АШПИ 
Данные об авторе. Бородич Владимир Федорович, к.ю.н., заведующий Сектором исследования КПК и политической системы Китая Центра политических исследований и прогнозов Института Дальнего Востока Российской академии наук, государственный советник Российской Федерации 1 класса. Круг научных интересов: сравнительные исследования политических изменений в России и Китае.
Аннотация. Рассматривается исторический контекст межцивилизационного взаимодействия России и Китая; актуальность институционального подхода к исследуемой проблематике и собственно содержание институционального подхода как инструмента институционального исследования. Обосновывается утверждение, что без важнейших, долговременно действующих, детерминант государственной политики, таких как ее цивилизационные, институциональные, формационные основы, а также транслирующие их традиции, оценка взаимодействия государств, в том числе на трансграничном уровне, будет поверхностной, основы государственной политики окажутся «непрочтенными» и неучтенными.
Институциональный подход к пониманию основ межцивилизационного взаимодействия России и Китая: теоретико-методологическое введение
Исторический контекст межцивилизационного взаимодействия России и Китая
Российское руководство, в условиях введения странами Запада санкций в связи с присоединением Крыма и позицией России в отношении самопровозглашенных Донецкой и Луганской Народных республик, осуществило в своей внешней политике «поворот на Восток». Это обстоятельство сопровождается внешнеполитическими действиями руководства КНР в поддержку России. В двусторонних отношениях с Россией Китай получил, в силу этого, известные преимущества и как стратегический партнер, которому в торгово-экономическом плане нет конкурентов. Такие преимущества существенно ограничивают возможности России добиваться максимальных выгод при заключении сделок по вопросам торговли, внешнеэкономического и военно-технического сотрудничества с Китаем, включая сотрудничества на приграничном уровне.
Актуальные внешнеполитические и внешнеэкономические перемены происходят на фоне сохранения китайским руководством за собой права на предъявление территориальных претензий к России, права, осознаваемого современным российским руководством*, но редко затрагиваемого в официальных публикациях российских СМИ.
В этих условиях остаются в тени такие стороны государственной политики двух стран, которые проецируют на стратегическую ситуацию факторы, имеющие фундаментальный характер, – важнейшие, долговременно действующие, детерминанты государственной политики, такие, прежде всего, как цивилизационные, институциональные, формационные, а также транслирующие их традиции. Эти факторы, оказывающие влияние и на вопросы сотрудничества России и Китая как представителей разных цивилизаций, можно отнести к разряду основ государственной политики, существенно влияющих на определение своеобразных «окон возможностей» межгосударственного взаимодействия. Без знания этих факторов оценка взаимодействия государств, в том числе на трансграничном уровне, будет поверхностной, основы государственной политики окажутся «непрочтенными» и неучтенными.
В докладе, разбитом на две части, ставится задача осветить некоторые аспекты институциональных основ государственной политики России и Китая. Ограниченность объема не позволяет ставить и решать одновременно задачу прикладного применения теории вопроса. Данная задача будет поставлена докладчиком на будущее.
Актуальность институционального подхода
С точки зрения основного теоретического инструмента, который будет применяться в данном докладе, – теории институциональных матриц, – Китай имеет длительную историю эволюционного развития, наполненную кристаллизацией, формированием как базовых социальных институтов, образовавших его институциональную матрицу (далее ИМ), так и институтов комплементарных, дополняющих базовые. Если сама ИМ «определяет характер исторической эволюции государств» [1, с. 7], то роль ее каркаса выполняют базовые институты, а предназначение комплементарных заключается в том, чтобы поддерживать устойчивость, целостность всей матричной конструкции. С функцией комплементарных институтов можно сравнить разнообразные материалы, из которого изготовляют стены традиционного китайского жилища, имеющего каркасно-столбовую конструкцию: пространство между столбами заполняется, для образования стен, и сырцовыми кирпичами, и соломенными жгутами, пропитанными глиняным раствором, и бамбуковыми планками, и плетеными щитами. Во всех случаях каркас изготовляется из дерева, а стены из пригодных в конкретной местности материалов. Комплементарные институты институциональной матрицы в политической сфере объективно являются инструментом государственной политики и государственного управления, позволяющим субъекту власти маневрировать в рамках одних и тех же базовых институтов. Знание этих институтов и умение ими маневрировать определяет во многом успех или неуспех политики государств, включая стратегический уровень государственной политики. При взаимодействии государств, будь то на межгосударственном, или же на межрегиональном уровне, понимание институциональной природы собственной государственной политики и государственной политики сопредельного государства позволяет не только углублять анализ и прогнозирование действия партнера, но и взвешенно подходить к выстраиванию приоритетов российской стороны.
Цель данного доклада – изложить некоторые результаты проверки гипотезы, согласно которой стратегический успех Китая в годы проведения политики реформ и открытости в значительной мере объясняется эффективным использованием руководством КНР комплементарных институтов, а несопоставимо меньший успех политики реформ в России в немалой степени обусловлен отсутствием понимания места и роли таких институтов в политике. Одним из методов проверки данной гипотезы является сравнение использования комплементарных институтов в политической стратегии России и Китая.
Китайская философская мысль вполне самостоятельно выразила, по мнению докладчика, суть теории институциональных матриц ещё в идеях гармонии сущего Чжуан-цзы [2] и ствола и ветвей (бэнь и мо) Ван Би [3]. Последнее можно интерпретировать как основное и дополняющее. Диалектика основного и дополняющего сопровождает всю политическую историю Китая. В качестве дополняющего применялись в политической практике как собственные идеи и институты, так и заимствованные, вначале у соседей, затем у заморских государств. Приблизить некоторые дополняющие институты к уровню основных, или даже поменять их местами пытались и тайпины, и реформаторы в конце XIX века, и Сунь Ятсен, и власти гоминьдановского Китая, и руководство КНР в 50–60-е гг. Но каждая попытка оборачивалась возвращением бэнь и мо на свои места. Представляется, что лишь политическое руководство Китая, приступив в конце 1970-х годов к политике реформ, проявило то искусство политического управления, которое обеспечило диалектичное использование базовых и комплементарных институтов. Можно без преувеличения говорить о том, что одним из главных условий успеха политики реформ и открытости является именно нахождение китайским руководством чувства гармонии базового и комплементарного в воспроизводстве, применении и развитии базовых и комплементарных институтов своей восточной институциональной матрицы.
Автору не известно, насколько подробно китайские институциалисты знакомы с теорией институциональных матриц, и в какой степени научный мир Китая «виновен» в результативном управлении диалектическим взаимодействием базовых и комплементарных матриц. Очевидно, однако, что сама теория, разработчиком которой является российский социолог С.Г. Кирдина, берет начало на рубеже XX–XXI столетий, т.е. спустя два десятка лет, прошедших с начала китайских реформ. С.Г. Кирдина в 2011 и 2012 годах выступала с лекцией и докладом, поясняющим основные положения ее теории, в том числе применительно к Китаю, сначала в Шанхае, в Университете финансов и экономики, затем в Народном университете. Все это – дела совсем недавнего прошлого, а удачные политические решения руководства КНР, затрагивающие комплементарные институты в их взаимодействии с базовыми, принимались, начиная с конца 1970-х годов. Похоже, политическая традиция и политическая практика стали основными источниками эффективной гармонизации руководством КНР использования базовых и комплементарных институтов в осуществлении стратегии реформ. Не исключаю также возможности того, что еще до оформления С.Г. Кирдиной своей теории, отдельные положения работ западных институциалистов, прежде всего К. Поланьи (1970-е годы) и Д. Норта (конец 1980-х — 1990-е годы), ставшие затем частью этой теории, были известны политическому руководству КНР, и совместились с китайской политической традицией [4; 5]. Допускаю, что очень созвучны с политической установкой начала китайских реформ «воспринять все полезное, отбросить все вредное» и положения теории диссипативных систем, также коррелирующей с теорией ИМ.
Что касается России, то происходящая трансформация политической системы и государственной стратегии России выражается в поиске нового баланса между базовыми и комплементарными институтами как инструменте стратегического планирования. В ходе реформ 1990-х годов ряд комплементарных институтов волевым решением заменил собой соответствующие базовые институты – комплементарный институт многопартийности заменил базовый институт правящей коммунистической партии, комплементарный институт идеологического плюрализма заменил базовый институт государственной коммунистической идеологии.
В своем стратегическом поиске руководство КНР ориентируется преимущественно на базовую иррациональную категорию «гармония», в то время как руководство РФ – на комплементарную рационалистическую категорию «баланс».
О теоретико-методологическом инструментарии
Основные положения теории ИМ, изложенных в публикациях С.Г. Кирдиной, – основного инструмента сравнительного анализа – мы будем интерпретировать следующим образом:
– основу каждого общества составляет триединство экономических, политических и идеологических институтов, находящихся в неизменном соответствии. Изменения экономических, к примеру, институтов в обязательном порядке отражается на состоянии и поведении институтов политических и культурных;
– целостное триединство можно представить в виде институциональной матрицы – «устойчивой, исторически сложившейся системы базовых институтов, регулирующих взаимосвязанное функционирование основных общественных сфер – экономической, политической и идеологической» [1, с. 59];
– институциональные матрицы инвариантны, но развиваются деятельностью людей, все их институциональные формы обусловлены культурным и историческим контекстом;
– базовые институты, образующие «каркас» институциональных матриц, дополняются комплементарными институтами. Базовые институты отличаются устойчивостью, комплементарные – изменчивостью, эластичностью. Именно воздействуя на комплементарные институты субъекты власти могут трансформировать общественную систему. Трансформация может происходить и спонтанно, как результат процессов самоорганизации внутри общественной системы, а также как результат взаимодействия общественной системы с внешней средой;
– из многообразия институциональных комплексов можно выделить две основные разновидности ИМ: Х-матрица (или матрица Х-типа), условно – восточная, и У-матрица (или матрица У-типа), условно – западная. Х-матрица характерна для большинства государств Азии, России и ряда государств других регионов мира. У-матрица характерна для большинства государств Западной Европы, США, Канады и некоторых других развитых государств мира;
– основными базовыми институтами государств с матрицей Х-типа (к ним относятся, по мнению С.Г. Кирдиной, и докладчик с этим полностью согласен, Китай и Россия) являются: в экономике – институты редистрибутивной экономики; в политической сфере – институты унитарно-централизованного политического устройства; в сфере идеологии – институты коммунитарной идеологии (ценность интересов коллектива, группы выше, в иерархии интересов, чем ценность интересов индивида);
– основными базовыми институтами государств с матрицей У-типа являются: в экономической сфере – институты рынка; в политической сфере – федеративно-субсидиарное политическое устройство; в идеологической сфере – субсидиарная идеология (ценность интересов индивида выше, в иерархии интересов, чем ценность коллектива, группы).
– перечисленные базовые институты матриц обеих типов не ограничивают перечень каждой из их групп, а лишь указывают на главные характеризующие признаки.
Примечание
* На китайском портале bbs.tianya 13 марта 2012 г. был размещен комментарий, в котором, со ссылкой на периодическое издание «Цанькао сяоси» (сводка новостей), цитировалось высказывание В.В. Путина, занимавшего тогда пост Председателя Правительства РФ, в котором глава российского правительства якобы заявлял, что китайские руководители не могут забыть дальневосточный регион, что Дэн Сяопин говорил министру иностранных дел СССР Шеварднадзе: «3–4 млн. кв. км территории принадлежит Китаю, вопрос с территорией дальневосточного региона – это вопрос, унаследованный исторически, китайцы рано или поздно вернут свою территорию». URL: http://bbs.tianya.cn/post-worldlook-446279-1.shtml
Литература
1. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. Новосибирск, 2001.
2. Чжуан-цзы. Ле-цзы. / Пер. В.В. Малявина. М., 1995.
3. Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина». Сост., пер., иссл. и примеч. А.А. Маслова. М., 1996.
4. North D.C. Epilogue: Economic Performance through Time// Alston J., Eggertsson T., North D.C. (eds): Empirical Studies in Institutional Change. Cambridge, 1996.
5. Polanyi K. The Livelihood of Man. N.Y., 1977.