АШПИ 
Данные об авторе. Мартьянов Виктор Сергеевич, кандидат политических наук, доцент, заместитель директора по научным вопросам Института философии и права УрО РАН. Научные интересы: политическая философия, социальная макротеория, политическая современность, внеэкономические факторы развития, город как предмет политической теории.
Аннотация. В статье осмысляется историческая трансформация стратегий освоения арктического макрорегиона России. Показана динамика российских приоритетов в Арктике, аргументируется вывод о тактике символического географического приближения российской Арктики в официальном политическом дискурсе. Обосновывается вывод о необходимости переоценки традиционных факторов развития российской Арктики. В аспекте будущего особое значение приобретает внутренний потенциал макрорегиона, связанный с привлекательностью рынка труда северных городов и особой моделью трудовой миграции, позволяющей использовать арктические регионы как площадку для апробации социальных инноваций.
Арктический макрорегион России: от северного фронтира к северному Эльдорадо? *
Возвращение России в Арктику. В советско-российский период полярные регионы всегда были связаны с теми или иными перманентными социально-экономическими инновациями и приоритетами государственной политики. Особое значение арктического макрорегиона связано не только с его географической протяженностью, этноконфессиональной, исторической, культурной и экономической разнородностью, но и с тем, что российская Арктика в силу своего пограничного положения неизменно имеет двойной статус. С одной стороны, во внутреннем политическом пространстве она выступает в качестве территории, образующей совокупность пограничных регионов, объединяемых в Российский Север, Приполярье, Российскую Арктику и т.п. С другой стороны, эта территория в глобальном политическом контексте образует своего рода российский плацдарм, связанный со все более острой борьбой за определение экономических и политических режимов взаимодействия разных субъектов международного права в Арктике как таковой.
Россия имеет множество весомых экономических причин к выработке и продвижению собственной арктической стратегии развития в целом и российской Арктики как ее крупнейшей составной части [1]. Наша страна имеет самую протяженную арктическую границу из пятиэтно арктических стран (Россия, Канада, США, Дания, Норвегия). Россия располагает крупнейшими запасами сырья в Арктике, недра которой содержат по разным оценкам от 13 до 25% мировых запасов углеводородов. Наконец, глобальное потепление открывает широкие коммерческие возможности эксплуатации российского Северного морского пути в направлениях Европа–Азия, Евразия–Северная Америка. Таким образом, в начале ХХI века интенсивность артикуляции интересов различных субъектов в арктическом пространстве приводит к эффекту стирания привычных ранее географических, климатических границ и непреодолимых пространств. На уровне символической политики «Арктика все больше «приближается», становится более «обыденной», оставаясь при этом уникальной территорией…символические граничность, недоступность арктических регионов, Арктики в целом, с неизбежностью преобразуются в символические возможности преодоления граничности путем как «приближения», так и «перенесения» границы…» [2, с.137].
Начало 1990-х принесло разочарование от советских методов территориально-отраслевого освоения Арктики, которая на определенный период стала рассматриваться лишь как бесперспективная земля и источник проблем, заложенных советской моделью ее преимущественно монофункционального (моногорода) и военно-стратегического освоения. Это привело к необходимости переосмыслить в постсоветских политико-экономических контекстах проблему приоритетов развития арктического макрорегиона России [3]. В 2000-е годы стало очевидным, что постепенное возвращение России в активную мировую повестку и переосмысление будущих возможностей арктического макрорегиона способствуют формированию новых приоритетов внутренней российской арктической политики. В исторической памяти воскрешаются подвиги полярников и беспосадочные перелеты полярных летчиков, спасательные миссии советских ледоколов, описываются полярные экспедиции с символической установкой российских флагов и т.п. В Арктике замедляются процессы депопуляции, а в нефтегазовых регионах идет восстановление численности населения. После кризиса советской модели территориально-отраслевого экономического планирования начинается робкий восстановительный рост российской Арктики.
В глобальном политическом контексте растущие мировые цены на углеводороды во второй половине 2000 – начале 2010-х вызвали взрывной рост международного интереса к экономическому освоению Арктического нефтегазоносного шельфа. Ему сопутствовало обострение конкуренции и всех старых конфликтов и территориальных претензий как арктических, так и неарктических держав в их попытках определить политико-правовой режим использования арктических богатств. Объективно обостряются отношения Россия – НАТО, так как другие арктические государства являются членами этого военного объединения. Актуализировались проблемы экспансии неарктических государств в Арктику. Вместе с тем, в российской Арктике нарастает интенсивность геологоразведки, ведутся переговоры о международных проектах совместного экономического освоения российской Арктики, проводится ряд глубоководных экспедиций, призванных закрепить российские приоритеты, связанные с возвращением активной позиции страны в Арктике. Из региона, имевшего в годы холодной войны преимущественно военное значение, Арктика превращается в привлекательный экономический регион, имеющий возрастающее международное энергетическое, военное и транспортное значение.
Таким образом, роль и значение Арктического макрорегиона в истории России переосмыслялись неоднократно и кардинально. От северного форпоста и фронтира, постепенно трансформированного в переселенческую территорию для ненадежных, опасных и свободолюбивых слоев населения Российской империи, российская Арктика постепенно преображалась во все более привлекательный на российском рынке труда, урбанистический и динамично развивающийся макрорегион, своего рода «северное Эльдорадо», каковым его часто называют в зарубежных СМИ. С другой стороны, следует отметить, что новые постсоветские объекты интересов и символы, связанные с Арктикой и оформившиеся к ХХI веку, такие как арктический континентальный шельф, циркумполярная цивилизация, экстремальный туризм, экология, борьба с загрязнением окружающей среды – остаются довольно периферийными сюжетами российского образа Арктики. Не оправдались и ожидания, связанные с потенциалом и укреплением циркумполярной цивилизации в Арктике [4].
Сети северных городов как ключевой фактор развития российской Арктики. Важно учитывать, что специфику современных факторов развития и формирования эффективной идентичности арктического макрорегиона России во многом определяет высокая численность городского населения. Например, в УрФО к настоящему времени городское население составляет 80% от общего числа проживающих, в том числе в ЯНАО – 84,9%, в ХМАО – 91,5% [5]. В ЯНАО все городское население сконцентрировано в восьми моногородах, и его численность увеличилась за последние 50 лет в 20 раз, фактически возникнув одновременно с основанием этих моногородов. Из пяти крупнейших арктических городов за полярным кругом численностью более 50 тыс. чел. – четыре российские (Мурманск, Апатиты, Воркута, Норильск).
Российская Арктика сегодня – это фактически сети городов, у которых есть особая специфика возникновения, развития и перспектив на будущее. По большому счету, проблемы развития российской Арктики, в том числе перспективного конструирования ее идентичности в концентрированном виде содержатся в тех возможностях и ограничениях, которые определяют общее развитие сети арктических городов. Укрепляясь и объединяясь в региональные сети, арктические города по своим совокупным человеческим и экономическим ресурсам естественным образом становятся доминирующим способом организации идентичности социального пространства российского Севера.
Высокий миграционный оборот населения в Арктике ведет к тому, что переселенцы несут с собой свои «магистральные» городские культуры, новые социальные нормы и технологии управления, в то время как традиционные северные этносы вынуждены экстренно адаптироваться к де-факто изменившимся внешним условиям своего существования. Указанная ситуация непрекращающихся социальных перемен чревата столкновением магистральных и локальных идентичностей, этнополитическими конфликтами. Для предотвращения и минимизации последних необходимо выстраивать «мягкую» иерархию идентичностей, дающую северным народам возможность как адаптироваться к современности, так и играть значимую роль в развитии российского Севера. При этом следует иметь в виду, что локальная идентичность и сам образ жизни коренных народов Севера зачастую уже не являются следствием непрерывно длящейся традиции и кочевого образа жизни. Этот образ жизни постоянно переконструируется в зависимости от меняющихся культурно-политических фактор и контекстов, связанных с переопределением коллективного социального статуса и производного от него права арктических сообществ на северную ренту.
Перспективы российского арктического макрорегиона: стратегия диверсификации ресурсов. Арктический макрорегион в силу природно-географических условий обладает открытой миру идентичностью, мобильностью, толерантностью и динамизмом изменений. Экстремальный климат диктует необходимость применения новейших технологий обеспечения комфортной жизни. Развитие сферы обслуживания и досуга населения можно рассматривать как фактор его долгосрочной лояльности к месту своего проживания.
При всех имеющихся трудностях на фоне остальной России арктический макрорегион обладает неплохим человеческим капиталом и рынком квалифицированного труда. Его основные проблемы – экстремальные природные условия, моноотраслевая структура занятости, удаленность от мировых транспортных магистралей и нехватка инвестиций в человеческий капитал и городскую инфраструктуру. Статистика и структура инвестиций показывают, что капитал вкладывается в первую очередь, в ресурсодобывающие и перерабатывающие производства, которые не требуют большого числа рабочих рук. Поскольку конкуренция в отраслях, связанных с производством продукции с высокой добавочной стоимостью, требует капитальных вложений в обновление производственных фондов или постройки новых предприятий. Основная проблема Севера – высокая стоимость жизни и издержек любого крупного индустриального или сельскохозяйственного производства. Соответственно, востребованы могут быть либо производства с высокой долей прибыли (добыча энергоресурсов), либо отрасли с минимальными инфраструктурными и производственными издержками – образование, наука, туризм, малые инновационные предприятия, финансовая сфера, индустрия развлечений, производство уникальной региональной продукции и др.
Представляется, что стратегическим решением для развития арктического макрорегиона является не миграция трудовой активности из сферы реального производства в сферу посреднических услуг, а диверсификация и расширение рынка труда за счет умножения отраслей, а) позволяющих сохранить и развить достигнутые уровни потребления, б) ориентированных на обеспечение независимости от внешних рынков, освоение и продвижение уникальной продукции, услуг, технологий. В подобной ситуации основной задачей государства становятся долгосрочные капиталовложения на развитие инфраструктуры и транспортно-логистических сетей (железные и автомобильные дороги, вокзалы, аэропорты, тепло- и электросети). Стратегия диверсификации ресурсов северных городов и привлечения инвесторов готовой инфраструктурой вписывается в мировые тренды роста самозанятости в экономике, расширения сферы услуг.
Очевидно, что промышленным северным городам Российской Арктики для их развития и адаптации к глобальному миру необходим отказ от наследия советской урбанизации. Главный вопрос – каким образом? Слишком низкая плотность населения Арктики затрудняет преобразование северных городов в агломерации, так как у них нет окраин, «слободок», периферий, городских поселений-спутников и т.п. Однако, возникшие в последние 20–40 лет нефтегазовые северные города будут существовать, расти и развиваться еще очень долго, благодаря особому месту Севера в общероссийском рынке труда, сырьевой индустрии и эффективной модели пассионарной северной миграции. Поэтому их не надлежит ни радикально сворачивать, ни искусственно поддерживать их численность. Менее затратны более мягкие стратегии. Они связаны с поддержанием традиционной для этих городов сверхмобильности и миграционной текучести населения, диверсификация производственной инфраструктуры, для которой эти города по своей численности, возможностям и внутренним потребностям уже созрели. Диверсификация в далеком будущем позволит ослабить или предотвратить возможные кризисы развития, связанные с исчерпанием углеводородов или развитием альтернативной энергетики.
Важнейшее экономическое значение может иметь ресурс уникальности российской Арктики. Например, штат Аляска удвоил поток туристов в 1990-е годы, а доходы этой отрасли приносят региону до 5–6% ВВП, являясь второй статьей доходов после добычи энергоносителей. В том числе благодаря этому обстоятельству, население штата за 1990–2011 гг. выросло на 31%. В последнее время укрепляется интерес к экологическим сюжетам и арктическому туризму, которые в России только начинают приобретать и символическую, и вполне реальную капитализацию. Увеличение туристических потоков, создание привлекательного образа северных территорий предполагает целенаправленные действия по капитализации арктической идентичности, создание целого набора символических брендов, связанных с Арктикой и способствующих глобальному продвижению местной продукции (оленина, сиговые виды рыб, северные ягоды, этническая продукция и пр.), территорий (музейная деятельность, фестивали, конференции, памятники, охотничий, экологический, этно-исторический, экстремальные виды туризма, в том числе международного), а также поощрению лояльности мигрантов, составляющих в условиях Арктики большинство населения.
Наконец, особую роль для развития арктического региона России играют недооцененные в российской Арктике внеэкономические факторы – целенаправленная капитализация арктической идентичности городов, создание и глобализация культурно-символических брендов, усиление механизмов самоуправления, создание открытого города с развитой гуманитарной средой [6], опережающие вложения в человеческий капитал.
Литература
1. Стратегия развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года. URL: http://правительство.рф/docs/22846
2. Киселев К.В. Арктические регионы России: к вопросу о динамике символической политики власти // Арктические регионы России: проблемы парламентаризма, представительства и региональной идентичности / Под общ. ред. В.Н. Руденко. Екатеринбург; Салехард. 2012. С. 134–139.
3. Мартьянов В.С. Стратегия городского развития в Арктическом регионе России // ЭКО. 2013. №5. С. 125–137.
4. Дмитрий Семушин: «Циркумполярная» лженаука – против Русской Арктики // URL: http://www.regnum.ru/news/polit/1501301.html
5. Официальный сайт Росстата. URL: http://www.gks.ru/bgd/regl/B09_16/IssWWW.exe/Stg/01-08.htm
6. Киселев К.В. Дискурс региональной идентичности в современной России // Современные теории дискурса: мультидисциплинарный анализ. Екатеринбург, 2006. С. 144–150.
* Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ №15-33-11231