АШПИ 
Данные об авторе. Гусар Елена Геннадьевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и практики массовых коммуникаций факультета журналистики Алтайского государственного университета. Сфера научных интересов: лингвокультурология, кросс-культурные коммуникации, дискурсивные исследования.
Аннотация. Статья посвящена проблеме межкультурных коммуникаций, сравнению коммуникативных поведенческих принципов представителей разных культур – Логоса и Психоса. Вошедшие за последнее время в активный состав языка слова и новая идиоматика позволяют говорить о существовании в современном российском обществе двух противоположных тенденций: о развитии рационального, эгоцентристского начала (что свойственно маскулинным западным культурам) и усилении общинных принципов, феодального сознания (свойственного феминным культурам).
Между Психосом и Логосом: нормы коммуникативного и социального поведения в современной России
Русская культура традиционно относится к феминной [1], полихронной, высококонтекстной [2], культуре Психос [3]. Основные принципы данной культуры определяются путем наблюдения за социальным и бытовым поведением, путем анализа художественного текста, выявления стереотипов и проч. Однако думается, что именно языковые факты привносят объективность в исследования столь тонкой материи.
Современные изменения в языке позволяют говорить о наличии двух противоположных тенденций в российском обществе: с одной стороны, усиление рационального, эгоцентристского начала (что свойственно маскулинным западным культурам), с другой стороны, усиление общинных принципов, доминирование феодального сознания, ощущение фатальности происходящего, смирение перед лицом судьбы (черты феминных культур, в которых иррациональное и эмотивное преобладают над рациональным).
По мнению Татьяны Толстой, сейчас в России возвращается то состояние, которое мы называли совок: «оно было отодвинуто в конце 80-х – начале 90-х, но за прошедшие 10 лет вернулось назад». Совок – «это система мысли, при которой огромная масса населения не умеет чувствовать себя свободным гражданином своей страны, личностью, обладающей чувством собственного достоинства», иными словами, феодализм сознания. «Люди все время находятся на такой растяжке: перед начальством они льстивы, к подчиненным они крайне грубы, вплоть до хамства или членовредительства» (1 канал ТВ, программа «Познер» 19.12.11).
Можно оспаривать данное мнение и говорить, что в России создано демократическое общество etc. Но язык и дискурс свидетельствуют об обратном. Если мы обратимся к орфографии, то увидим, что сейчас пишут Государственная Дума, Администрация, Губернатор, Глава, Ректор, Ученый совет (по общему правилу, естественно, должно быть Государственная дума, администрация, губернатор, глава, ректор, ученый совет) etc. Хотя кодификации в русском языке никто не отменял и правило написания существительных, обозначающих не единичные предметы, понятия, требует прописной буквы, русский человек ментально впадает в гиперкоррекцию (т.е. говорящий ощущает себя ниже собеседника и выражает это на уровне выбора языковых средств). Раньше этим социальным недугом страдали носители просторечия первого типа (в основном пожилые необразованные женщины). Сейчас явление городского просторечия (когда говорящий сам назначает норму) связано уже не с образованием и воспитанием, а с феодализмом сознания, вернее, с социальной позицией говорящего, которая так удачно обыгрывается во фразеологизме нового времени: я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак. Интересно, что орфографический словарь Д.Н. Ушакова 1935 г. дает написание коммунистическая партия с маленькой буквы. Потому что общее правило, кодификация.
Командная система, распространенная в большинстве организаций, зависимость оплаты труда от взаимоотношений с руководителями, кумовство, бесправие наемных работников, произвол руководства, чиновников также нашли отражение в современном дискурсе.
Все названные социальные тенденции наиболее сильно проявляются в малых городах – на местах. Противопоставление центр (Москва) – регионы (вся остальная Россия) первоначально шло по уровню зарплат, социальных возможностей и уровню комфорта. С принятием «дорожной карты» оно усугубится еще и «доступностью образования» и наличием «культурной среды». Молодые люди, желающие реализовать свой жизненный проект (ключевое слово нашей цивилизации) [4, с. 4-12] и стать успешными людьми, говоря о желании покинуть регион, все чаще употребляют выражение уехать из дистрикта (отсылка к фильму «Голодные игры»).
Тотальное неуважение к людям, игнорирование западной этики управления, независимость оплаты от результатов труда и квалификации работника привели к тому, что русский человек не зарабатывает заработную плату, а получает получку. Законы, предписания и правила в современной России не имеют обязательного характера (что, впрочем, было всегда: закон что дышло). Правила и законы могут сознательно игнорироваться в зависимости от ситуации и применяющих их лиц. Как ни вспомнить: есть люди и просто люди. Кстати, просто люди все чаще именуются народ (народ не поймет, надо народу объяснить), с оттенком уничижения, естественно.
Русские в ситуации сотрудничества (основной принцип западной цивилизации — поиск компромисса и, как следствие, кооперация) видят прежде всего конфликт интересов, считая, что размер пирога известен, и задача – отхватить кусок побольше. Русский мздоимец сначала получал барашка в бумажке, затем откаты, а сейчас занимается распилами (пилит бюджет).
Эмотивность коммуникации является основным требованием русского дискурса, тогда как коммуникативный принцип вежливости (достижение маскулинных культур) предполагает неэмотивный дискурс. В рамках русской культуры нет требования «держать лицо», не возбраняется резкая смена настроений – все это соответствует коммуникативному требованию искренности. Традиционный тип русской личности, энцефалоид и меланхолик, склонный к унынию, вербализуется через концепт тоска. Мы унывали, горевали, топили «тоску зеленую в вине» и полагали, что фатально обречены на страдание и терпение [5, с. 38]. Актуальные же в молодежном дискурсе новые слова (англицизмы) «негатив» и «позитив» говорят о том, что происходят глубинные подвижки в менталитете. Частотность употребления и оценочность («негатив» «–»; «позитив» «+») позволяют говорить об укреплении позиций маскулинной культуры, цивилизации «Логос». Требование делать карьеру агрессивно, чтобы влиться в поколение успешных и амбициозных креативных молодых людей закреплено в языке изменением «высокой оценки человеком собственной персоны» с «-» на «+» [4, с. 8-12].
В современном деловом дискурсе ключевыми словами являются модернизация и инновация (инновационный проект). Как показывают результаты опроса, носители языка имеют весьма приблизительное представление о значении слова инновация и полагают, что это очередное политическое новшество, которое умрет своей смертью (Сколько мы их пережили!). Популярное в чиновничьей среде мы в тренде восходит к термину из мира моды (а не экономики) «актуальное направление» и связано с реалиями деловой жизни, когда важна не деятельность, а соответствие предписаниям центра. Руководить по-русски значит осуществлять функции контроля и выявлять, кто виноват (как известно, стрелочник). В отличие от прагматической западной культуры причины ошибки не анализируются, меры, необходимые для предотвращения подобных ошибок, не предпринимаются. Вообще, для русской культуры характерно замещение прагматической деятельности деятельностью коммуникативной (коммуникация ради процесса также характерная черта феминной культуры – наговорились всласть, продуктивно пообщались, наболтались, начатились etc). Любовь к спору (как интеллектуальному упражнению) по глобальным, философским вопросам – яркая черта русского коммуникативного поведения: все знают, как правильно лечить, говорить по-русски и управлять государством. Русский спор – форма эмоционального, искреннего общения в рамках культуры, где искренность ценится больше, чем истинность.
Мы по-прежнему ждем чуда (слоган поколения Все будет хорошо!), бездействуем как Илюша Обломов, презираем закон и требуем нравственного (общинного) установления – покона. В современном Зазеркалье мы все, как всегда, перепутали. Мужчины жаждут встретить красивую, симпатичную девушку (не понимая, что симпатичный и красивый – градационные понятия – не могут быть применены одновременно к одному объекту), девушки – брутальных мужчин (не догадываясь, что этим латинским словом называют грубого дикаря). Все провозгласили себя людьми творческими (творческий человек противопоставлен белому воротничку или офисному планктону), тем самым обесценив высокое содержание творчества. В новые слова имидж, корпорация влили старое содержание «не быть, а казаться», «община, наш человек» и проч.
Западная культура, построенная на уважении личности, выработала коммуникативный кодекс, который регулирует и содержание (принцип кооперации Г.П. Грайса), и манеру речи (принцип вежливости Дж. Лича). Согласно второму принципу, корректная коммуникация должна помогать сохранять лицо говорящего. Она строится на максимах такта (правило границ личной сферы), великодушия (правило необременения собеседника), одобрения (позитивности в оценке других), скромности (непринятия похвал в свой адрес), согласия (правило компромисса), симпатии и благожелательности (правило коммуникативного комфорта). В рамках маскулинных культур оценка атмосферы коммуникативного акта и его прагматического результата может не совпадать. Но следование правилам «манеры» позволяет выйти из коммуникации без сожаления.
Правила русской коммуникации вступают в культурный конфликт с правилами коммуникативного кодекса: искренность – с правилами такта и благожелательности; эмотивность – с правилами такта и одобрения; неформальность общения – с правилом такта; отсутствие запретов на место, время и тему коммуникации – с правилами одобрения и такта; лидерство в коммуникации – с правилами одобрения, согласия, великодушия, скромности; свобода вхождения в коммуникацию – с правилом такта; устойчивость круга коммуникантов (общинность коммуникации) – с правилом благожелательности.
Коммуникативные правила, которые этнос вырабатывал веками, — это только форма объективации определенной системы ценностей. Устойчивость этих правил говорит о том, что мы сохраняем нашу национальную самовитость, несмотря на то, что декларируем успешность инородной прививки. Но, как известно, категория истинности никогда не являлась базовой ценностью русской коммуникации.
Литература
1. Гришаева Л.И. Введение в теорию межкультурной коммуникации : учеб. пособие, 5-е изд., испр. и доп. М., 2008.
2. Hall E.T. The Silent Language. N.Y., 1959.
3. Гачев Г.Д. Образы Индии. М., 1993.
4. Левонтина И.Б. Русский со словарем. М., 2010.
5. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996.