Бетмакаев А.М. Трианон, Хорти, Холокост: «спор историков» в контексте политики памяти в Венгрии

Betmakaev A.M. Trianon, Horthy, Holocaust: the “Historikerstreit” in the Context of Memory Politics in Hungary

Сведения об авторе. Бетмакаев Алексей Михайлович, к.и.н, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Область научных интересов: история Германии после 1945 г., политическое развитие современной Венгрии, история международных отношений, современные международные отношения.

Аннотация. В 2012 г. между венгерскими историками состоялась дискуссия, прежде всего в блогосфере, об оценках болезненных проблем национальной истории ХХ века (последствия Трианонского мирного договора 1920 г., антисемитская политика режима М. Хорти межвоенного времени и его ответственности за участие в организации уничтожения евреев немецкими оккупантами). Холокост с самого начала оказался в центре внимания оппонентов. Венгерский «спор историков» происходил на фоне утверждения нелиберальной демократии В. Орбана, который в своей политике памяти положительно оценивал «эпоху Хорти» и подчеркивал значение «травмы Трианона» для формирования национальной идентичности. Этот неоисторизм стал государственной идеологией, ядром национальной пропаганды и вызовом для профессионального сообщества. В ходе дебатов одна часть историков поставила под сомнение ценность Трианона как мифа, другая часть выражала более лояльное отношение к официальной политике памяти. В докладе показано, как национально-консервативное правительство Орбана манипулирует общественным мнением, конструируя новый «большой нарратив» национальной истории: не только венгерские евреи как жертвы Холокоста, но и все граждане Венгрии до сих пор испытывают последствия «травмы Трианона».
Ключевые слова: Венгрия, историография, Трианонский мирный договор 1920 г., Миклош Хорти, Холокост, Вторая мировая война, национализм, политика памяти, Фидес, Виктор Орбан.

Summary. 2012 witnessed a dispute — most notably, in the blogosphere — among Hungarian historians, who took different stands on controversial, hard-hitting issues in the twentieth century Hungarian history: the consequences of the Treaty of Trianon (1920), Miklós Horthy’s responsibility for orchestrating the extermination of Jews by the occupying German forces, and the anti-Semitic laws adopted during the interwar period under his rule. The Holocaust took center stage right from the start. The Hungarian “Historikerstreit” carried on, as Viktor Orbán promoted the concept of “illiberal democracy”. In his politics of memory, he has approved of the Horthy era and emphasized the role of the “Trianon trauma” in forging the national identity. Such “Neo-historicism” became the state ideology, the core of the nationwide propaganda and a challenge to the professional community. During the debate, some historians were reluctant to recognize the myth of Trianon as important; others were more loyal to the official politics of memory. This paper demonstrates how the national conservative government of V. Orbán manipulates public opinion, creating a new “great narrative” of the national history: not only Hungarian Jews, the victims of the Holocaust, but all the citizenry of Hungary still experience the impact of the “Trianon trauma”.
Keywords: Hungary, historiography, Trianon Peace Treaty 1920, Miklos Horthy, Holocaust, World War II, nationalism, politics of memory, Fidesz, Viktor Orbán.

Трианон, Хорти, Холокост: «спор историков» в контексте политики памяти в Венгрии

Начнем с цитаты. «История как научная дисциплина испытывает перегрузки с разных сторон: состояние исторического сознания общества является внешним вызовом, в то время как накопившиеся проблемы внутри науки, ставящие под сомнение методологические основания дисциплины и ее институциональную структуру, представляют собой внутреннее давление» [1, с. 135]. Это замечание петербургского исследователя И.И. Куриллы характеризует состояние, в котором оказались многие венгерские историки в ходе жаркой дискуссии летом 2012 года. В ее центре находились проблемы антисемитизма и наследия Холокоста в национальной истории XX века. Дискуссия привлекла общественное внимание, что дало повод многим специалистам и наблюдателям говорить о венгерском варианте «спора историков»*.
Яркой особенностью венгерской дискуссии было использование блогов и сайтов общественно-политической и культурной тематик. Блогосфера Венгрии до сих пор сохраняет цифровые следы «спора историков» [2–5], позволяя исследователю раскрыть детали полемики**.
При подготовке нашего доклада использовались обзоры венгерских ученых Е. Ковач (Éva Kovács) и М. Риго (Máté Rigó) [7–8]. Они фокусируются на ключевых моментах дискуссии, и, в меньшей степени, затрагивают ее контекст. Для нас же важно исследование места и значения «спора историков» в связи с политикой памяти, которую проводит правительство В. Орбана, находящееся у власти с 2010 года. Указанная цель доклада определяет его задачи: представить позиции оппонентов как отражение общественно-политической повестки; выявить взаимовлияние «спора историков» и общественного дискурса; уточнить значение политики памяти правительства Орбана для развития национальной историографии.
Спор был начат А. Герё (András Gerő), профессором факультета истории Центрально-Европейского университета в Будапеште и директором Института истории Габсбургов, автором множества книг на венгерском и английском языках, по замечанию социолога Е. Ковач, директора исследовательских программ в Венском институте исследований Холокоста им. Визенталя, с уклоном в сторону социальной истории, в особенности, ассимилированных евреев [8, p. 524].
Герё в записи «Академический антисемитизм» на интернет-форуме «Галамус» назвал антисемитскими представления И. Ромшича (Ignác Romsics), написавшего книги по истории Венгрии в XX веке, о Трианонском мирном договоре и межвоенном периоде. Он утверждал, что автор этих книг неявно связан с антисемитским дискурсом в венгерской историографии, в особенности относительно режима Б. Куна (1919 г.), периода М. Хорти и эпохи «советизации» (1945–1948 гг.). Герё обратился к критике подхода Ромшича, которую высказал историк Г. Дьяни (Gábor Gyáni). Еще в 2003 г. Дьяни в книге «Постмодернистский канон» утверждал, что Ромшич является антисемитом, но, по мнению Герё, не решился открыто заявить об этом. Тогда Герё посчитал рассуждения Дьяни чрезмерными, но время заставило изменить его мнение. Герё осудил речь Ромшича при его избрании в Венгерскую академию наук в 2010 г. о советизации венгерской историографии. Ромшич утверждал, что группа историков-коммунистов, включая молодых евреев, напала на так называемых «буржуазных историков». Герё раскритиковал своего коллегу за то, что тот не провел четкой границы между аргументами «буржуазных историков» и собственной точкой зрения, перейдя на антисемитскую интерпретацию событий. Он подчеркнул, что и политики, и историки действовали как коммунисты, а не как евреи. Герё также критиковал оценку «первых двух десятилетий режима Хорти» Ромшичем, который отмечал социальную политику, государственное образование и разнообразие культурной жизни как положительные факторы и антидемократическую политическую систему и социальную иерархию как отрицательные черты режима. Герё отметил, что Ромшич избегает назвать виновных за уничтожение венгерских евреев, как будто жертвы Холокоста были жертвами природных катастроф [2].
Не ответивший сразу на обвинения Ромшич, тем не менее, получил заметную поддержку в академических кругах. В заявлении 86 венгерских историков левых, либеральных и правых убеждений под коллективным именем «Ученики и соавторы» осуждалось обвинение Ромшича в антисемитизме, поскольку Герё поверхностно прочитал случайно подобранные фрагменты из трудов Ромшича и, в результате, не мог не сделать ложных выводов [9]. Количество подписавших заявление постепенно увеличивалось.
Полемичный, эмоциональный и обличительный язык Герё, замечает Е. Ковач, спровоцировал резкую реакцию большого числа историков и видоизменил исследовательский ландшафт: многие эксперты в ходе дискуссии стали обсуждать конкретные исторические подробности либо развернули дебаты по более общим темам, относящимся к актуальной общественной памяти [8, p. 524].
По мнению М. Риго, Герё подчеркнул пробелы в современной национальной историографии с точки зрения ее понимания Холокоста и режима Хорти в тот момент, когда официальная коллективная память и «массовое» увековечивание памяти, поддержанное популярными историческими журналами, казалось, помещали эпоху Хорти в основание приемлемого прошлого для современной Венгрии. В этом контексте вмешательство Герё может быть прочитано как предупреждение возможного прощения за период венгерской истории с 1920 по 1944 годы [7, p. 3–4].
Литературовед Э. Бойтар (Endre Bojtár) был более прямолинеен, чем Герё, задав Ромшичу вопрос: «Вы антисемит?», на который сам дал утвердительный ответ. По его мнению, в своих трудах Ромшич, исследуя эпоху Хорти, не упомянул ни антисемитские законы, ни Холокост, ни освобождение страны в 1945 году. Хорти не был консервативным политиком, а диктатором, виновным в организации массовых убийств [3].
Ромшич ответил на критику Бойтара два месяца спустя после записи Герё. Отвечая Бойтару, он отметил, что использовал категории «еврей» и «еврейское происхождение» по той причине, что ни поведение политиков, ни антисемитские настроения невозможно понять, не принимая во внимание их происхождение. Ромшич оправдывается тем, что он никогда не занимался исследованиями Холокоста и антисемитизма [4].
Е. Ковач называет это объяснение странным, отмечая, что аргументация Ромшича устроила научное сообщество и участников дискуссии. Никто не спросил, как можно было написать краткую историю Венгрии в XX веке, не изучая антисемитизм и Холокост. Заявление Ромшича подразумевает, что эти темы не принадлежат большому нарративу венгерской истории [8, p. 525].
К сожалению, другие участники дискуссии предпочли сосредоточиться на обсуждении дилеммы «антисемит или не антисемит Ромшич», а не на проблемах современной венгерской историографии. Поэтому некоторые историки были разочарованы тем, что дискуссия оказалось далекой от настоящего «спора историков».
Историк Г. Дьяни, упомянутый в первом посте Герё, пытался расширить рамки дискуссии, разместив запись «Трианон против Холокоста» [10]. Он пришел к выводу, что «травма Трианона»*** занимает в венгерской общественной памяти доминирующее положение, с которым Холокост состязаться не может. По мнению М. Риго, эссе Дьяни поднимало ключевые вопросы о возможности венгерского «преодоления прошлого» (нем. Vergangenheitsbewältigung), и венгерская историография, возможно, извлекла бы из этого большую выгоду, чем из дебатов Герё–Ромшич [7, p. 6–7].
Развивая подход Дьяни, культуролог П. Дьёрдь (Péter György) приходил к радикальному заключению. Как и Бойтар, он обращал внимание на роль историков в оспаривании этнического характера венгерской идентичности и призывал к пересмотру исторического и политического канона. Он утверждал, что сгладить «травму Трианона» и создать новую национальную идентичность будет непросто [12].
В новом тексте Ромшича речь шла не о сопоставлении Трианона и Холокоста, предложенном Дьёрдьем, а о мнении Дьяни, который их противопоставил. По мнению Ромшича, венгерские евреи являются частью проекта модернизации и безучастными свидетелями межвоенной политики ревизии Трианонского мирного договора. Он затрагивает и тему Холокоста, отмечая, что Трианон и Холокост были тесно взаимосвязанными компонентами трагичного краха венгерского национал-либерального государственного и национального строительства [13]. Любопытно, замечает Е. Ковач, что «евреи», ассимилированные и участвовавшие в проекте нациестроительства, были внезапно признаны Ромшичем частью венгерской нации — удивительный концептуальный поворот спустя два месяца без какого-либо объяснения [8, p. 525]. Примечательно также, что перевод статьи Ромшича появился во влиятельном немецком журнале «Восточная Европа» [14]: по-видимому, ему также было важно донести до зарубежного читателя свою позицию по чувствительному «еврейскому вопросу».
К началу 2013 г. «спор историков», не придя к консенсусу, казалось, иссяк. Однако в последующие годы темы, поднятые в ходе дискуссии, получили развитие в научных журналах и монографиях. В центре внимания оставалась история Холокоста, что было связано также с приближением 70-летия начала немецкой оккупации Венгрии 19 марта 1944 г., в ходе которой было уничтожено, в основном в Освенциме, более 500 тыс. евреев [15, p. 252].
По мнению венгерского историка Ф. Лацо (Ferenc Laczó), четыре главные проблемы раскалывали венгерское общественное мнение в оценках Холокоста: ответственность венгерской и немецкой администраций; идеологическое объяснение венгерского участия, сосредоточенное на проблемах фашизма и антисемитизма; способы, которыми жертвы Холокоста должны были быть определены; и как были взаимосвязаны венгерский ревизионизм Трианонского договора и история антисемитской политики режима Хорти [16, p. 185].
В поисках ответов на эти вопросы К. Унгвари (Krisztián Ungváry) в монографии «Баланс системы Хорти. Дискриминация, социальная политика и антисемитизм в Венгрии 1919–1944 гг.» исследовал связь между антисемитизмом и социальной политикой в эпоху Хорти и подчеркивал непрерывность венгерской антисемитской политики и ответственность венгров за преступления против евреев до начала немецкой оккупации [17]. В рецензии на эту книгу И. Ромшич, кажется, вновь возвращается к темам «спора историков». Он замечает, что антисемитизм в Венгрии, вспыхнувший после краха Советской республики, не может считаться причиной Холокоста [18, o. 156].
На конференции в Венгерской академии наук «Грех, ответственность, память» 24 апреля 2014 года Ромшич говорил, что без немецкой оккупации, согласованной с Хорти, депортация евреев и, как следствие, их массовое убийство не состоялись бы. И хотя венгерские власти несут ответственность за антисемитское законодательство 1930-х гг., но политика геноцида была привнесена в Венгрию немецкой армией [19, o. 1353].
При этом венгерские историки обращали внимание на противоречия в политике Хорти. В марте 2017 г. на презентации венгерского перевода монографии «Адмирал Хорти» француженки К. Орель (Catherine Horel) И. Ромшич сказал, что с современной точки зрения регент был антисемитом, но еврейских капиталистов рассматривал как партнеров [20].
Тема Холокоста была начальным звеном цепи, потянув которое, можно было вытащить на свет исторические темы, являющиеся и ключевыми, и чувствительными для орбановской политики памяти. В этой цепи режим Хорти выполнял роль связующего звена между Холокостом и Трианоном.
Трианон всегда находился в центре венгерской историографии, порождая многочисленные дискуссии. Например, на международной конференции «Распад Венгрии и Трианонский договор в венгерской и словацкой коллективной памяти 1918–2010 гг.» в июне 2010 года И. Ромшич отметил, что ревизионистская политика режима Хорти была поддержана двумя типами аргументации: историческим нарративом, способствующим культурному и политическому превосходству венгров, и дискурсом, который объединил этнические и географические понятия, чтобы представить центральный бассейн Дуная в качестве унитарного региона с геополитической и экономической точек зрения. Он полагал, что «травма Трианона» была сохранена в социальной памяти и является неотъемлемой частью национального самосознания [21].
Ему возражала Е. Ковач, сформулировав иную интерпретацию преодоления травмы: в течение долгого времени память о Трианоне ни подпитывалась собственным опытом, ни была частью коммуникативной памяти. Трианон используется в идеологии, которая адаптирует исторические дебаты, чтобы быть инструментом в обслуживании политики, давая новую форму существующим отношениям. К сожалению, эти отношения не увеличивают патриотизм, а усиливают чувства ксенофобии, реванша и разочарования [22, o. 50].
Г. Дьяни соглашается с Е. Ковач относительно близкой связи между «культом Трианона» и памятью о Холокосте. Он, однако, предлагает альтернативное объяснение популярности Трианона, полагая, что в венгерской истории нет другого феномена, который мог бы выполнять функцию наиболее важного «памятного места» [23, p. 108–113]. Социолог М. Феишмидт (Margit Feischmidt) идет дальше, называя Трианон «мотором мифа»**** [24, p. 131].
«Культ Трианона» складывался еще до эпохи нелиберальной демократии В. Орбана, являясь символом крайне правых партий. Но в июне 2010 г. венгерский парламент, где большинство принадлежало сторонникам Орбана из партии Фидес, принял закон о Дне памяти Трианонского договора — 4-м июне, как Дне национального единства. Из этого нарратива о «трианонской травме» шел пересмотр оценок режима Хорти. Чтобы вывести Хорти из-под критики за его антисемитскую политику в конце 1930-х гг., были смещены акценты: Венгрия была оккупирована нацистами, большинство венгров не сотрудничало с оккупантами, многие венгры стали жертвами оккупационных властей.
Эту интерпретацию нацистской оккупации Венгрии отражает памятник, открытый в июле 2014 г. в Будапеште: орел, олицетворяющий нацистскую Германию, нападает на архангела Гавриила, символизирующий Венгрию. Памятник «венгерской судьбе» в духе Орбана подвергся критике в оппозиционных СМИ, сотни людей принесли к нему семейные фотографии и другие реликвии, чтобы напомнить о преступлениях режима Хорти [25, p. 247].
Премьер-министр В. Орбан умело манипулировал памятью о Холокосте, который был исключительно немецким проектом, результатом нацистского зла, что отражает доминирующую идею глобальной памяти о Холокосте. Американец Р. Сегал пишет об иронии истории в связи с орбановской политикой памяти. Как и в эпоху до Первой мировой войны, когда венгерские националисты считали евреев, преимущественно в приграничных районах, венграми, чтобы увеличить число венгров и обеспечить венгерское большинство в «Великой Венгрии», то теперь венгерские националисты обращаются к евреям за помощью, только на этот раз к евреям, которых венгерское государство уничтожало во время Второй мировой войны [26, p. 193].
В заключение отметим значение венгерского «спора историков». Несмотря на ее скоротечность, дискуссия показала, как разные школы венгерской историографии пытаются ответить на спорные вопросы национальной истории. Венгерские ученые расходятся в оценках режима Хорти, роли историков в политике памяти и сходятся в признании ответственности представителей венгерского общества и власти за участие в организации Холокоста. По мнению М. Риго, дебаты начали процесс преодоления прошлого среди ученых в гуманитарных науках, и поэтому послужили трамплином для будущих обсуждений между историками и учеными в смежных дисциплинах [7, p. 1].
Однако Е. Ковач не торопится присоединиться к этой оптимистичной оценке: участники дискуссии не смогли обсуждать исторические вопросы как чисто научные проблемы, поскольку их раздражала правительственная политика в области истории. Она спрашивает: «В чем же разница между двумя сторонами? Что парадоксально, когда читаешь их книги, не находишь практически никаких различий в повествовании, методе и теории» [27]. С этой позиции, спор можно рассматривать своеобразной сверкой часов венгерских историков.
Сравнивая венгерский и немецкий «споры историков», отметим, что в общественно-политическом дискурсе ФРГ в результате дискуссии укрепилось представление о коллективной вине за нацистские преступления [28], в то время как в Венгрии большинство граждан не чувствуют, что они имеют какое-либо отношение к Холокосту [29, p. 399]. Это отношение частично формируется и эффективно используется в политике национально-консервативного правительства Орбана.

Примечания

* В 1986–1987 гг. в Западной Германии состоялся «спор историков» (нем. Historikerstreit) консервативного и левого направлений при участии философов, политологов, социологов, журналистов и политиков. Ключевой проблемой спора стало отношение к нацистскому прошлому. Обсуждение сразу вышло за узкие рамки профессиональной полемики. Дебаты привлекли большое внимание средств массовой информации в ФРГ и за рубежом. В итоге, «спор историков» превратился в общественно-политическое событие, имевшее большое значение для настоящего и будущего Германии.
** Материалы немецкого «спора историков» собраны в книге «Historikerstreit: Документация о разногласиях по поводу уникальности национал-социалистического истребления евреев» [6], имевшая множество переизданий.
*** Под «травмой Трианона» в венгерском общественно-политическом дискурсе понимается оценка последствий Трианонского мирного договора 1920 г., по условиям которого почти три четверти территории и две трети населения Венгрии до Первой мировой войны оказались в составе Румынии и новых независимых государствах Чехословакии и Югославии, и этнические венгры этих стран образовали национальные меньшинства и лишились общего будущего [подробнее см.: 11, p. 67–146].
**** Французское слово mythomoteur означает комплекс мифосимволов, или основополагающий миф, который дает этнической группе чувство цели.

Библиографический список

1. Курилла И.И. История или прошлое в настоящем. СПб., 2017.
2. Gerő A. Akadémikus antiszemitizmus. URL: http://www.galamus.hu/index.php?option=com_content&view=article&id=147459:akademikusantiszemitizmus&catid=9:vendegek&Itemid=66
3. Bojtár E. Antiszemita vagy-e? URL: https://www.es.hu/cikk/2012-07-27/bojtar-endre/antiszemita-vagy-e.html
4. Romsics I. Antiszemita vagyok-e? URL: https://www.es.hu/cikk/2012-08-03/romsics-ignac-/antiszemita-vagyok-e.html
5. Gerő A. Akadémikus vágyakozás – A helyét kereső Gyáni Gábor. URL: http://www.galamus.hu/index.php?option=com_content&view=article&id=177382:akademikus-vagyakozas-a-helyet-keres-gyani-gabor&catid=9:vendegek&Itemid=66
6. Historikerstreit: Die Dokumentation der Kontroverse um die Einzigartigkeit der nationalsozialistischen Judenvernichtung / hrsg. E.R. Piper. München, 1987.
7. Rigó M. A Hungarian Version of the Historikerstreit? a Summary of the Romsics-Gerő Debate Among Hungarian Historians // Cultures of History Forum (15.04.2013). URL: https://doi.org/10.25626/0003
8. Kovács É. Overcoming History Through Trauma: the Hungarian Historikerstreit // European Review. 2016. Vol. 24. №4. DOI: 10.1017/S1062798716000065.
9. Tanítványok és szerzőtársak. A történész felelősségéről. URL: http://www.galamus.hu/index.php?option=com_content&view=article&id=149121:a-toertenesz-felelssegerl&catid=9:vendegek&Itemid=66
10. Gyáni G. Trianon versus holokauszt. URL: https://www.es.hu/cikk/2012-08-10/gyani-gabor/trianon-versus-holokauszt.html
11. Putz O. Metaphor and National Identity: Alternative Conceptualization of the Treaty of Trianon. Philadelphia, 2019.
12. György P. Trianon és holokauszt – a múlt jövője. URL: https://www.es.hu/cikk/2012-08-24/gyorgy-peter/trianon-es-holokauszt-8211-a-mult-jovoje.html
13. Romsics I. Trianon és a holokauszt. URL: http://nol.hu/belfold/20120901-huszadik_szazadi_traumaink-1329321
14. Romsics I. Trianon und der Holocaust: Die ungarischen Traumata des 20. Jahrhunderts // Osteuropa. 2012. Bd. 62. №9.
15. Braham R.L. The Politics of Genocide: the Holocaust in Hungary / Condensed Edition. Detroit, 2000.
16. Laczó F. Caught Between Historical Responsibility and the New Politics of History: on Patterns of Hungarian Holocaust Remembrance // Life Writing and Politics of Memory in Eastern Europe / ed. S. Mitroiu. Oxford, 2015.
17. Ungváry K. A Horthy-rendszer mérlege. Diszkrimináció, szociálpolitika és antiszemitizmus Magyarországon 1919–1944. Budapest, 2012.
18. Romsics I. Ungváry Krisztián: A Horthy-rendszer mérlege. Diszkrimináció, szociálpolitika és antiszemitizmus Magyarországon 1919–1944 // Történelmi Szemle. 2013. №1.
19. Romsics I. A Numerus Clausustól a Holokausztig // Századok. 2014. №6.
20. MTI. Eddig ismeretlen anyagok kerültek elő Horthyról. URL: https://magyarnemzet.hu/archivum/mult-ido/eddig-ismeretlen-anyagok-kerultek-elo-horthyrol-3902705
21. Romsics I. Trianon és a magyar politikai gondolkodás // Limes. 2010. №4.
22. Kovács É. Trianon traumatikus emlékezetéről // Limes. 2010. №4.
23. Gyáni G. The Memory of Trianon as a Political Instrument in Hungary Today // The Convolutions of Historical Politics / ed. A. Miller, M. Lipman. Budapest, 2012.
24. Feischmidt M. Memory-Politics and Neonationalism: Trianon as Mythomoteur // Nationalities Papers. 2020. Vol. 48. №1. DOI: 10.1017/nps.2018.72.
25. Erőss Á. “In Memory of Victims”: Monument and Counter-Monument in Liberty Square, Budapest // Hungarian Geographical Bulletin. 2016. Vol. 65. №3. DOI: 10.15201/hungeobull.65.3.3.
26. Segal R. Making Hungary Great Again: Mass Violence, State Building, and the Ironies of Global Holocaust Memory // Agency and the Holocaust: Essays in Honor of Deborah Dwork / ed. T. Kühne, M.J. Rein. Cham, 2020.
27. Ковач Е. История замедленного действия. Венгерский спор историков 2012 года. URL: https://urokiistorii.ru/article/51918
28. Рулинский В.В. «Спор историков» в Германии: проблема ответственности за нацистские преступления // Вестник славянских культур. 2013. №1 (27).
29. Ungváry K. “One Camp, One Banner”: How Fidesz Views History // Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State / ed. B. Magyar, J. Vásárhelyi. Budapest; N.Y., 2017.