Бетмакаев А.М. Национализм, сепаратизм и судьба империй в XX в.

Данные об авторе. Бетмакаев Алексей Михайлович, к.и.н., доцент, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Сфера интересов – история Германии после 1945 г., история международных отношений, европейская интеграция.

Аннотация. В статье анализируется связь национализма и сепаратизма и их роль в процессе распада современных империй. Национализм и войны создали национальные государства в XIX в., вызвали распад многонациональных империй Европы в начале XX в. и привели к исчезновению колониальных империй европейских держав. Особое внимание уделяется влиянию «холодной войны» на процесс деколонизации и демонтажу «советской империи».

Национализм, сепаратизм и судьба империй в XX в.

Сепаратизм был порождением национализма Нового времени. Многие страны Европы были созданы насильственным объединением этнически и политически разнородных территорий. В XIX — первой половине XX вв. территориальные требования националистов Османской, Австро-Венгерской и Российской империй основывались, как правило, на ирредентистских и сепаратистских требованиях. Первое требование заключалось в том, что жители области другой страны культурно и лингвистически принадлежали к объединяющей нации. Например, ирландские националисты, добившиеся частичной независимости в 1922 г., хотели получить весь остров Ирландия, несмотря на то, что большинство жителей Ольстера выступало за сохранение провинции в составе Соединенного Королевства [1, p. 209–213]. Требование отделения исходило от движений, которые стремились освободить свои нации от иностранного господства и провозгласить государственную независимость. Активность националистов оказала заметное влияние на то, что в документах Берлинского конгресса 1878 г. впервые появился термин «самоопределение наций», и стала использоваться формула «право наций на самоопределение» [2, с. 10].

У двух многонациональных империй — Австро-Венгерской и Российской — оказалась одинаковая судьба: обе потерпели поражение в Первой мировой войне и прекратили свое существование. Но для России военное поражение не привело к ее исчезновению с географической и политической карты. Территориальная целостность бывшего государства была восстановлена почти в полной мере, а национальные движения потерпели поражение. Большевики обещали народам России «решение национального вопроса» сначала на основах национального самоопределения вплоть до отделения, а затем — в рамках многонационального государства [3, с. 115]. Сепаратизм в СССР подавлялся тоталитарной диктатурой.

По мнению Э.А. Паина, Советский Союз и нацистская Германия являлись «вторичными империями» — особыми (диктаторскими) модификациями империй, сохранившими их главную сущность — авторитаризм и производные от него свойства политики — экспансионизм и колониализм [4, с. 9].

Перекраивая карту Европы, «третий рейх» опирался на сепаратистские движения (немцы в Чехословакии и Польше). Во время Второй мировой войны нацисты присоединили Эльзас (Франция), ликвидировали независимость многих стран, создавая с помощью сепаратистских движений государства-сателлиты (Хорватия, Словакия). Опираясь на концепт «жизненного пространства» арийской расы, нацистский «новый порядок» исключал создание многонационального рейха [5, с. 214–231].

Державы-победительницы во Второй мировой войны разрушили «третий рейх». Основатели Ялтинско-Потсдамского миропорядка — сверхдержавы США и СССР — больше не пытались захватить новые территории. Они расширяли свое влияние через союзы и контроль над государствами-сателлитами. Американское руководство «свободным миром» иногда называли «американской империей», хотя многие исследователи отмечали, что на рубеже XIX–XX вв. США стали превращаться в империю, но не традиционного типа [6, с. 5]. Советский Союз имел больше параллелей с традиционными империями. В ходе войны СССР присоединил страны Балтии, большую часть польской территории и незначительные области Чехословакии и Румынии. За редким исключением это было повторное приобретение территорий Российской Империи. Советские лидеры удерживали сферу влияния в Восточной Европе посредством контроля над коммунистическими партиями «братских стран» с помощью Коминформа, а не посредством оккупации [7, p. 144–167].

И США, и СССР прибегали к политике «двойных стандартов» при использовании принципов Организации Объединенных Наций. Они вмешивались во внутренние дела других государств и поддерживали сепаратизм из геополитических соображений. Ответственность за возникновение нового сепаратизма они возлагали на геополитического соперника. Так, советская блокада Западного Берлина в 1948–1949 гг. была ответной мерой, которая, по мнению Москве, должна была побудить западные страны к образованию объединенного немецкого правительства и не допустить возникновение сепаратной Западной Германии. В 1950–1953 гг. «объединительный» поход армии Северной Кореей на Юг полуострова при попустительстве Мао Цзэдуна и Сталина углубил раскол Кореи [8, с. 130–140].

Сверхдержавы выступили за освобождение народов колониальных империй европейских держав. СССР, исходя из идеологии марксизма-ленинизма, был сторонником деколонизации, которая привела бы к ослаблению капиталистического мира. Соединенные Штаты поддерживали борьбу колониальных народов за независимость по идеологическим и историческим причинам и конкурировали с СССР за влияние на страны «третьего мира», который появился в процессе деколонизации [9, p. 474–484].

Европейские метрополии выдвигали различные аргументы для оправдания колониализма. Во Франции, которая после 1945 г. вела войны против национально-освободительных движений в Индокитае, Северной Африке и на Мадагаскаре, сторонники сохранения колониализма утверждали, что, во-первых, колониальные войны являлись «защитой» западной цивилизации от новых форм варварства; во-вторых, что некоторые колонии были участниками Французского Союза; в-третьих, колониальные народы сами решат остаться с Францией, если удастся исключить влияние просоветских движений [10, p. 252–261]. Попытка федерализации Французского Союза в 1945–1960 гг. посредством предоставления гражданства жителям африканских колоний как альтернатива империи и созданию национальных государств провалилась из-за сопротивления колониалистов во Франции и националистов в Африке [11, p. 431–437].

Британские аргументы в защиту империи отличались от французских: Британская империя была самой великой империей, которую когда-либо видел мир; империя продемонстрировала британский дар управления и обеспечения широкого разнообразия возможностей для людей всего мира. Кроме того, оправданием сохранения колоний являлась «глобальная ответственность» Британии — понятие для обозначения национальных интересов в обеспечении доступа к нефтяным ресурсам, в сохранении глобальной стабильности и в исключении вакуума власти в важных регионах [12, p. 204–209]. В конце концов, Британское правительство предпочло иметь дело с националистическими движениями для обеспечения стабильного перехода от имперского правления к независимости колоний [13, p. 183–192].

Движения, борющиеся за освобождение своих народов, стремились сконструировать национальное самосознание и объединить людей в колониальных обществах, фрагментированных на племена, касты и религиозные конфессии. Империализм метрополий был одним из важных источников подъема борьбы против колониализма. С другой стороны, национализм народов черной Африки, Индии и других регионов часто представляется результатом влияния западных интеллектуалов, которые оспаривали имперское правление, опираясь на традиции христианства и идей Просвещения, американской Декларации Независимости, Великой Французской революции, либерализма и марксизма [14, p.182–185].

Африканская и индийская версии национализма имели параллели с национализмом в странах Восточной Европы, поскольку их объединяло общее обстоятельство — не только с этническое, но и культурное и религиозное разнообразие. В этих обстоятельствах этнический национализм не мог стать основой для создания государств [15, p. 38–46]. Национализм в «третьем мире», как и в Восточной Европе в конце XIX – первой трети XX вв., был проектом объединения общества с целью развития современных экономических систем. Прочная связь между модернизацией и национализмом, выявленная британским исследователем Э. Геллнером, находит подтверждение как в восточноевропейском, и в антиколониальном национализме [16, с. 228–229].

Национализм в Восточной Европе, проявившись в событиях 1956 г. в Венгрии и Польше, в «пражской весне» 1968 г., в польском кризисе 1980–1981 гг. и в «революциях 1989 г.», являлся средством борьбы с коммунизмом [17, с. 336]. Инициированная М.С. Горбачевым демократизация в странах советского блока привела к выходу восточноевропейских стран из «социалистического содружества», а в СССР обернулась дискуссией о судьбах Союза, в которой союзный центр не смог предложить союзным республикам ни адекватный их представлениям формат отношений [18, с. 107], ни привлекательную экономическую политику [19, с. 390–391].

И хотя «последняя империя» [20, с. 17] разделила судьбу «классических» империй Нового времени, следует признать, что любая — заморская или территориально интегрированная — империя в XX в. гибла по-разному [21, с. 114–118]. Ослабление имперского центра вследствие военного поражения дало шанс для торжества национального сепаратизма (Австро-Венгерская, Османская, Российская империи), а подъем национальных движений в заморских колониях подтолкнул метрополии к роспуску империй сверху (Британия, Франция). Дезинтеграция СССР была сочетанием нескольких факторов, среди которых сепаратизм первоначально не являлся центральной идеей национальных движений.

Литература

1. McMahon D. Ireland, the Empire, and the Commonwealth // Ireland and the British Empire / ed. by K. Kenny. Oxford, 2006.
2. Язькова А.А. Сепаратизм в контексте международного права // Сепаратизм в политической жизни современной Европы / под ред. П.Е. Канделя. М., 2015.
3. Романенко С.А. Распад многонациональных государств Центральной Европы в XX веке: Австро-Венгерская империя // Общественные науки и современность. 2014. № 6.
4. Паин Э.А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М., 2004.
5. Буханов В.А. Гитлеровский «новый порядок» в Европе и его крах (1933–1945). Екатеринбург, 2013.
6. Согрин В.В. США как либерально-демократическая империя // США – Канада. Экономика, политика, культура. 2015. №1.
7. Pons S. The Global Revolution: A History of International Communism 1917–1991. Oxford, 2014.
8. Зубок В.М. Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева. М., 2011.
9. Bradley M.P. Decolonization, the Global South, and the Cold War, 1919–1962 // The Cambridge History of the Cold War. Vol.1. Cambridge, 2010.
10. Shepard T. Decolonization and the Republic // The French Republic: History, Values, Debates. Ithaca, 2011.
11. Cooper F. Citizenship Between Empire and Nation: Remaking France and French Africa, 1945–1960. Princeton, 2014.
12. Levine P. The British Empire: Sunrise to Sunset. N.Y., 2007.
13. Black J. The British Empire: A History and a Debate. Farnham, 2015.
14. Chacko P. The Internationalist Nationalist: Pursuing an Ethical Modernity with Jawaharlal Nehru // International Relations and Non-Western Thought: Imperialism, Colonialism, and Investigations of Global Modernity. N.Y., 2010.
15. Betts R.F. Decolonization. N.Y., 2004.
16. Геллнер Э. Нации и национализм / пер. с англ. М., 1991.
17. История антикоммунистических революций конца XX века: Центральная и Юго-Восточная Европа / отв. ред. Ю.С. Новопашин. М., 2007.
18. Симонян Р.Х. Прибалтика в контексте распада СССР // Общественные науки и современность. 2014. № 3.
19. Гайдар Е.Т. Гибель империи. Уроки для современной России. М., 2006.
20. Плохий С. Последняя империя. Падение Советского Союза / пер. с англ. М., 2016.
21. Мотыль А. Пути империй: Упадок, крах и возрождение имперских государств / пер. с англ. М., 2004.