АШПИ 
Данные об авторе. Роговая Анастасия Владимировна, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник Центра региональной социологии и конфликтологии ФГБУН Институт социологии РАН, г. Москва. Сфера научных интересов: социология терроризма, социология конфликта, социология религии, этносоциология.
Аннотация. В статье автором рассмотрен вопрос о распространении экстремистских и террористических идеологий в проблемных регионах России. Приведены конкретные данные, полученные эмпирическим путем в результате социологических опросов в Республике Дагестан. Автор фиксирует основные проблемы, которые возникают при реализации политики противодействия идеологиям терроризма и экстремизма.
Противодействие идеологии экстремизма и терроризма в проблемном регионе: социологический аспект (на примере Республики Дагестан)
В результате проведенного массового и экспертного опросов (1) в муниципальных образованиях г. Хасавюрт и Хасавюртовского района РД разработаны показатели и методика количественного описания факторов распространения террористической идеологии среди различных групп населения, выделяемых по половозрастным признакам, национальности, образованию и проживанию. Выбор данных муниципальных образований был не случайным – это самые крупные муниципальные образования после г. Махачкала, где присутствуют представители абсолютно всех народностей, что соответствует национальной и конфессиональной структуре Республики Дагестан в целом.
Экспертные оценки и массовые опросы, проведенные специалистами в Республике Дагестан в 2012–2013 гг., показали устойчивое наивысшее значение двух основных факторов распространения идеологии терроризма:
1) недовольство властью, доходящее до ненависти к ее отдельным органам и представителям;
2) этноконфессиональная и религиозная напряженность [1, с. 122].
Данные процессы затрагивают в основном крупные города и экономически развитые районы и не в полной мере способствуют проведению политических механизмов противодействия идеологии экстремизма и терроризма в муниципальных образованиях.
В нашем исследовании были выявлены основные зоны противостояния носителей экстремистско-террористических идей и антитеррористической идеологии, построенной прежде всего на российской идентификации различных групп населения. Совершенно четко вырисовываются два основных круга этого противостояния: людей, приверженных идеям экстремизма и терроризма (не скрывающих свою принадлежность к националистическим и религиозным организациям, допускающим использование силовых методов, – таких по массовому опросу оказалось 4,5% от общего числа опрошенных) и людей, приверженных антитеррористической идеологии, прямо указывающих на своё категорическое неприятие идей терроризма и настаивающих на ликвидации вышеуказанных организаций – 29,7%. Выделяются и ближние «периферийные» зоны этих кругов: склонных к экстремистско-террористической или антитеррористической идеологиям («поддерживаю и готов стать членом такой (экстремистской) организации» – 5,7%, «не поддерживаю такие (экстремистские) организации, потому что они создают конфликты» – 37,9%).
Наконец, в зонах противостояния идеологий важно видеть и «промежуточные» круги ситуационно «подверженных» или «затрудняющихся» определить свою позицию (соответственно: 8,3 и 13,9%).
При этом абсолютное большинство приверженных идеологии экстремизма и терроризма, а также большая часть склонных к ним, в социальной идентификации не показывают свою принадлежность к российскому обществу, идентифицируясь лишь локально (как житель местности) и смежно указывают на свою принадлежность к Кавказскому эмирату (Имарату Кавказа) как части Всемирного Халифата. В противоположность им приверженцы антитеррористической идеологии прямо относят себя к россиянам, считая Дагестан и Северный Кавказ в целом неотъемлемой частью России, как общей страны для всех входящих в нее народов.
На высокий уровень конфликтности, в том числе террористических и экстремистских проявлений, указывает активное участие незаконных вооруженных формирований и других организованных преступных группировок. По количеству преступлений террористической направленности данная агломерация находится на 2 месте в республике (после г. Махачкала), в том числе посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов, при этом в наибольшей степени склонны и подвержены к совершению преступлений молодые лица, имеющие среднее образование и не имеющие постоянного места работы [2, 116].
В исследовании выявились мотивации и механизмы вовлечения людей в радикальные, террористические организации, которые показали, что в местном социуме сохраняется довольно значительный потенциал «бытовой ксенофобии», который при неблагоприятных обстоятельствах и провокациях может превратиться в агрессию, угрозы и насильственные действия.
Данные свидетельствуют о том, что в местных социумах проблемного региона силовые методы воспринимаются не только как допустимые, но и вполне оправданные, даже в случаях разрешения политических и этноконфессиональных конфликтов, тем более защиты личной безопасности, собственности, чести и достоинства. При этом совершенно очевидно, что применение силовых методов в указанных случаях связывается не столько с деятельностью государственных правоохранительных органов, сколько с инициативными действиями тех, кому могут следовать такие вызовы и угрозы.
Вместе с тем, наибольшее внимание обращается на применение силовых методов защиты от террористических угроз и обеспечения безопасности общества, где главная роль отводится именно государству. Так, свыше 16% опрошенных считают, что применение государством силовых методов во имя обеспечения безопасности общества и решения других важных проблем наиболее эффективны. К ним примыкают более трети 31%, указавших, что «силовые методы неприятны, но необходимы». Промежуточные, но в целом также солидарные позиции: «силовые методы допустимы лишь в исключительных случаях» и «в одних сферах силовые методы допустимы, в других нет» заняли соответственно – 21 и 15% опрошенных. Негативные позиции по данному вопросу высказали лишь 3% («силовые методы недопустимы») и 8% считают, что «государство слишком часто использует силовые методы», 8% затруднились с ответом на вопрос.
Следует отметить, что по мере усиления показателей религиозности наблюдается рост желающих поддержать религиозные и националистические организации или стать их членом. Так, из числа тех, кто хорошо знают священное писание и выполняют все предписания религии, 14% респондентов поддерживают и готовы вступить в религиозные и националистические организации.
Важной составляющей частью противодействия идеологии терроризма в различных группах населения является систематическое отслеживание и социологический мониторинг (2). Смысл мониторинга состоит в том, чтобы установить, какую пользу от проводимых мероприятий по нейтрализации факторов распространения идеологии терроризма получает общество, и выяснить при этом, какие формы (технологии) являются более эффективными. Основное требование, предъявляемое к разработке инструментария для такого мониторинга – обеспечение встраивания в управление регионом и получение необходимой информации о контролируемых признаках негативных или позитивных различных категорий населения в отношении факторов распространения идеологии терроризма.
Необходима также разработка примерных социологических ориентировок для информационно-пропагандистской работы на примере отдельных селений в муниципальном образовании. По сути дела, основными акторами, которые должны учитывать такие ориентировки, являются четыре ключевые фигуры в местном сообществе: глава местной администрации, участковый инспектор полиции, мулла местной мечети и директор общеобразовательной школы.
На основе данных ориентировок можно увидеть специфику основных категорий, с которыми необходимо организовать как групповые, так и индивидуальные мероприятия информационно-пропагандистского характера.
Следует отметить, что в настоящее время на Северном Кавказе возникла новая ситуация, связанная с явным поворотом в идеологии «джихада» и сменой руководства так называемого Кавказского эмирата (Имарата Кавказа). Как известно, после смерти Доку Умарова эмират возглавил его бывший заместитель, уроженец Дагестана Алиасхаб Кебеков. Имея зарубежное богословское образование и выступая проводником крайне радикального салафитского толка, он выражает свои несколько отличные от Умарова точки зрения на массовые теракты (против жертв среди мирных граждан). Но, по его словам, целью боевиков «Имарата Кавказ» являются исключительно силовики. В целом происходит определенный поворот от идеологии вооруженного «джихада» национального сепаратизма к идеологии вооруженного «джихада» наднациональными (халифатскими) установками. Идет активная работа в джамаатах, «ротация» амиров, перегруппировка сил вооруженного подполья и значительное усиление идеологического воздействия на отдельные группы населения, наиболее подверженные восприятию экстремистских и террористических идей.
В свою очередь, важно помнить, что сила должна быть умной и опираться, прежде всего, на культуру, добрые традиции, современное образование, науку, а главное – на консолидированные позиции власти и социума [3].
Примечания
1. Центр региональной социологии и конфликтологии ИС РАН совместно с Дагестанским государственным университетом в июле-августе 2013 г. провел репрезентативный массовый опрос населения с выборкой 827 человек (город Хасавюрт – 47% – городское поселение, Хасавюртовский район – 53% – сельское поселение) и экспертные опросы 58 представителей органов власти города и района, общественных и религиозных организаций, СМИ.
2. Социологический мониторинг – это форма организации проведения социологических исследований, обеспечивающая постоянное получение социологической информации о состоянии определенного социального процесса или социальной ситуации.
Литература
1. Маркин В.В. Формирование российской идентичности как фактор противодействия идеологии экстремизма и терроризма: региональный аспект // Власть. 2014. №6. С. 120–127.
2. Гамидов А.М. Территориальные различия посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов в Дагестане // Вестник Дагестанского государственного университета. 2013. Вып. 2. С. 116–120.
3. Роговая А.В. Локализация противодействия идеологии экстремизма и терроризма в муниципальном образовании // Власть. 2015. №1. С. 124–130.