АШПИ 
Данные об авторе. Мартьянов Виктор Сергеевич, кандидат политических наук, доцент, ученый секретарь Института философии и права УрО РАН, г. Екатеринбург. Научные интересы: политическая философия, социальная макротеория, Модерн как политический проект, внеэкономические факторы развития, экономическая политика, сети городов.
Аннотация. В докладе рассматривается роль внутренней миграции как фактора развития российских регионов. В условиях свертывания советской модели территориально-отраслевого планирования особое значение для создания более гибкого и эффективного рынка труда приобретает межрегиональная мобильность населения. В настоящее время существенное влияние на внутренние миграции оказывают лишь личные стратегии участников трудового миграционного оборота, в то время как внутренняя миграционная политика в России фактически отсутствует. Обоснована взаимосвязь эффективности внутренних миграций с общей стратегией развития сетей городов.
Внутренние миграции как «слепое пятно» российской экономической политики
Парадоксально, но в поле зрения российских СМИ и политиков совершенно недооцененным является значение внутренней миграции в России. В условиях открытой экономики межрегиональная миграция на рынке труда и облегчение мобильности населения играют постоянно возрастающую роль в оптимизации распределения занятости внутри страны. Это позволяет рассматривать ее как драйвер экономического роста. Тем не менее, в «Стратегии-2020» [1], которая сменила полностью проваленную мировым кризисом-2008 «Концепцию-2020» [2], ее разработчики озабочены исключительно необходимостью притока мигрантов из-за рубежа. Этот приток обосновывается как неизбежный, закладываются бюджетные средства на адаптацию мигрантов. Хотя при этом признается, что они в своей массе уступают по своему человеческому капиталу россиянам. Достаточно указать на тот факт, что миграционный прирост в России согласно данным Росстата в постсоветский период ни разу не превышал 0,4% в год, а в 2011 году составил 0,2% [3, с.75].
Видимо, даже спустя четверть века после падения СССР, распространен миф, что на пространстве СНГ осталось много русских, которых можно привлечь в Россию. Однако, мифических миллионов русских в странах СНГ, которые могут приехать в Россию и улучшить демографию просто не существует. Россия фактически исчерпала лимит русскоязычных иммигрантов из стран СНГ, вынужденных переселиться в Россию. Те, кто хотел – давно уехал, остальные адаптировались. Ресурс эффективной, то есть культурно и по языку близкой иммиграции из стран СНГ для сокращения естественной убыли населения составил около 5–7 миллионов человек в 1990-х – начале 2000-х гг., и в настоящее время является для России исчерпанным. В последние годы разговоров о засилье мигрантов все больше, но сам поток приезжающих в Россию все слабее. Парадокс в том, что в 1980-е годы в РСФСР из остальной части СССР въезжало в разы больше людей, чем сейчас, когда Россия и бывшие союзные республики разделены государственными границами. Кроме того, развитие технологий транснационального аутсорсинга способствует снижению выгод от географического перемещения физических носителей труда. Гораздо менее затратным и мобильным оказывается пространственный перевод производственных мощностей и капитала в другие мировые регионы.
Как показывает статистика, глобального роста миграционных потоков в современном мире и в России, которые не стоит путать с увеличением объемов международного туризма, не наблюдается. Существует скорее болезненная реакция населения и политиков на изменения направлений этих потоков, которые теперь текут от бывших колоний к метрополиям. Естественно, с точки зрения принимающих обществ эта трансформация видится как кризис, способный ухудшить достигнутый ранее уровень жизни собственных граждан, которым приходится конкурировать с мигрантами на внутреннем рынке труда «на понижение». Во многом аналогична ситуация и на уровне внутристрановой мобильности населения, в свете огромных межрегиональных экономических контрастов.
На самом деле, сейчас гораздо большее экономическое и политическое значение для России имеет мобильность собственного населения внутри страны. Внутренняя миграция имеет особое значение для успешного функционирования сетей крупных городов, образующих в рамках центр-периферийной модели модернизационное ядро экономики страны [4]. В ходе советской урбанизации индустриальные мегаполисы, составляющие основe национальной платформы городов, по своей сути застраивались как цепочки связанных производств при железной дороге или конкретных месторождениях в системе закрытой плановой экономики в рамках территориально-отраслевого планирования. Другие направления их развития игнорировались. Малые города и сельская местность фактически превратились в донора миграции для более развитых крупных городов. Однако любое развитие современных государств, взятое в своем территориальном измерении, успешно лишь тогда, когда а) осуществляется равномерно и б) затрагивает большинство населения, запуская механизмы кооперации разных территорий, видов поселений и создания производственных цепочек полного цикла.
Ежегодно в России меняют место жительства около 3-4 млн. человек, что на порядок больше числа легальных мигрантов, приезжающих в страну извне. Например, в 2011 году согласно Росстату в России поменяли место жительства 3,06 миллиона человек, что в 1,5 раза больше, чем в 2010, в то время как официальная международная миграция в страну составила только 365,5 тысяч человек [5, с. 121–122]. Возможности для России связанные с получением образования или переездами в поисках новой работы собственных граждан не менее важны, чем тонкий ручеек международной миграции. Нынешнее государство не хочет замечать трудностей, а тем более активно способствовать повышению мобильности населения и облегчению внутренней миграции (село–город, регион–регион, Восток–Запад, Север–Юг) в самой большой в мире стране. В этом смысле российское население остается одним из самых инертных, массовая модернизационная мобильность периода СССР затихла на фоне экономической стагнации. Граждане реже меняют место жительства, уменьшается число людей хоть раз в жизни бывавших не только в Москве или Санкт-Петербурге, но даже за пределами своего географического региона. В частности доля никогда не переезжавших людей в 1979 г. составляла 46,1%, а в 2002 г. уже 55,8% [6, с. 154]. Данное падение одной из ключевых причин имеет исчерпание потоков сельской миграции в города, которое произошло еще в позднесоветский период. Но эта причина не является единственной. Серьезное влияние на снижение внутренних миграций оказало продолжительное падение уровня жизни в результате распада СССР, когда большинство населения имело в распоряжении лишь стратегии выживания, а не развития.
По данным всероссийской переписи 2010 года в России в ХХI веке вновь наблюдается подъем внутренних миграций, связанный с тем, что значительное количество людей смогло вырваться из «ловушки бедности», препятствующей переезду на другое место жительства: в 2003–2010 гг. в сравнении с 1996–2002 гг. поток внутренних мигрантов вырос в 1,7 раза [7]. И этот рост наблюдается вопреки отсутствию практических механизмов поддержки мобильности трудовых ресурсов на внутреннем рынке, утраченных в постсоветский период. Внутренние миграции фактически отданы на откуп саморегулированию национального рынка труда, что в итоге привело к нарастанию региональных экономико-демографических дисбалансов – дальнейшему ресурсному оскудению депрессивных регионов и критической перенаселенности экономически активных, например, Москвы и других городов миллионников.
В стране преобладают инерционные механизмы вынужденной миграции. Это не активные передвижения представителей растущего среднего класса, связанные с наличием у них ресурсов и свободы выбора, а скорее невольное бегство от отсутствия перспективной экономической активности в нынешней географии проживания. Эти процессы обусловлены сокращением местного рынка труда и возможностей улучшения и так низкого качества жизни. Ибо альтернативой вынужденной миграции наиболее часто является лишь социальная деградация, низкие доходы, ухудшение перспектив для себя и детей. Люди, меняющие место жительства внутри страны, выпадают из фокуса государственной политики. Рост внутренней миграции в последние годы не в последнюю очередь связан с последствиями мирового экономического кризиса, принудившего ставших «лишними» людей искать лучшей доли в других регионах страны. Представляется, что комплексное изменение мер поддержки географической мобильности людей внутри страны способно если не в полной, то в значительной мере исключить потребность отечественной экономики в притоке трудовых ресурсов из других стран. Попутно исключив связанные проблемы адаптации мигрантов к российским культурным нормам и стандартам жизнедеятельности.
Сделать внутреннюю мобильность драйвером экономики можно лишь преодолев сложившиеся в стране миграционные тренды, работающие на снижение эффективности освоения российских пространств, закрепление географического расслоения и исторической неодновременности регионов. Основными направлениями внутренних миграций в России является: а) отток населения с все более пустынного Дальнего Востока в европейскую часть страны, б) стягивание населения из сельской местности и малых городов в сеть крупных мегаполисов, в) миграция из демографически избыточных, но экономически неразвитых регионов Северного Кавказа. Данные тренды соответственно фиксируют: а) обезлюдение Дальнего Востока с последующей потерей над ним фактического суверенитета; б) обезлюдение, недофинансирование и свертывание эффективного пространства экономического освоения в сельской местности и малых городах; в) сохранение системы федерального дотирования, тотальной коррупции и неразвития регионов с традиционалистской культурой.
Фактически речь идет о росте зависимости качества жизни и жизненных перспектив людей от конкретной территории проживания, о радикализации экономико-географического неравенства в постсоветский период. Современная Россия в силу нарастания региональных диспропорций и неодновременности развития фактически демонстрирует собой капиталистическую систему в миниатюре, где уровень разрывов между столицей, сетью мегаполисов и разными регионами сопоставим с разрывом домодерных, модерных и постмодерных обществ в глобальном мире. Это неравенство в постсоветской России не сокращается, будучи постоянным генератором социальной напряженности и разного рода экономико-культурных дисбалансов [8]. Межрегиональные разрывы в средних доходах на душу населения достигают 5–6 раз. Например, если в Москве среднемесячные доходы на душу населения в 2011 году составили по данным Росстата 47,3 тыс. руб., а в Ханты-Мансийском АО – 32,5 тыс. руб., то во Владимирской и Ивановской областях лишь 14,3 и 13 тыс. руб. на душу населения, а в Республике Ингушетия и Калмыкии – соответственно 11,5 и 8,8 тыс. руб. [9]. Озвученная Президентом России стратегия повышения зарплат ряда бюджетников в привязке к средним зарплатам по региону, а не по стране лишь фиксирует сохранение подобного неравенства со всеми негативными следствиями [10].
Итак, основным направлением внутренних миграций как в советский период, так и в настоящее время является переток населения по линии деревня – малые города – мегаполисы. Это соответствует структурным изменениям национальной экономики и рынка труда, глобальному перераспределению пропорций между сельским хозяйством, индустрией и сферой услуг. Таким образом, внутренние миграции оказываются тесно переплетены с проблемами развития региональных и национальной сетей городов, в которых создается все большая доля ВВП. При этом очевидно, что долгосрочные интересы городского сообщества должны превалировать над сиюминутными прибылями корпораций и интересами чиновников. Добиться этого можно лишь с помощью широкого вовлечения жителей городов в механизмы самоуправления, усиления его полномочий и автономии. В противном случае положительный кумулятивный эффект для пространственного развития городов достигнут не будет, превратившись в очередные бумажно-бюрократические инновации. Соучастие заинтересованных групп граждан и бизнеса в развитии городов снижает общий уровень социального напряжения, дает возможность в конструктивных формах выразить более многомерное видение вариантов развития.
Текст подготовлен при поддержке гранта РГНФ №13-13-66016 «Внеэкономические факторы регионального развития».
Литература
1. Стратегия-2020. URL: http://2020strategy.ru/data/2012/03/14/1214585998/1itog.pdf
2. Концепция-2020. URL: http://www.ifap.ru/ofdocs/rus/rus006.pdf
3. Российский статистический ежегодник. 2012: Стат. сб. / Росстат. М., 2012.
4. Мартьянов В.С., Руденко В.Н. Российские мегаполисы: от индустриальных городов к стратегии многофункциональных агломераций // Научный ежегодник Института философии и права УрО РАН. 2012. Вып.12. С. 314–330.
5. Российский статистический ежегодник. 2012: Стат.сб./Росстат. М., 2012.
6. Мкртчян Н.В. Миграционная мобильность в России: оценки и проблемы анализа // SPERО. 2009. № 11. С. 149–163.
7. Официальный сайт Росстата. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/Documents/vol8/pub-08.01.xlsx
8. Панкевич Н.В. Диспропорции регионального развития РФ: проблема без решения? // Политическая наука. 2009. № 2. С. 35–49.
9. Уровень средней заработной платы научных сотрудников в организациях государственной и муниципальной форм собственности за январь–июнь 2013 года // Официальный сайт Росстата. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/population/trud/itog_monitor/tab11.xlsx
10. Указ Президента Российской Федерации «О мероприятиях по реализации государственной социальной политики» от 7 мая 2012 года № 597. URL: http://www.rg.ru/2012/05/09/soc-polit-dok.html