Букарский В.В. Концептуальные основы российской цивилизации

Данные об авторе. Букарский Владимир Валерьевич, аспирант Кубанского государственного университета, руководитель медиапроекта «Евразийская Молдавия». Круг научных интересов: геополитические факторы формирования российской цивилизации, политико-идеологическая концепция евразийства, геополитика Черноморского региона, этнополитическая ситуация в странах СНГ, взаимоотношения между государством православной церковью в современной России и странах СНГ.

Аннотация. В работе рассматриваются концептуальные основы российской цивилизации, которая, на взгляд автора, является синонимом понятия «русско-евразийский мир» в изложении одного из основоположников евразийства П.Н. Савицкого. Автор рассматривает феномен уникальной российской цивилизации, ссылаясь на описания, данные Н.Я. Данилевским, З. Бжезинским, С. Хантингтоном, С.Л. Удовиком, В.Г. Августиновичем, В.В. Желтовым, Р.Т. Мухаевым и другими исследователями.

Концептуальные основы российской цивилизации

Цивилизацию, по мнению Б.С.Ерасова, можно определить как социокультурную общность, формируемую на основе универсальных (сверхлокальных) ценностей, получающих выражение в мировых религиях, политической культуре, системах морали, права, искусства. Эти ценности сочетаются с обширным комплексом практических и духовных знаний, а также с разработанными символическими системами, способствующими преодолению локальной замкнутости первичных коллективов [1, c. 25].
Понятие «российская цивилизация» мы употребляем в качестве синонима к понятию «русско-евразийский мир», используемого основателями концепции евразийства: «Мы осознаем и провозглашаем существование особой евразийско-русской культуры и особого ее субъекта как исторической личности… Евразия предстает перед нами как возглавляемый Россией особый культурный мир… Евразия-Россия – развивающаяся своеобразная культуро-личность» [2, c. 40–43].
По мнению великого русского философа Н.Я. Данилевского, выраженному в фундаментальном труде «Россия и Европа», Россия не принадлежит к Европе ни с географической, ни с историко-культурной точек зрения. Не является Россия и «усыновленной частью Европы». Данилевский еще в XIX веке высказал мысль, актуальную и сегодня, что Запад стремится всячески ослабить Россию и поощрить сепаратизм на ее окраинах именно вследствие невозможности «переварить» самобытную Россию, являющуюся препятствием для распространения европейской «общечеловеческой» цивилизации [3, c. 75–80].
По мнению С. Хантингтона, Россия является стержневым государством самобытной православной цивилизации. Этот цивилизационный блок, во многом схожий с западным блоком в Европе, стал преемником царской и советской империй [4, c. 251]. По мнению З. Бжезинского, Россия как государство «преднамеренно не представляло себя чисто национальным инструментом, как это принято в западноевропейской традиции, но определяло себя исполнителем специальной наднациональной миссии, с «русской идеей», разнообразно определенной в религиозных, геополитических или идеологических рамках» [5, c.119–120].
В качестве особенностей славяно-православной цивилизации, отличающих ее от Запада С. Хантингтон указывает:
1) византийские корни;
2) 200-летнее татарское иго;
3) бюрократический деспотизм;
4) ограниченное влияние Возрождения, Реформации, Просвещения и других значительных событий, имевших место на Западе [4, c. 56].
Политолог С.Л. Удовик отмечает 5 принципиальных отличий цивилизационного развития России и Западной Европы [6, c. 87–97]:
1) Территориальное отличие. В отличие от густонаселенной Европы, ожесточенно воюющей за передел территорий, Московское княжество под властью Золотой Орды получило возможность развивать торговлю с Востоком, а после своего укрепления и распада Орды беспрепятственно расширяться на север и восток.
2) Природно-климатическое отличие. Если на большей территории Западной Европы средняя зимняя температура была положительной, то на просторах Евразии холодный климат отличался ярко выраженной континентальностью, а земли были средними по качеству. В отличие от Западной Европы, развивавшейся в пределах естественных границ – морей и горных гряд (что позволяло успешно противостоять, например, исламской экспансии), население Руси размещалось в древнейшее время группами, оазисами между дремучими лесами и болотистыми трясинами, тянущимися по водоразделу. Исключительная подвижность населения, разбросанного по огромной территории, стала национальной чертой характера. Суровый климат и природные условия укрепляли общину (мир) – единственную форму выживания в таких условиях.
3) Необходимость сосуществования со Степью. Россия, в отличие от Западной Европы, не имела естественных преград с юга. Ожесточенная борьба со Степью, неизвестная Западной Европе, отвлекала огромные ресурсы. В то же время Степь развивала широту взглядов и твердость духа, благоприятствовала сухопутной торговле на огромные расстояния. Россия через посредничество Золотой Орды позаимствовала у бюрократического Китая ряд ценных качеств, которые назвали бы теперь «способами повышения эффективности управления», и которые Европа начала внедрять на много столетий позже: регулярные переписи населения, почтовая и ямская служба, великолепно организованная канцелярия. В то же время, заимствованные у Орды изощренные системы налогообложения и жесткая иерархия власти приводили к неискоренимой коррупции. Борьба со Степью также способствовала централизации власти.
4) Статусное отличие. В условиях первостепенного значения легитимности правящей элиты московские князья, испытывающие чувство статусной неполноценности, уделяли этому аспекту особое внимание. Этим и объяснимо стремление утвердить наследственную легитимность от Рима и Византии («Москва – Третий Рим»), принятие Иваном Грозным царского титула, утверждение церковной патриархии в Москве, и наконец, признание за Петром I титула императора. Утверждение в глазах Европы через военное преимущество достигалось за счет торможения экономического развития и обнищания населения. С другой стороны, существование на протяжении столетий в условиях непрерывной череды войн выработало в России уникальную способность к оперативной мобилизации сил и ресурсов.
5) Аксиологическое отличие. Еще в Киевской Руси каменное строительство велось по образцу Константинополя и Иерусалима, чем киевские князья подчеркивали преемственность Киева от «святых городов» в деле спасения человечества и претензии на право стать новым центром мира. Именно идея спасения мира и искупления грехов человечества собственными страданиями получила в дальнейшем развитие в идее «Москвы – Третьего Рима». В будущем, по мнению С.Л. Удовика, эта мессианская идеология привела к восприятию коммунистической идеи о спасительной роли пролетариата.
По мнению В.Г. Августиновича, главное различие культурных моделей Европы и России пролегает между европейской идеей линейного прогресса (непрерывного улучшения, построения, включающего даже скачки) и дискретной русской идеей подбора ключа к всеобщему счастью. Это изобретательный (алхимический) подход к решению (разом) проблем, направленный на обход трудностей методологического способа [7, c. 240].
Политолог В.В. Желтов считает, что политическая культура России – это преимущественно подданническая культура, сохраняющая такие традиционные черты, как долготерпение, покорность перед власть имущими, низкая самодисциплина и самоорганизованность, недоверие к государству, склонность к анархии и вместе с тем жажда сильной власти, способной обеспечить порядок, слабое уважение к закону и правам личности, национальное самобичевание и самоуничижение, радикализм, уверенность в наличии простых и быстрых решений сложных проблем [8, c. 323]. Однако, по мнению российского политолога Р.Т. Мухаева, в России подданническая культура дополняется целым рядом специфических черт, обусловленных влиянием цивилизационных, географических и исторических особенностей ее развития:
1. В России политическая культура дуалистична и представляет собой сложное взаимодействие двух социокультурных потоков. Доминирующий поток, охватывающий большинство населения, ориентировался на ценности корпоративизма (коллективизма, соборности), справедливости и равенства, отличался приверженностью патриархальной традиции (привычкой подчиняться властям, потребностью в руководстве и т.д.) [9]. Другие субкультуры отличала приверженность ценностям свободы, индивидуализма, прав человека. Неорганичное сочетание двух систем ценностей в России была обусловлено ее расположенностью между Западом и Востоком [10, c. 86–95].
2. Расколотость и неоднородность российской политической культуры обусловили конфронтационный характер отношений между ее носителями. Противоположные представления и образцы желаемого справедливого общества, существовавшие у разных социальных групп, при низкой общей культуре российского населения, постоянно сталкивались и являлись основой острой, а порой и жестокой, политической борьбы. Именно поэтому Россию сотрясали бесконечные смуты, гражданские войны, революции.
3. Доминирование подданнических политических ориентаций было обусловлено концентрацией политического руководства в руках правящего класса. Естественно-исторические механизмы социальной эволюции (экономические интересы, собственность, конкуренция, рынок), порождавшие зрелое гражданское общество и активистские политические ориентации на Западе, не прижились в России. В основе дифференциации интересов и статусов лежали не механизмы экономического неравенства, а отношения власти. Высокая степень концентрации и централизации всех видов власти у правящего класса приводила к тому, что ослабление его господства оборачивалось нарастанием неуправляемости системы, потерей темпов экономического и социального роста, и, в конечном счете, революциями.
4. Отсутствие свободного индивида и гражданского общества приводит к концентрации политической жизни в рамках правящего класса. Подданническая культура сформировала устойчивые образцы политического поведения, которые сохраняют свою актуальность в современных условиях, несмотря на революционные преобразования ХХ века [11, c. 254].
Американский политолог С. Хантингтон, исследуя принцип соотношения различных стран с Западным миром, причислил Россию, наравне с Мексикой и Турцией, к «разорванным» странам, в которых наличествует одна господствующая культура (русская православная культура в России), но ее лидеры стремятся к другой цивилизации (российская элита видит себя частью европейской цивилизации). Причем если Мексика была «разорванной» на протяжении нескольких лет, Турция – на протяжении нескольких десятилетий, то Россия – в течение нескольких столетий [4, c.209–210]. При этом, как полагает С. Хантингтон, если Россия как стержневое государство русской православной цивилизации примкнет к Западу, то эта самобытная цивилизация перестанет существовать.

Литература

1. Ерасов Б.С. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999.
2. Савицкий П.Н. Евразийство (опыт систематического изложения) // Савицкий П.Н. Континент Евразия. М. 1997.
3. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 2002.
4. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2005.
5. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998.
6. Удовик С.Л. Глобализация: семиотические подходы. Киев, 2002.
7. Августинович В.Г. Разгадка русской истории. Битва за прошлое. М., 2010.
8. Желтов В.В. Политология: Учебное пособие. Ростов-на-Дону, 2004.
9. Кара-Мурза С.Г. Государственный патернализм: цивилизационное измерение. URL: http://www.orossii.ru/content/view/170/10008
10. Гнатюк О.Л. Либерализм в России: Основные этапы, идеи, особенности, перспективы // Правоведение. 1995. №6.
11. Мухаев Р.Т. Теория политики. М., 2005.