АШПИ 
Данные об авторе. Семененко Ирина Станиславовна, доктор политических наук, зав. сектором прикладных социально-политических исследований ЦЭСПИ ИМЭМО РАН, г. Москва. Сфера научных интересов: концептуализация идентичности как ресурса общественного развития; группы интересов как субъекты публичной политики (Россия и ЕС); проблемы взаимодействия бизнеса, государства и гражданского общества, социальная ответственность бизнеса, корпоративное гражданство; тенденции социокультурной динамики России в ХХ – начале ХХI вв.
Аннотация. Отмечая, что социокультурная модернизация нацелена на формирование общей гражданской идентичности как ресурса развития, автор приходит к выводу, что конфликт, который принято описывать как противостояние традиции и современности, может придать новый импульс развитию на основе синтеза элементов традиции и инновации. Возможность такого синтеза закладывается на уровне индивидуальной идентичности, развития личности. Формирование пространства межцивилизационного взаимодействия оказывается результатом усилий интеллектуалов, экспертных сообществ, гражданских инициатив, религиозных и светских организаций на путях развития межкультурного диалога.
Конфликт идентичностей и проблемы формирования гражданских наций
В разнородном обществе, представляющем разные культуры и идентичности, социокультурная модернизация нацелена на формирование общей гражданской идентичности как ресурса развития. Но гражданских и политических скреп оказывается недостаточно для необходимой национально-государственному сообществу социальной солидарности. Кризис мультикультурализма (или, точнее, государственной политики мультикультурализма как системы регулирования принципов социального общежития в рамках национально-государственного сообщества в условиях его культурной неоднородности) поставил этот вопрос в повестку дня публичной политики всех (за исключением разве что маленькой Исландии) развитых стран.
В европейских государствах – наследниках колониальных империй, в странах с большими автохтонными сообществами, обладающих значительным уровнем национально-территориальной автономии, консолидация национально-государственного сообщества на основе гражданской идентичности оказывается важнейшим источником мотивации развития, а размывание такой идентичности углубляет внутренние социокультурные размежевания. Нереализованное стремление утвердить формирующиеся вне и помимо государства идентичности групп и сообществ (принадлежность к которым осознается индивидом как значимая для поддержания его культурного лица и для его индивидуальной самоидентификации) подпитывает выплески политического радикализма.
Противоречия между сообществами, представляющими носителей разных идентичностей, приводят к затяжным политическим конфликтам. Природу таких конфликтов нельзя сводить только к «конфликту идентичностей», у них есть и социальное, и политико-институциональное, и экономическое измерения, но утверждение своих особых прав и легитимация притязаний на особость аргументируется в публичном дискурсе общими, отличными от «других» ориентирами самоидентификации того или иного сообщества или группы. Речь идет и о борьбе меньшинств (расовых, этнических, конфессиональных, гендерных и др.) за признание особых прав и статуса на путях политики идентичности [о концепте и практиках политики идентичности см.: 1], и о широко известных притязаниях политических представителей автохтонных меньшинств на большую независимость от центральной власти вплоть до полного отделения (как в случае Каталонии или Шотландии).
Такие конфликты имеют и очевидные экстерриториальные измерения: объединенные общими ориентирами идентичности меньшинства проводят целеориентированную, и нередко – агрессивную политику идентичности, и их требования социального признания и особого правового статуса уже привели к глубинным социокультурным размежеваниям, которые нынешние политические институты не в состоянии залатать. Конфликты интересов накладываются на конфликты ценностей. Возможно ли «их взаимное признание, конституирующее общее гражданство», о котором пишет такой авторитетный социальный мыслитель, как Юрген Хабермас? В контексте разработанной им теории коммуникативного действия немецкий философ выстраивает модель постсекулярного общества, призванную примирить религиозные и секулярные ценности и картины мира на основе «взаимной рефлексивности» [2]. Однако рефлексивность [3], будучи ключевой характеристикой Современности, не является доминирующим трендом современного развития, ориентированного на конфликт (Э. Гидденс видит «рефлексивность современной социальной жизни в том факте, что социальные практики постоянно исследуются и реформируются в свете вновь поступающей информации об этих же практиках, меняясь в результате этого самого в своих основаниях», а характерную черту современности – «в презумпции всеобщей рефлексивности», в том числе и «рефлексии о природе самой рефлексии» [4, c. 156].
Многомерный конфликт идентичностей – между автохтонными и инокультурными группами, между национальными сообществами в составе современных политических наций, между Центром и регионами, между носителями разных групповых идентификаций и культурных норм оказывается сегодня препятствием на пути консолидации гражданской нации. Трансформируется сам источник, традиционно генерировавший общественно значимые смыслы – государство. Определение «национальное» по отношению к государству до недавних пор воспринималось как само собой разумеющееся. Политическая мысль ХХ века приписывала историческому национальному государству эпохи модерна универсалистские свойства, ориентируя на качество жизни пресловутого «золотого миллиарда» как на желаемый результат развития национально-государственных сообществ. Однако в глобализирующемся мире пути трансформации государственности все более заметно расходятся с нациестроительством в ее привычной исторической трактовке.
Феномен «несостоятельных государств» (failed states) и «проблемных», распадающихся государств (failing states) – одно из ярких проявлений этой тенденции. Изменения на политической карте мира, произошедшие за короткий по масштабам исторического времени период после распада советской системы, ставят получившие новую государственность страны и их граждан перед вызовом самоопределения на основаниях, соответствующих новым реалиям многокультурных обществ. Рост внутренних очагов этнонациональной и этноконфессиональной конфликтности разводит «национальное» и «государственное» начала в системе ценностных ориентиров гражданина. Выплески сепаратистских настроений в регионах представляют угрозу для национального государства, и решения ищут на путях предоставления таким территориям той или иной степени самоопределения (передача полномочий парламентам регионов в Великобритании, «государство автономий» в Испании, особый статус автономии для пяти регионов Италии и пр.).
Формирование общих ориентиров идентичности политических сообществ как основы их «согласия на развитие» становится приоритетом социальной и культурной политики в условиях дестабилизации мирового порядка. В повестке дня национального регулирования — поиски адекватных ответов на риски доминирования этнического самосознания и групповых идентичностей с этническими корнями (этнонациональными, этноконфессиональными): они выстраиваются по принципу исключения и противостояния «иным», перечеркивая интегративные универсалистские основания гражданской идентичности. Между тем строительство государственности путем актуализации этнонационального дискурса в его конфессиональных, лингвистических и других измерениях оказывается едва ли не самым действенным средством утверждения государственного суверенитета, особенно в молодых национализирующихся (по выражению Р. Брубейкера) политиях. Эта актуализация происходит в противостоянии «другим» – бывшей метрополии, «старым» и «новым» соседям. Наличие территориальных споров (Армения – Азербайджан) или подогреваемых в публичном пространстве исторических обид (Польша – Россия) формируют негативную идентичность. Решение таким путем задач национальной консолидации может дать кратковременный эффект, но в условиях социокультурной модернизации происходит его быстрое исчерпание.
Конфликт, который принято описывать как противостояние традиции и современности, может придать новый импульс развитию на основе синтеза элементов традиции и инновации. Возможность такого синтеза закладывается на уровне индивидуальной идентичности, развития личности. Формирование пространства межцивилизационного взаимодействия оказывается результатом усилий интеллектуалов, экспертных сообществ, гражданских инициатив, религиозных и светских организаций на путях развития межкультурного диалога.
Литература
1. Политическая идентичность // Политическая идентичность и политика идентичности. Т. 1. Идентичность как категория политической науки. Словарь терминов и понятий / отв. ред. И.С. Семененко. М., 2011.
2. Хабермас Ю. Против воинствующего атеизма. «Постсекулярное» общество – что это такое? О новом европейском порядке. URL: http://www.russ.ru/pole/Protiv-voinstvuyuschego-ateizma
3. Beck U., Giddens A., Lash S. Reflexive Modernization: Politics, Tradition and Aesthetics in the Modern Social. Stanford University Press, 1994.
4. Гидденс Э. Последствия современности. М., 2011.