Аршинцева О.А. Геополитическое своеобразие Центральной Азии: меняющиеся реалии

Arshintceva O.A. The Geopolitical Identity of Central Asia: Changing Realities

Сведения об авторе. Аршинцева Ольга Алексеевна, канд. ист. наук, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета. Сфера научных интересов: современные международные отношения и внешняя политика государств, политическая история и внешняя политика Великобритании и США, методология международного анализа.

Аннотация. Автор преследует цель выявить внутрирегиональную специфику и особенности международного статуса Центральной Азии как региона, сформировавшегося на части постсоветского пространства. Для осуществления этой цели предпринят аналитический обзор и сопоставление высказываний влиятельных отечественных и зарубежных экспертов-международников и специалистов по экономике, политике, интеграции и проблемам безопасности региона. Дискуссионный характер обсуждения реально отражает противоречивую ситуацию, складывающуюся в регионе, неоднородность моделей и уровней экономического развития, особенности политических режимов, характер их взаимодействия между собой и с внешними акторами. Расхождения в экспертных мнениях обусловлены различиями в их методологических предпочтениях, а также степенью близости их позиций к официальной точке зрения своей страны. Однако большинство аналитиков сходятся в характеристике Центральной Азии как региона с довольно подвижными параметрами: меняются контуры экономического пространства, степень его интегрированности в т.н. Большую Евразию определяется не только и не столько государствами региона, процесс институционализации системы региональной безопасности далек от завершения. Эти выводы выходят далеко за рамки традиционной геополитической парадигмы в качестве основы эффективного экспертного прогнозирования и стимулируют поиски новых аналитических подходов.
Ключевые слова: Центральная Азия, регион, новый регионализм, геоэкономика, безопасность.

Summary. The author aims to identify the intraregional specifics and features of the international status of Central Asia as a region formed in part of the post-Soviet space. To achieve this goal, an analytical review and comparison of the statements of influential domestic and foreign international experts and specialists in economics, politics, integration and security problems of the region has been undertaken. The debatable nature of the discussion really reflects the contradictory situation developing in the region, the heterogeneity of models and levels of economic development, the peculiarities of political regimes, the nature of their interaction with each other and with external actors. The differences in expert opinions are due to differences in their methodological preferences, as well as the degree of proximity of their positions to the official point of view of their country. However, most analysts agree on the characterization of Central Asia as a region with rather mobile parameters: the contours of the economic space are changing, the degree of its integration into the so-called Greater Eurasia is determined not only and not so much by the states of the region, the process of institutionalization of the regional security system is far from complete. These conclusions go far beyond the traditional geopolitical paradigm as the basis for effective expert forecasting and stimulate the search for new analytical approaches.
Key words: the Central Asia, region, new regionalism, geoeconomics, security.

Геополитическое своеобразие Центральной Азии: меняющиеся реалии

Термин «Центральная Азия» в политических смыслах стал широко использоваться после саммита пяти государств региона в Ташкенте (январь 1993 г.). Прежде в советской традиции регион именовался «Средняя Азия и Казахстан». Пример Центральной Азии наглядно демонстрирует условность даже географических границ современных регионов, и еще более подвижными являются другие их параметры. Поэтому предлагаемая формулировка темы носит несколько провокационный характер – в силу того, что автор не разделяет популярные до сих пор в современном международном анализе геополитические концепции, считая их в значительной степени идеологически ангажированными и устаревшими. Предлагаемый текст в каком-то смысле можно рассматривать и как попытку опровержения геополитического примордиализма в конкретном случае с регионом Центральной Азии.
На протяжении всего периода после окончания «холодной войны» и распада СССР Центральная Азия не была обделена вниманием со стороны исследователей с разнообразными тематическими запросами, однако в последние годы отмечается явно повышенный интерес экспертов к региону. Доказательством может служить активность отечественных и зарубежных исследовательских центров, которые разрабатывают центрально-азиатскую тематику. В профессиональном сообществе получили признание экспертные оценки Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН, Центра евразийских исследований СПбГУ, Российского совета по международным делам (РСМД), американского Института Центральной Азии и Кавказа.
При этом экспертные сообщества демонстрируют значительный разброс позиций, оценок и методологий, что затрудняет воссоздание цельной картины, но не отменяет задачи их систематизации. Если академические исследования разных жанров, при всей фундаментальности результатов, чаще фиксируют завершившиеся процессы, то экспертные оценки в большей степени отражают противоречивую реальность происходящего и позволяют выявить наиболее актуальные и дискуссионные сюжеты. В данном случае именно они являются предметом исследования, для достижения его цели экспертные оценки объединены в четыре достаточно самостоятельные тематические группы. Границы между ними носят условный характер, поскольку большинство рассматриваемых позиций носят комплексный характер. Предлагаемый подход позволяет охарактеризовать региональную специфику Центральной Азии и определиться с ее параметрами.
Первую группу можно условно озаглавить «Итоги и перспективы», она объединяет варианты осмысления нынешней ситуации, сложившейся по завершении тридцатилетнего переходного периода, беспрецедентного во многих отношениях, включая характеристику бывшего пространства СССР именно как постсоветского в строгом значении этого определения. Можно утверждать, что все бывшие союзные республики так или иначе преодолели советское наследие в экономике, общественно-политической практике и международных связях. В Центральной Азии формируются новые разнонаправленные внутрирегиональные тенденции и внешние факторы, а степень их устойчивости и перспективы остаются предметом острых дискуссий в экспертном сообществе.
Сам процесс преодоления советского наследия оказался непростым, поскольку в бывшем СССР те республики, которые потом стали называть новыми независимыми государствами Центральной Азии, являлись периферийными территориями (особенно с учетом того, что границы с Китаем и внешней Азией в советские времена были практически закрыты). Директор Института азиатских исследований Султан Акимбеков (Казахстан) подчеркивает, что республики Средней Азии и Казахстан, а также их сообщества были изолированы от внешнего мира за периметром границ СССР, а любые внешние взаимодействия были централизованными. Одним из последствий этого был разрыв связей с исламским миром и процессами, которые в нем происходили. Поэтому в процессе становления новой международной субъектности независимые государства столкнулись с серьезными проблемами, в том числе, с обострением межнациональных противоречий. Однако главный итог состоит в том, что через 30 лет после распада СССР регион Центральной Азии уже не находится в изоляции от внешнего мира [1, с. 46].
Реализовать свою внешнеполитическую самостоятельность для новых государств оказалось непросто. Так, руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского Центра Карнеги (прекратил работу 8 апреля 2022 г.) А. Габуев полагает, что процесс формулирования странами Центральной Азии собственных интересов не завершен. По его мнению, у Казахстана и Узбекистана точно есть потенциал для того, чтобы сохранять независимость, суверенитет и субъектность во внешней политике: «Это можно делать теми способами, которые у них есть. Для Казахстана это многовекторность с приоритизацией союза с Россией. Узбекистан продолжает выходить из каримовских времен и учится жить в более открытом, другом мире. Мире, где Россия более агрессивная, но более слабая, Китай все более активный. Думаю, там идут внутренние дискуссии и о том, как сформулировать свои национальные интересы» [2].
Как выглядит Центральная Азия по сравнению с другими сегментами постсоветского пространства – свой ответ на этот вопрос предлагает Т. Бордачев, программный директор клуба «Валдай». Следует учитывать близкий к официальному статус эксперта, однако его оценка как раз поэтому представляет интерес и показательна для сравнения с менее ангажированными позициями. Он признает, что за тридцать лет государства Центральной Азии прошли собственный и в каждом случае оригинальный путь самостоятельного развития. В силу того, что у них изначально не было перспективы механистического включения в альтернативную юрисдикцию, как это произошло со странами Прибалтики и может произойти с другими республиками западной части так называемого постсоветского пространства, этот исторический опыт оказался уникальным для каждого из центральноазиатских государств, хотя присутствуют и объединяющие их черты [3].
В целом, пережив сложный период становления независимости государств в его составе, регион удивительным образом сохранил свою субъектность. Он не стал «вассалом» ни Китая, ни России, ни США, ни Турции, ни аравийских монархий. Ведущие страны региона, в первую очередь Казахстан, выступают самостоятельными акторами региональной политики. Конечно, Центральная Азия будет оставаться в сердце треугольника Китай—Россия — исламский мир при непременном участии четвертого игрока — США, которые желают регулировать отношения с каждой из сторон треугольника.
Ко второй группе можно отнести представления, на которые наложили отпечаток теоретико-методологические возможности концепции «нового регионализма» и сравнительного анализа развития регионов в условиях нелинейного соотношения глобальных и региональных процессов. В современной регионалистике, как отечественной, так и зарубежной, сформировалась разнообразная повестка, в рамках которой исследователи довольно свободно оперируют пространственными категориями, различая или объединяя территориально-географические, гео- и просто политические, а также другие многочисленные и разнообразные параметры пространства. Подчеркнем, что само по себе деление международного пространства на регионы не является в международных отношениях чем-то новым. Так, известная британская исследовательница Л. Фосетт полагает, что регионализм существовал всегда. Регионы в истории международных отношений могли быть представлены в виде империй, сфер влияния, в виде альянса крупной державы и ее союзников. В современном понимании регионы выделяются как части международной системы, обладающие самостоятельной активностью [4 , с. 429–446]. В рамках «нового регионализма» широкое распространение получила институциональная модель, предложенная финским профессором-географом А. Пааси, который, с одной стороны, широко использует такое неклассическое понятие, как «региональная идентичность» [5], а, с другой стороны, продолжает считать базовым параметром региона его географию. По его мнению, регион — это a priori географическое явление [ 6, с. 475–485].
Классическая география определяет Центральную Азию как район внутреннего стока рек от Китая и Индии до Ближнего Востока. Таким образом, в географическом смысле Центральная Азия – более крупный, чем среднеазиатские республики бывшего СССР, обширный регион, включающий, помимо Средней Азии и Казахстана, Монголию и Западный Китай, с чем согласуется и версия ЮНЕСКО. В более широких географических рамках Центрально-Азиатско-Каспийский регион может охватывать также Азейрбайджан и пограничные с Казахстаном территории России – от Астраханской области на западе до Алтайского края на востоке.
Дискуссии на теоретико-географические темы утрачивают свой отвлеченный, абстрактный характер, как только мы проецируем универсальные постулаты на конкретную региональную ситуацию в Центральной Азии. Географические аргументы в интерпретации региональных элит обретают политическое содержание и нередко обретают новый смысл во внутрирегиональных и международных отношениях. Таким образом, подвижность и условность географических границ региона обусловлена текущими процессами региональной политической самоидентификации.
Третью группу экспертных высказываний, самую обширную и разнообразную, можно тематически объединить под заголовком «Геоэкономика вместо геополитики: специфика процессов региональной интеграции в Центральной Азии». Внутри нее проходит некий водораздел между условно оптимистическими оценками экономического потенциала, достижений и перспектив экономического роста стран региона, с одной стороны, и более критическими экспертными заключениями по поводу конкурентоспособности региональных экономик, избранных моделей модернизации и степени зависимости от внешних игроков. При всех расхождениях большинство экспертов сходятся в том, именно геоэкономика, а не геополитика дает региону перспективу развития.
«Оптимисты» исходят из «центральности» региона, поскольку «центральный» характер его расположения с точки зрения геоэкономического потенциала, который все больше доминирует в мире, создает ему исключительные преимущества и выгоден странам региона. Пересечение коридоров Север—Юг и Запад—Восток, мост между Востоком и Западом, все это определяет направленность геоэкономических процессов в Центральной Азии, способность найти свое уникальное место в глобальной конкуренции между ключевыми игроками, роль в мировом разделении труда и товарных потоках.
Центральная Азия сегодня один из ключевых регионов мира, в котором концентрируются глобальные торговые маршруты, инфраструктурные проекты, переплетаются интересы мировых держав. Экономическое здоровье этого региона имеет ключевое значение и для глобальной безопасности [7, с. 273-296].
Критический взгляд на ситуацию исходит из того, что динамично меняющееся соотношение общемировых трендов глобализации и регионализации сказывается на состоянии геоэкономического пространства Центральной Азии весьма противоречиво. В предыдущие десятилетия, когда глобализационные процессы были на подъеме, это приносило выгоды региону. На фоне современного усиления мировой регионализации и фрагментации внутри самого региона вынужденно происходят обратные процессы: странам и отдельным игрокам приходится искать варианты кооперации, теснее взаимодействовать друг с другом, выстраивать связанность, убирать торговые и политические преграды. При этом нужно учитывать, что степень их сегодняшней связанности недостаточна и, возможно, не соответствует вызовам и потребностям времени. На будущее Центральной Азии будут влиять и острейшие проблемы, которые закладывались не один год, в том числе, исчерпание моделей ресурсных моноэкономик, энергопереход, экологические проблемы, дефицит воды и т.д. [1, с. 42 -46].
При всех сохраняющихся серьезных рисках большинство экспертов фиксируют понятный стратегический вектор развития региона на ближайшие десятилетия. Он складывается из нескольких составляющих, в том числе, это усложнение экономических процессов, модернизация и индустриализация экономик стран региона, встраивание в транзитные потоки не в качестве «перегонщиков», а с собственным конкурентным продуктом. Серьезная перспектива у регионального энергетического сектора, который ожидает непременной перезагрузки с учетом исчерпаемости традиционных энергоресурсов и глобального перехода декарбонизации. При должном уровне инвестиций и инноваций хорошие перспективы есть и у сельского хозяйства. Успешность курса, выбранного новыми государствами региона, определяется не только имевшимися у них стартовыми ресурсами, а прежде всего тем, что было сделано ими для развития и интеграции в глобальную экономику, как и кем из руководства этих стран была проявлена политическая воля, какой курс был выбран при прохождении тех или иных исторических развилок.
Особым, «сквозным», сюжетом во всех высказываниях экспертов по поводу состояния и перспектив региональной экономической ситуации является китайский фактор. Большинство оценок исходит из того, что экономический рост стран Центральной Азии во многом зависит от Китая, но у разных стран в разной степени. Рассуждая в рамках геоэкономической логики, аналитики отмечают, что интересы Китая в Центральной Азии связаны с тремя основными особенностями региона. Во-первых, это своего рода буферная зона между опасными для соседних стран Афганистаном и Синьцзян-Уйгурским автономным районом внутри Китая. Во-вторых, страны Центральной Азии богаты природными ресурсами. Китай, как самый крупный в мире потребитель нефти и газа, не мог проигнорировать энергетическую ценность региона. В-третьих, регион географически расположен в центре Евразийского континента и потенциально вполне мог бы стать его транзитным сухопутным узлом.
По образному определению аналитика из Фонда Карнеги Т. Умарова, Китай постепенно закладывает фундамент для строительства Pax Sinica в Центральной Азии. Особенно успешно ему это удается на уровне отдельных отраслей экономики. Его преимущества неоспоримы по сравнению с другими внешнеэкономическими партнерами стран Центральной Азии, включая как Россию, так и страны Запада. По мнению аналитиков из Фонда Карнеги, Москва не может конкурировать с Пекином в Центральной Азии, поскольку структура экономики никогда не позволит России стать крупным покупателем сырья. Поэтому со стороны Москвы тут скорее речь о конкуренции со странами Центральной Азии за китайский рынок. Но и страны Европейского Союза и США не в состоянии стать альтернативой Китаю ни в торговой, ни в инвестиционной сферах. Пока Евросоюз остается одним из главных инвесторов в экономики центральноазиатских стран, но и тут баланс постепенно смещается в сторону Китая.
Общим местом для большинства экспертных заключений стало признание неоднозначных последствий китайского присутствия в регионе, поскольку торговля, инвестиции, инфраструктурные проекты и другие инструменты, используемые Китаем, создают в евразийском регионе основу для его будущего доминирования во всех сферах. Это, в свою очередь, вызывает в странах Центральной Азии заметные страхи перед «китайской экспансией» и определенные сомнения по поводу того, является ли сотрудничество с Китаем взаимовыгодным для обеих сторон. Поскольку основными проводниками интересов Китая в странах Центральной Азии становятся элиты: высокопоставленные чиновники и их приближенные, крупные бизнесмены, нередко на основе неформальных договоренностей в обход официальных государственных структур, то на фоне относительной слабости политических режимов общественные интересы оказываются незащищенными перед угрозой растущей зависимости от Китая [8].
Четвертую группу можно озаглавить «Геополитическая классика: проблемы региональной безопасности». Однако состояние безопасности далеко от геополитических констант в условиях динамических изменений в самом регионе и меняющегося соотношения внешних интересов. Эту оценку разделяют многие эксперты, даже если они не соглашаются друг с другом по конкретным вопросам. Наиболее категорично высказывается С. Притчин, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН, который полагает, что единой региональной системы безопасности нет. Если было бы возможно констатировать, что пять центральноазиатских государств имеют организации, институты, активы в виде сил быстрого реагирования или возможности поддержки друг друга, тогда это была бы идеальная ситуация. Она бы позволяла региону самостоятельно реагировать на все эти вызовы: быстро решать вопросы по урегулированию внутренних конфликтов между государствами, переформатироваться для внешних рисков и вызовов, чтобы формировать единый фронт, и поддерживать друг друга в случае каких-то внутренних рисков [9].
С этой позицией перекликается оценка профессора Казахстанско-Немецкого университета Р. Бурнашева. Он подчеркивает, что важная особенность при обсуждении стратегий деятельности ключевых игроков в регионе заключается в том, что про Центральную Азию в принципе сегодня нельзя говорить как про целостный единый регион. В этом случае региональные взаимосвязи уходят на второй план, а на передний выходят либо внутренние вопросы, либо то, как на регион оказывают влияние глобальные игроки. И здесь важно понимать место региона в расстановке их сил. По его мнению, Центральная Азия занимает четко и ярко выраженное периферийное положение, что обусловливает восприятие региона глобальными игроками, прежде всего, как транзитной зоны [10].
Эксперты по-разному определяют соотношение постоянных и переменных факторов в архитектуре региональной безопасности, поскольку сама система обеспечения безопасности Центральной Азии находится на стадии формирования. Показательны в этом отношении дискуссии, развернувшиеся сразу после ухода США из Афганистана. Хотя присутствие США в регионе не такое активное, как у России или Китая, однако, как полагает директор Центра евроазиатских, российских и восточноевропейских исследований Джорджтаунского университета (США) А. Стент, это приведет к большей регионализации, и в регионе важными игроками станут не только великие державы, но и другие страны [1, с. 37 ]. Это обусловлено тем, что обстановка в регионах, окружающих Центральную Азию, характеризуется высоким потенциалом конфликтности, который может выступать в качестве внешнего дестабилизирующего фактора. В перспективе, кроме России и Китая, важными игроками в Центральной Азии будут Пакистан, Индия (особенно учитывая тесные отношения Пакистана с Афганистаном) и в какой-то степени Иран и Турция. И поэтому центральноазиатским странам придется и дальше находить баланс между разными игроками в регионе. Показательно, что руководитель американского Института Центральной Азии и Кавказа Ф. Старр после своей поездки по странам региона в августе 2021 г. отметил особую роль центральноазиатских государств в стабилизации ситуации вокруг Афганистана [11].
При этом многие эксперты отмечают, что попытка центральноазиатских государств создать собственными силами эффективный механизм региональной безопасности, позволяющий адекватно реагировать на внешние вызовы и угрозы, пока не получила должного развития.
Подводя итог, можно отметить, что при всем тематическом разбросе экспертных оценок, они сходятся в характеристике Центральной Азии как региона с довольно подвижными параметрами: меняются контуры экономического пространства, степень его интегрированности в т.н. Большую Евразию определяется не только и не столько государствами региона, процесс институционализации системы региональной безопасности находится в стадии становления и носит крайне противоречивый характер, различные группы в региональных политических и экономических элитах по-разному понимают соотношение самостоятельности и зависимости стран региона от внешних акторов.

Библиографический список

1. Эксперт. Специальный доклад «Центральная Азия: 30 лет независимости» 13 декабря 2021 г. URL: https://expert.ru/get_issue_pdf/4611/?ysclid=l2ie7mctmd
2. Габуев А.Т. Что же делать с внешней политикой? URL: https://ua-cam.com/video/xIp1mZvE0YI/to-e-delat-s-vne-nej-politikoj-aleksandr-gabuev.html
3. Бордачев Т. Россия и Центральная Азия: между прагматизмом и геополитикой. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/rossiya-i-tsentralnaya-aziya-pragmatizm-i-geopolitika
4. Fawcett L. Exploring Regional Domains: A Comparative History of Regionalism // Intern. Affairs (Royal Inst. of Intern. Affaires). 1944–2004. Nr. 80/3.
5. Paasi A. A “Border Theory”: an Unattainable Dream or a Realistic Aim for Border Scholars? L., 2011.
6. Paasi A Region and Place: Regional Identity in Question // Progress in Human Geography. 2003. 27,4.
7. Маккамбаев П.А. Современное состояние формирующейся системы региональной безопасности Центральной Азии // Экономика Центральной Азии. 2021. Т.5. №3. URL: https://1economic.ru/lib/112997
8. Умаров Т. На пути к Pax Cinica: что несет Центральной Азии экспансия Китая. URL: https://carnegie.ru/commentary/81265
9. Искандерова А. «Для Центральной Азии остается актуальным вопрос создания институтов с подключением всех стран региона». URL: https://central-asia.institute/dlya-czentralnoj-azii-ostaetsya-aktualnym-vopros-sozdaniya-institutov-s-podklyucheniem-vseh-stran-regiona
10. Центральная Азия: стратегии ключевых геополитических акторов URL: https://stanradar.com/news/full/42889-tsentralnaja-azija-strategii-kljuchevyh-geopoliticheskih-aktorov.html
11. Starr F. Some Bright Spots on a Darkened Sky: Central Asia and Afghanistan Today. URL: https://www.afpc.org/news/events/caci-forum-event-some-bright-spots-on-a-darkened-sky-central-asia-and-afghanistan-today