АШПИ 
Данные об авторе. Веретевская Анна Вячеславовна, к. полит. н., преподаватель кафедры мировой политики и международных отношений РГГУ.
Сфера научных интересов: политическая организация поликультурных обществ; политическая интеграция этнокультурных меньшинств; политико-коммуникативные аспекты интеграционной проблематики.
Аннотация. В конце XX – начале XXI века возросшая вследствие высокого уровня иммиграции степень культурной гетерогенности западных демократий переросла в одну из главных политических проблем современности – проблему политической интеграции различных культурных групп в едином государстве или «проблему поликультурности»
Мировая практика на сегодняшний день включает три основных подхода к решению проблемы поликультурности на государственном уровне: ассимиляцию, сегрегацию и культурный плюрализм. Отдельного внимания заслуживает американская модель «плавильного котла».
Неофициально модель принудительной ассимиляции встречается в абсолютном большинстве государств сегодня. Решение проблемы поликультурности посредством проведения политики ассимиляции в техническом плане представляет собой физическое включение культурно (и этнически) инородных групп общества в процесс определения общего блага на условии их отказа от своей «инородности».
Сегрегационная модель обеспечивает единство в вопросе определения общего блага за счет физического исключения из участия в общественной жизни «инородных» элементов. Сегодня сегрегационная модель скрывается за иным, более «цивилизованным», фасадом, например,- фасадом культурного плюрализма, как это было в ведущих европейских странах с середины ХХ – начале ХХI века.
Главное предложение по решению проблемы поликультурности приверженцев культурного плюрализма заключается в призыве к полноценному включению всех культурных групп в общественную жизнь политически единого общества/государства на условиях равноправия, в том числе – обеспечение каналов доступа к процессу определения общего блага.
Ответ на вопрос о том, какой подход к решению проблемы поликультурности оптимален для конкретного государства, зависит от истинных целей, которые это государство ставит перед собой.
Опыт западных стран в решении проблемы политической интеграции поликультурного общества: какой подход лучше? (1)
В конце XX – начале XXI века возросшая вследствие высокого уровня иммиграции степень культурной гетерогенности западных демократий переросла в одну из главных политических проблем современности – проблему политической интеграции различных культурных групп в едином государстве или «проблему поликультурности».
Проблему поликультурности можно определить как свойственное гетерогенному в культурном плане (поликультурному) обществу усложнение процесса определения общего блага из-за множественности и потенциальной разнонаправленности культурных установок различных этнокультурных групп населения.
Поликультурному обществу для сохранения политического единства необходимы дополнительные усилия по созданию единства из много- и разнообразия. Не будет преувеличением сказать, что эффективность таких усилий, то есть эффективность решения проблемы поликультурности – вопрос политической выживаемости для государств, имеющих культурно гетерогенное (поликультурное) общество.
Мировая практика на сегодняшний день включает три основных подхода к решению проблемы поликультурности на государственном уровне: ассимиляцию, сегрегацию и культурный плюрализм. Отдельного внимания заслуживает не поддающаяся (в теоретическом ее воплощении) точной классификации американская модель «плавильного котла».
Политика ассимиляции, с исторической точки зрения, – наиболее распространенный способ решения проблемы поликультурности.
Любая теория ассимиляции в социологии или психологии в той или иной степени может объяснить широкое распространение ассимиляционных моделей с универсалистских позиций. С точки зрения кросскультурной психологии, например, такое стремление синонимично борьбе за выживание социума [1, c. 25]. Культурные отличия отдельных людей в таком случае воспринимаются не просто как «странность» или «причудливость». Заключающие в себе альтернативное, обусловленное иными условиями жизни, представление о правильном решении наиболее важных жизненных проблем и, собственно, об общем благе, эти культурные отличия могут восприниматься как угроза сложившейся в данном обществе системе ориентиров, а значит подсознательно, – как угроза выживанию. Ассимиляция на уровне общества предстает как преодоление этих культурных отличий, то есть как механизм сохранения проверенной системы ориентиров.
Действительно эффективное проведение политики ассимиляции в государстве возможно при соблюдении двух условий: общество должно допускать, что носители инородной культуры в принципе могут ассимилироваться, а носители инородной культуры, в свою очередь, должны испытывать такое желание. На практике одновременное соблюдение этих условий случается редко. Если соблюдается только первое условие, то мы получаем модель ассимиляции по принуждению. В абсолютном большинстве случаев под политикой ассимиляции в конечном счете имеется в виду разновидность такой модели.
Теоретическое основание для принудительной ассимиляции удачно подводит так называемая классическая теория ассимиляции [см., например 2].
Официально такую политику в отношении части своего населения до середины XX века проводили иммигрантские государства (Австралия, Канада, США и Новая Зеландия) [3].
Неофициально модель принудительной ассимиляции встречается в абсолютном большинстве государств и сегодня. Фактически – везде, где государство не проводит специальной культурно-чувствительной политики. Сегодня, правда, этот процесс больше соответствует так называемой новой теории ассимиляции, которая рассматривает ассимиляцию не как «окультуривание», а как «включение» или «допущение» представителей культурно инородных меньшинств в различные сферы жизни общества при сохранении ряда их культурных особенностей [см., например 4]. В отличие от классической, новая теория не оправдывает принуждения к ассимиляции прямо, но скорее подчеркивает ее естественный характер, считая, однако, процесс ассимиляции полезным и положительным для общества в целом.
Решение проблемы поликультурности посредством проведения политики ассимиляции в техническом плане представляет собой физическое включение культурно (и этнически) инородных групп общества в процесс определения общего блага на условии их отказа от своей «инородности». Фактически представители этнокультурных меньшинств получают возможность стать частью большинства, определяющего общее благо, однако свои «инородные» культурные запросы они должны оставить. Общее благо в данном случае будет отражать только культурные запросы большинства.
Модель сегрегации исторически – более редкое явление, чем модель ассимиляции, хотя есть очень яркие примеры. Так, например, все те же США, Австралия и Канада, из европейских стран наиболее яркий пример – Германия [5], из азиатских – Япония [6], на определенных этапах своей истории использовали модель сегрегации для поддержания политического единства. Классическим примером может послужить ЮАР. Во всех случаях в основе соответствующей модели решения проблемы поликультурности лежала идея о постоянстве принадлежности к определенной этнокультурной (расовой или национальной) группе и принцип закрытости сообществ.
Сегрегационная модель обеспечивает единство в вопросе определения общего блага за счет физического исключения из участия в общественной жизни «инородных» элементов. Эти элементы оказываются выключенными из процесса «формулирования» общего блага: их личное или групповое влияние на этот процесс сводится к нулю. Как и в случае с государством, использующим для преодоления проблемы поликультурности модель ассимиляции, государство, обратившееся к политике сегрегации, решает свою проблему поликультурности через «преодоление» собственно поликультурности. И хотя в случае сегрегации, государство может официально не позиционировать себя как монокультурное и даже наоборот (хороший пример здесь – принцип «равенства» доктрин в США 1960-х гг. [подробно см. 7]), и в том, и в другом случае де факто поликультурное государство в плане определения своих главных целей (общего блага) функционирует как монокультурное.
Как значится выше, американский вариант решения проблемы поликультурности трудно отнести к одной из выше описанных моделей (модели ассимиляции или модели сегрегации). Основным провозглашенным принципом модели плавильного котла стал новый принцип (не свойственный ни ассимиляционной, ни сегрегационной моделям) – принцип «плавления», принцип создания новой «общей» идентичности на основе старых. В теории использующее такой принцип государство уже перестает быть строго монокультурным, так как предполагается, что общая идентичность будет включать в себя элементы разных культур (т.е. в теории представление об общем благе будет носить на себе следы разных культур). На практике, впрочем, американцы использовали свой инновационный принцип только для того, чтобы создать новое «большинство», которое впоследствии вполне традиционным способом (при помощи сочетания принципов ассимиляции и сегрегации) на долгие годы монополизировало процесс определения общего блага.
Наиболее новая, с исторической точки зрения, модель решения проблемы поликультурности – это модель культурного плюрализма.
Главное предложение по решению проблемы поликультурности приверженцев культурного плюрализма заключается в призыве к полноценному включению всех культурных групп в общественную жизнь политически единого общества/государства на условиях равноправия (2), в том числе – обеспечение каналов доступа к процессу определения общего блага.
Этот подход к решению проблемы поликультурности теоретически строится на осознании важности (но не абсолютности (3)) культурной составляющей в социальной и политической жизни личности и общества; реальном включении представителей всех культурных групп общества (4) в общественную (5) жизнь общества (то есть обеспечение доступа к участию в определении общего блага); необходимости частичной добровольной культурной трансформации (в том числе и идентичностной) (6) ради достижения политического консенсуса по поводу общего блага – культурно-политического компромисса; восприятие широкого полиформатного поликультурного диалога (полилога) как наилучшего способа достичь легитимного культурно-политического компромисса.
Главная цель политики, в основе которой лежит этот подход, – обеспечение длительно бесконфликтного существования поликультурного общества в политически стабильном государстве на основе добровольной и полноценной (т.е. предполагающей реальное участие в процессе определения общего блага) политической интеграции всех культурных групп общества.
Обозначенный подход достаточно успешно применяется сегодня в ряде переселенческих государств: в Канаде, Австралии, Новой Зеландии. Однако в ряде европейских стран (Великобритания [11], Германия [12], Франция [13], Швеция [14], Нидерланды [15] и др.) инициативы прямо или иносказательно ассоциирующиеся с культурным плюрализмом (европейский «мультикультурализм» [16]) не имели задачи максимально полноценно включить все культурные группы в процесс определения общего блага и интегрировать общество вокруг этого компромиссного блага, определенного посредством широкого полиформатного диалога. В отношении иммигрантских сообществ в этих странах «мультикультурализм» представлял собой разного рода «уступки» им, призванные снизить остроту протеста их представителей против отсутствия у них реальной возможности участвовать в определении общего блага.
Из вышеизложенного следует, что ответ на вопрос о том, какой подход к решению проблемы поликультурности оптимален для конкретного государства, зависит от истинных целей, которые это государство (в лице политически значимого большинства и его политической элиты) ставит перед собой.
Если речь идет о необходимости политически «нейтрализовать» поликультурность, т.е. не допустить представителей некоторых культурных групп до влияния на определение общего блага, то стратегический выбор должен быть сделан между политикой ассимиляции и политикой сегрегации.
Европейская практика показывает, что при условии существования хотя бы избирательно работающих социальных лифтов для второго поколения иммигрантов политика ассимиляции в принципе может успешно обеспечивать политическую стабильность в поликультурном государстве. Серьезные проблемы возникают, в основном, тогда, когда экономическая система государства оказывается в кризисе, что приводит к сбоям в механизме социальных лифтов.
Официально проводимую политику сегрегации в развитом демократическом государстве представить сегодня сложно. Чаще сегрегационная модель скрывается за иным, более «цивилизованным», фасадом, например,- фасадом культурного плюрализма, как это было в ведущих европейских странах с середины ХХ – начале ХХI века. Отрицательный опыт Европы подтвердил то, что уже известно из опыта других стран, где когда-то использовалась эта модель: политика сегрегации вызывает у тех, на кого она направлена, очень сильный (часто – насильственный) протест против государства, в котором они живут.
Единственный подход, направленный на «отражение» фактической поликультурности своего общества на политическом уровне – это культурный плюрализм.
Культурный плюрализм либерален по своей природе и хорошо соотносится с либерально-демократическими ценностями западных обществ. Его политическая эффективность подтверждается длительным опытом его применения в целом ряде западных государств. Будучи реализуемой последовательно, основанная на этом подходе модель решения проблемы поликультурности в отличие от других известных подходов демонстрирует также устойчивость достигаемых результатов. Главным условием эффективного его применения для решения проблемы поликультурности в западноевропейских государствах, как и везде, будет существенное соблюдение принципов подхода и, самое главное, – разделение целей.
Однако следует понимать, что удачное практическое применение данного подхода наблюдается в государствах, где хотя бы одна недоминирующая культурная группа политический или экономический вес, по ряду параметров сопоставимый с доминирующей культурной группой.
Примечания
1. Тезисы к докладу подготовлены в рамках проекта «Мусульмане в современной Европе: проблемы и перспективы политической интеграции» (грант РГНФ 12-03-00284/12).
2. Степень этого «равноправия» у разных авторов разная, однако как общий принцип принцип равноправия большинством авторов упоминается.
3. Абсолютности – в ограничительном смысле, то есть в смысле неизменности.
4. У разных авторов правом на это равенство обладают разные категории культурных групп и в неравной степени.
5. У многих ученых (Т. Модуда [8], Б. Парека [9], Ч. Тейлора [10] и др.) включение не ограничивается только политической сферой, но затрагивает также и экономическую, социальную, культурную и все другие сферы жизни общества.
6. Мера (и обоюдность) такой трансформации, как и конкретные ее сферы, явно требуют дальнейшего уточнения, но она никак не означает полной трансформации (какой требует политика ассимиляции, например).
Литература
1. Лебедева Н.М, Татарко А.Н. Ценности культуры и развитие общества. М., 2007.
2. Gordon M.M. Assimilation in American Life: The Role of Race, Religion, and National Origins. N.Y., 1964.
3. Веретевская А.В. Канадский мультикультурализм: исторический аспект // Вестник РГГУ. 2012. № 19. С. 147–159.
4. Alba R.D., Nee V. Remaking the American mainstream: assimilation and contemporary immigration. Cambridge, MA, 2005.
5. Веретевская А.В. Проблемы европейского мультикультурализма // Сравнительная политика. № 3. М., 2011. С. 114–122.
6. Lie J. Multiethnic Japan. Cambridge, MA, 2001. P. 138–139.
7. Massey D., Denton N. American Apartheid: Segregation and the Making of the Underclass. Cambridge, MA, 1993.
8. Modood T. Multiculturalism. A Civic Idea. Cambridge, 2007.
9. Parekh B. Rethinking Multiculturalism: Cultural Diversity and Political Theory. N.Y., 2006.
10. Taylor C. The Politics of Recognition / C. Taylor., K. A. Appiah, J. Habermas, S. C. Rockefeller, M. Walzer, S. Wolf, A. Gutmann // Multiculturalism: Examining the Politics of Recognition. – Princeton : Princeton University Press, 1992.
11. Кондратьева Т.С. Великобритания: провал политики мультикультурализма. // Актуальные проблемы Европы сб. науч. тр / Ин-т науч. информ. по обществ. наукам. № 4. М., 2011. С. 35–79. С. 53
12. L?fler B. Integration in Deutschland. Zwischen Assimilation und Multikulturalismus. M?nchen, 2011.
13. Веретевская А.В. Мусульмане во Франции: особенности интеграционной модели // Вестник МГИМО. № 5. 2012. С. 98–102.
14. Веретевская А.В. Мусульмане в Швеции: обострение интеграционного кризиса // Портал «Перспективы» Фонда исторической перспективы. URL: http://www.perspektivy.info/srez/etnos/musulmane_v_shvecii_obostrenije_integracionnogo_krizisa_2013-09-12.htm
15. Веретевская А.В. Политика интеграции мусульман в современных Нидерландах: эволюция парадигмы // Политическая наука. 2013. № 2. C. 216–231.