АШПИ 
Данные об авторе. Бетмакаев Алексей Михайлович, к.и.н., доцент, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Сфера интересов – история Германии после 1945 г., история международных отношений, европейская интеграция.
Аннотация. В статье рассмотрены особенности иммиграционной политики Германской Демократической Республики, проблемы социальной интеграции иностранцев и отношение восточных немцев к мигрантам.
Иммиграционная политика и социальная интеграция иностранцев в ГДР (1949–1990 гг.)
В сравнении с ФРГ, где в 1989 г. проживало более 4,8 млн иностранцев (7,8% всего населения) [1, S. 17], ГДР была страной с низкой долей мигрантов. Накануне объединения двух Германий общее число иностранцев в ГДР достигло наивысшего показателя, составив 191190 чел. (более 1,2 процента всего населения). Из них вьетнамцы насчитывали 60 067 чел. (31,4%), поляки – 51 743, граждане Мозамбика – 15483, советские граждане – 14885, венгры – 13424, кубинцы – 7999, болгары – 4939 и граждане Чехословакии – 3218. Вид на жительство имели 43 100 иностранцев, и 147300 получили разрешения на временное пребывание [2, S. 185–186].
Отметим, что из предмета нашего исследования были исключены более 400 тыс. военнослужащих Группы советских войск в Германии (ГСВГ) и члены их семей. Они не подпадали под законодательство для иностранцев, их проживание контролировалось советской стороной. Советские граждане вне ГСВГ привлекались для работы на восточногерманских предприятиях в исключительных случаях. Хотя примерно 10 млн граждан Советского Союза и его преемницы РФ в 1945–1994 гг. были включены в повседневную жизнь восточных немцев, но, в отличие от других, значительно меньших групп мигрантов, представляли «истинных иностранцев» [3, S. 123].
Очень малой группой (несколько тысяч человек) среди мигрантов были иностранцы, которым правительство ГДР предоставляло политическое убежище в соответствии с Конституцией ГДР, если «они подвергаются преследованиям за политическую, научную или культурную деятельность в защиту мира, демократии, интересов трудового народа или за свое участие в борьбе за социальное и национальное освобождение» [4]. Первыми убежище в июне 1950 г. получили более тысячи детей греческих коммунистов. В 1954 г. приехала группа членов Народной партии («Туде») из Ирана. Они предлагали руководству ГДР позволить им, исходя из конспирации, «раствориться» среди населения. И хотя это предложение соответствовало представлениям власти и населения об интеграции иностранцев как об их ассимиляции, все же был взят курс на изоляцию мигрантов от восточных немцев [5, S. 224, 241–245]. В дальнейшем в ГДР бежали активисты и их семьи из Алжира, Южной Африки, Чили (после военного переворота 1973 г.) и других стран.
Появление иностранцев инициировало изменения в законодательстве ГДР. До 1954 г. полиция действовала на основе Положения об иностранцах, которое было принято нацистами в 1938 г. с целью централизации и стандартизации полицейского контроля. И после отмены положения жестко централизованная система сохранилась [6, S. 126]. Первый закон об иностранцах был принят в 1956 г., включив в себя не только условия предоставления политического убежища, но и правила приглашения иностранных рабочих, которые появились в ГДР в 1960-е гг. Закон предусматривал регистрацию и правила депортации иностранцев [7, Bd. 8, S. 656].
В официальной пропаганде политэмигранты позиционировались как союзники правящей Социалистической единой партии Германии (СЕПГ). Особое символическое значение придавалось политэмигрантам из республиканской Испании, которые почти идеально воплощали представление о «хорошем иностранце» – борце за свободу и антифашисте. Но демократизация Испании в середине 1970-х гг. привела к тому, что испанская эмиграция потеряла свое значение для пропаганды СЕПГ [8].
В отличие от ФРГ, где прием беженцев из-за рубежа был частью демократизации политической культуры общества, в котором конституция признавалась стоявшей выше других инструкций и политических соображений, в ГДР решение о предоставлении убежища принималось на уровне политбюро или секретариата ЦК СЕПГ. По мнению немецкого историка П. Путруса, отношение к политэмигрантам может рассматриваться как продолжение националистической миграционной политики с целью создания гомогенного населения [9, p. 132–133].
Другой группой мигрантов были иностранные студенты. Власти ГДР считали их обучение выражением социалистической солидарности и пролетарского интернационализма, но оно также служило дипломатическим и политическим задачам. Руководство СЕПГ в декабре 1949 г. решило, что студенты из-за границы смогут учиться только при условии, что существует разрешение ЦК братской партии и подтверждение секретариата СЕПГ. До 1967 г., когда был создан Комитет по делам иностранных студентов (КИС), отсутствовала центральная координации обучения студентов-иностранцев. Почти 10 государственных министерств, отделений партии и массовых организаций было занято делами иностранных студентов [10, S. 177–178].
Сильная заинтересованность в международном признании ГДР привела к увеличению приема студентов из Индии и арабских стран в конце 1950-х гг., а в 1960-е гг. – из «молодых национальных государств» Азии и Африки [11, S. 170–179]. ГДР и ФРГ использовали фактически одну стратегию расширения влияния в развивающихся странах: они стремились привлечь как можно больше гостей из Азии и Африки, предоставляя сотни стипендий квалифицированным рабочим и студентам для повышения квалификации и образования [12, p. 116].
В 1951–1989 гг. студентов из более 125 государств насчитывалось от 64 до 78,4 тыс. человек, что составляло около 3% всех выпускников вузов ГДР. С 1960-х гг. доля студентов среди всех иностранцев достигла почти 7% [10, S. 175]. Как и восточные немцы, иностранцы не платили за обучение и получали ежемесячную стипендию. Иностранные выпускники вузов должны были вернуться на родину. Общение между иностранными и восточногерманскими студентами, как правило, находилось под контролем КИС и службы безопасности (штази). Хотя иностранные студенты имели отношения с гражданами ГДР, официальная политика исключала межнациональные браки. Это разрушало не только браки с иностранцами, но и положительные примеры межкультурного сотрудничества, а также эффект закрепления положительного образа ГДР у граждан несоциалистических стран. В архивах найдено множество сообщений о трудностях иностранных студентов, которые увидели разрыв между образом и реалиями восточногерманского социализма. Они жили в общежитиях, которые не соответствовали даже стандартам ГДР. Хотя сегрегация иностранных и восточногерманских студентов в ГДР не была объявленной политикой, но она развивалась по различным причинам: иностранные студенты не хотели жить в комнатах вместе немцами, считая их стукачами, а немецкие студенты испытывали отвращение к перенаселенным общежитиям иностранцев. Иностранцы критиковали низкое качество блюд в меню столовых и неуважение их религиозных традиций питания [10, S. 181–187].
К третьей группе относились трудовые мигранты, которые приехали работать в качестве специалистов иностранных компаний, которые в основном строили промышленные предприятия в ГДР. Продолжительность пребывания контрактных рабочих (Kontraktarbeiter) была ограничена трудовым соглашением. Они временно проживали в стране и получали зарплату в марках ГДР [13, S. 273].
Самой значительной была численность четвертой группы мигрантов – трудящихся, работающим в соответствии с договорами ГДР с иностранными государствами (ausl?ndische Vertragsarbeiter). Число иностранных рабочих к концу 1989 г. достигло 90 591 чел. Из них 59 тыс. были из Вьетнама, 15 100 – из Мозамбика, 8 300 – из Кубы, 1 300 – из Анголы, 900 – из Китая и около 7 тыс. из Польши [2, S.185]. Появление договорных рабочих было связано с необходимостью восполнять бегство рабочих и специалистов из ГДР в ФРГ до установления Берлинской стены в 1961 г. Советский лидер Н.С. Хрущев даже предлагал направить в ГДР донецких шахтеров [14, С. 53–55]. Но только в 1969 г. страны СЭВ согласились развивать соглашения о трудовой миграции. Задержку в переходе к активной иммиграционной политики обычно видят, во-первых, в опасении руководства ГДР, что страны Восточной Европы не забыли нацистскую политику насильственного «импорта» рабочих рук; во-вторых, в проведении реформы с целью создания эффективной «новой экономической системы»; в-третьих, в дополнительных расходах на обустройство иностранцев [7, Bd. 9, S. 654–655].
В официальной пропаганде пребывание иностранных рабочих интерпретировалось как «кооперация рабочих рук» в рамках «социалистической экономической интеграции» [15, p. 67–69]. Они размещались в тесных общежитиях и жестко контролировались: ночлег вне общежитий пресекался, проводились ночные облавы. Иностранные рабочие трудились в коллективах, изолированных от общения с немцами, делая тяжелую работу, на которую не соглашались граждане ГДР. Конфликты вне производства были связаны с покупкой иностранцами высококачественных дефицитных товаров с целью перепродажи на родине. Органы власти препятствовали иностранцам оформлять браки с гражданами ГДР. До 1987 г. женщины-иностранки, которые становились беременными, должны были либо делать аборт, либо возвращаться к себе на родину [3, S. 129–132].
Сопротивление, с которым органы власти ГДР не хотели допустить неконтролируемые межнациональные отношения, по мнению ирландского историка Д. Мак Кон Улада, было признаком расистских и ксенофобских представлений в обществе. Но режим категорически отвергал существование расистских убеждений у населения, хотя в отчетах полиции и штази зафиксировано немало случаев вербальных и физических нападений, как правило, пьяных немцев на африканцев. Немцы критиковали даже самые невинные проступки иностранцев [10, p. 208–214].
Расистские предубеждения слишком долго удерживались внутри «закрытого» общества. Неудивительно, что после объединения Германии отмечался резкий рост ксенофобии в новых немецких землях. Исследователи назвали три фактора этого роста, которые были «родом из ГДР»: 1) восточные немцы соотносили иностранцев с «режимом СЕПГ», превращая иностранцев в удобную мишень для демонстрации нелояльности, 2) власти пытались построить гомогенную социалистическую нацию, 3) социальная толерантность не могла развиться, учитывая отсутствие «культуры конфликта» в восточногерманском обществе [16, S. 327–333]. Иммиграционная политика в ГДР не стала предметом общественного обсуждения, поскольку была под полным контролем СЕПГ, которая руководствовалась, в первую очередь, идеологическими соображениями.
Литература
1. Bundesministerium f?r Arbeit und Sozialordnung, Statistische ?bersichten zur Sozialpolitik in Deutschland seit 1945. Band West. Bonn, 1999.
2. Frerich J., Frey M. Handbuch der Geschichte der Sozialpolitik in Deutschland. Bd. 2. M?nch., 1993.
3. Poutrus P.G. Die DDR, ein anderer deutscher Weg? Zum Umgang mit Ausl?ndern im SED-Staat // Zuwanderungsland Deutschland. Migrationen 1500–2005. B., 2005.
4. Verfassung der Deutschen Demokratischen Republik vom 6. April 1968. URL: http://www.documentarchiv.de/ddr/verfddr1968.html
5. Poutrus P.G. „Teure Genossen“. Die „politischen Emigranten“ als „Fremde“ im Alltag der DDR-Gesellschaft // Ankunft – Alltag – Ausreise: Migration und interkulturelle Begegnung in der DDR-Gesellschaft. K?ln, 2005.
6. Herbert U. Geschichte der Ausl?nderpolitik in Deutschland. Saisonarbeiter, Zwangsarbeiter, Gastarbeiter, Fl?chtlinge, M?nch., 2001.
7. Geschichte der Sozialpolitik in Deutschland seit 1945. In 11 Bde. Baden-Baden, 2004–2007.
8. Uhl M. Mythos Spanien. Das Erbe der Internationalen Brigaden in der DDR. Bonn, 2004.
9. Poutrus P.G. Asylum in Postwar Germany: Refugee Admission Policies and Their Practical Implementation in the Federal Republic and the GDR Between the Late 1940s and the Mid-1970s // Journal of Contemporary History. Vol. 49(1). January 2014.
10. Mac Con Uladh D. Studium bei Freunden? Ausl?ndische Studierende in der DDR bis 1970 // Ankunft – Alltag – Ausreise: Migration und interkulturelle Begegnung in der DDR-Gesellschaft. K?ln, 2005.
11. Wentker H. Au?enpolitik in engen Grenzen: Die DDR im internationalen System, 1949–1989. M?nch., 2007.
12. Gray W.G. Germany’s Cold War: The Global Campaign to Isolate East Germany, 1949–1969. Chapel Hill, 2003.
13. Jajesniak-Quast D. „Proletarische Internationalit?t“ ohne Gleichheit. Ausl?ndische Arbeitskr?fte in ausgew?hlten sozialistischen Gro?betrieben // Ankunft – Alltag – Ausreise: Migration und interkulturelle Begegnung in der DDR-Gesellschaft. K?ln, 2005.
14. Как принималось решение о возведении Берлинской стены // Новая и новейшая история. 1999. №2.
15. Our Socialist Friends: Foreigners in East Germany // Germany in Transit: Nation and Migration, 1955–2005. Berk., 2007.
16. Behrends J.C., Kuck D., Poutrus P.G. Historische Ursachen der Fremdenfeindlichkeit in den Neuen Bundesl?ndern // Fremd und Fremd-Sein in der DDR. B., 2003.