы терминах международного общества. В центре их представлений о международных отношениях по-прежнему находится государство. Однако, чтобы международное общество оставалось устойчивым традиционные институты внешнеполитического взаимодействия должны быть дополнены современными представлениями о справедливости. Исключительность современного международного общества состоит еще и в том, что сегодня оно достигло глобальных размеров. Его участниками выступают все страны, а не только цивилизованные. Поэтому и нормативный диалог внутри глобального международного общества должен идти на иной основе ради преодоления новой анархической природы международных отношений. Падение колониализма как раз выступает примером воплощения исторической справедливости в развитии международного общества.
Показательно в этом отношении творчество Р. Джексона — канадского сторонника школы и одного из ярких современных ее представителей. Сам он начинал заниматься колониальной проблематикой в 1970 гг. и считал, что страны Африки не готовы к участию в международном обществе. Они внутренне разобщены, имеют неустойчивую структуру общества, что своеобразно проецируется на внешнеполитические интересы и отсутствие региональных международных институтов [12]. Развитием и апофеозом этой позиции послужила его книга в 1983 с говорящим за себя названием «Квазигосударства» [13]. Однако, спустя лет ученый диаметрально меняет свою позицию и пишет о том, что сегодня возможно создание, так называемого, «глобального пакта» — некоего нормативного консенсуса по ключевым вопросам международной жизни, в котором должны принять участие все страны [14, p. 16–17]. Правда, основой этого пакта для исследователя выступает не столько Устав ООН, сколько Хельсинские решения 1975 года [14, p. 17]. Но важен сам факт изменения отношения ученого к проблеме. Бывшие колонии не выступают более реципиентами цивилизационных усилий со стороны развитых государств, как это было на первом этапе существования Английской школы. Их участие в международном обществе не рассматривается и как амбивалентный феномен, что было свойственно для второго периода развития концепции. Колониализм сегодня считается не просто историческим неизбежным институтом, но закономерно завершенным процессом в ходе становления глобального международного общества XXI века. Участие бывших колоний в нем выступает критически важным условием для понимания современной социальной природы международных отношений и залогом дальнейшего развития международного общества перед лицом угроз и вызовов XXI века. Отсюда формулируется повестка изучения новой международной легитимности.
Таким образом, «переживание» из-за деколонизации мира, породившее резкие и не всегда научные оценки в школе 1960–1980 гг., сегодня можно считать завершенным. Более того, на фоне идей однополярного мира, концепций унилатерализма, гегемониальной стабильности и других подобных теорий, распространенных в американской науке о международных отношениях последних тридцати лет, дискурс Английской школы международных отношений воспринимается как более обоснованный и научный. Американский теоретический мейнстрим хоть в неореалистской версии, хоть в виде неолиберального институционализма, воспринимается в современных государствах Азии и Африки как неоколониальный проект. Он по-прежнему ставит национальные интересы развитых государств в центр изучения международной проблематики. На этом фоне готовность к обсуждению колониального прошлого в рамках широкой и более гибкой модели изучения международного сотрудничества, осознанное подключение к обсуждению концепции исследователей из азиатских стран, делает дискурс Английской школы международных отношений сегодня востребованным, а само научное сообщество демонстрирует рост числа сторонников именно за счет диффузии идей в бывшем колониальном мире.

Библиографический список

1. Bull H. The Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. N.Y., 1977.
2. Manning C.A.W. The Nature of International Society. L., 1975.
3. Manning C. The Politics of British Dominions in the League of Nations. L., 1932.
4. Watson A. European International Society and its Expansion // The Expansion of International Society. Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
5. Howard M. The Military Factor in European Expansion // The Expansion of International Society / Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
6. Gong G. The Standard of “Civilizations” in International Society. Oxford, 1984.
7. Gillard D. British and Russian Relations with Asian Governments in the Nineteenth Century // The Expansion of International Society / Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
8. Парижский трактат от 30 марта 1856 года. URL: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/FOREIGN/paris.htm
9. Suganami H. Japan’s Entry into International Society // The Expansion of International Soceity / Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
10. Gong G. T. China’s Entry into International Society // The Expsion of International Society. Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
11. Vincent R. J. Racial Equality // The Expansion of International Society / Ed. by H. Bull, A. Watson. Oxford, 1984.
12. Jackson R.H. Plural Societies and New States. A Conceptual Analysis. Berkley, 1977.
13. Jackson R.H. Quasi-State: Sovereignty, International Relations and the Third World. Cambridge, 1993.
14. Jackson R.H. The Global Covenant: Human Conduct in a World of States. Oxford, 2000.