АШПИ 
Данные об авторе. Арпентьева Мариям Равильевна, д-р психол. наук, доцент, старший научный сотрудник кафедры психологии развития и образования, руководитель лаборатории психолого-педагогического сопровождения семьи и детства Центра социально-гуманитарных исследований, Калужский государственный университет им. К.Э. Циолковского.
Аннотация. Центральной проблемой современной этнополитики является проблема этически и юридически грамотного отношения к сепаратизму. Особую значимость этот вопрос обрел на рубеже ХХ–ХХI веков в свете переживаемого многими странами и континентами «этнического ренессанса» или «этнического возрождения», а также религиозного «возрождения», в том числе нациестроительства и нациетворчества, а также религиозного творчества и религиозного и псевдорелигиозного строительства. Автор осуществляет анализ основных позиций, а также путей и средств минимизации нарушений прав людей и сообществ в международной правовой и политической практике.
Современный сепаратизм: человечность и идентичность
Сепаратизм, отделенчество — политика и практика национально-государственного обособления, отделения части территории (сецессии) того или иного государства с целью создания нового самостоятельного (обладающего суверенитетом и независимостью) государства (ДНР и ЛНР Украины) и/или с целью перехода в состав иного государства (движение за присоединение к Монголии автономного региона Внутренней Монголии из Китая, Приднестровья как части Молдовы — к России, Нагорного Карабаха — к Армении от Азербайджана и т.д.) или получения статуса более или менее полной автономии (Приднестровье Молдовы и Новороссия Украины). При этом три эти разные цели могут пересекаться или быть более или менее последовательными стадиями. Сепаратизм опирается на международный принцип права народов на самоопределение и, в этом качестве, есть аспект национально-освободительного движения, в том числе, деколонизации. Вместе с тем, он часто ведет к нарушению столь же признанных международных принципов суверенитета, территориального и культурно-политического целостности единства / государства, нерушимости его границ. Это, как показывает опыт многих «непризнанных республик, может служить служит источником острейших межгосударственных и межнациональных конфликтов: еще ни одно отделение, даже такое, которое наблюдалось при распаде СССР, не прошло «бескровно»: последствия разделения испытывают все.
Эти последствия могут быть позитивными — в случае национально-освободительной борьбы, опирающейся на защиту общечеловеческих ценностей и проводимой максимально ненасильственными методами, как показали фрагменты сражения Индии и других колоний за свою автономию от Великобритании в конце XIX — начале ХХ веков: лидеры антиколониальных движений ХХ века (М. Ганди, Д. Неру, Н. Мандела, Р. Мугабе) не ставили своей задачей формирование отдельных государств на этнической основе и стремились к реализации принципа «один народ (в этнокультурном смысле) — одно государство». Однако, чаще всего они могут быть и становятся весьма деструктивными, в том числе тогда, когда разделение осуществляется насильственно и/или в целях материальной или иной «наживы», как это случилось с распадом СССР, при этом достигнув успеха «мирным путем», нация или территория рискуют перейти к менее мирным и нравственно осмысленным стратегиям, как это произошло с Индией и Пакистаном, а могут, как это произошло с Израилем, создать почти невыносимые, резко ассиметричные условия для жизни «не титульных наций», пытаясь вытеснить их со «своей» территории окончательно. Это не только наносит удар по вытесняемым и отношениям внутри государства, но разрушает саму нацию или иную общность — агрессора.
Истоки сепаратизма часто бывают связаны с грубым нарушением прав человека и народов, в том числе национальных, расовых и религиозных и иных групп (меньшинств). В этом случае сепаратизм, как это наблюдается, например, в борьбе против колониализма, насильственной ассимиляции и геноцида, приводит к возрождению нации и образованию новых молодых национальных государств [1; 2; 3; 4]. Д. Горовиц определяет сепаратизм как выход группы и ее территории из-под юрисдикции более крупного государства, частью которого она является, дифференцируя его от ирредентизма — стремления к присоединению этнически, религиозно и т.д. родственному населению и населяемой им территории [4, c. 147]. Как показал опыт той же Индии в ее отношениях с Великобританией, а также Чечни с Россией и Карабаха с СССР и Азербайджаном, даже самые деструктивные аспекты отношений могут быть ослаблены и трансформированы, если люди двигаются к своим целям, уважая друг друга. И наоборот, как показывает опыт современных Индии и Пакистана, Ирака и многих африканских государств, стремившихся ко все более полной дифференциации и обособлению, поставившей обособившиеся части на грань выживания, а также опыт Канады и Испании, сепаратизм создает немало сложных и острых проблем в жизни развитых и развивающихся стран, если цели и/или средства отделения неблаговидны.
Сепаратизм сыграл решающую роль в распаде таких многонациональных стран, как Австро-Венгрия, преследовавшая и травившая собственное население по национальному признаку, СССР, навязывавшая внерелигиозное отношение к жизни, Югославии, Чехословакии и Украины, оказавшихся сферами «интересов» иностранных «вкладчиков»: . социально-экономическое положение в стране при этом резко меняется к худшему и / или наступает политическая и экономическая нестабильность. При этом завершение отделения достигается редко: в качестве примеров успешных сецессий как выходов из состава государства можно назвать Бангладеш, Сингапур, Эритрею, Южный Судан. Отчасти успешна сецессия Нагорного Карабаха. Реальная возможность обрести независимость растет у Квебека от Канады и Шотландии от Великобритании, где количество сторонников отделения все растет. Иногда инициаторами отделения служат сами государства: так, Нидерланды в целом готовы предоставить независимость своей заморской территории Аруба , а затем и другим островам Нидерландских Антил, однако, пока этого не произошло потому, что у населения этих островов нет особой потребности в отделении.
Центральной проблемой современной этнополитики является проблема этически и юридически грамотного отношения к сепаратизму. Особую значимость этот вопрос обрел на рубеже ХХ–ХХI веков в свете переживаемого многими странами и континентами «этнического ренессанса» или «этнического возрождения», а также религиозного «возрождения», в том числе нациестроительства и нациетворчества, а также религиозного творчества и религиозного и псевдорелигиозного строительства. Разнотипность сепаратизма и его проявлений, его неразрывная связь с кризисом мультинациональных государств и активизацией культурно-политических и социально- экономических проблем и движений требуют анализа современной системы профилактики и противодействия этому явлению там, где оно нарушает права людей и сообществ, например, псевдорелигиозное, террористическое движение ИГИЛ (запрещенное в России), объединяющее в себе сепаратистские и мондиалистские амбиции, и поддержки там, где речь идет о национально-освободительной борьбе колонизированных территорий и борьбе народов, долгое время подвергавшихся и подвергающихся эксплуатации (многие территории и народы Африки и Америки, т.д.) [1; 2; 3; 4].
Как пишет К.С. Пузырев, «сепаратизм, на взгляд автора, представляет собой крайнюю и радикальную форму самоопределения народа, региона, территории или сообщества, которая связана со специфическими обособленными (изоляционистскими) формами национальной либо региональной идентичности, для которой характерно отрицание самой возможности существования данной общности в составе более масштабного национального государства, идея о желательности его демонтажа или распада». Такая идея кажется вполне спорной там, где речь идет о возможности решить проблемы противостояния наций и сообществ внутри страны, однако, в случаях, когда в стране процветает целенаправленный геноцид и «люстрация» населения по этническому, религиозному, политическому, культурному и иному признакам, вопрос сепаратизма становится вопросов выживания [5, c. 133–134]. По мнению К.С. Пузырева, основа сепаратистских движений — сочетание четырех кризисов: «кризис идентичности, связанный с неспособностью общества воспринимать себя как самодеятельное и суверенное; кризис распределения, связанный с неравномерностью распределения национальных богатств среди этносов и территорий; кризис легитимности, ставящий под вопрос сами основы существования национального государства; кризис участия, связанный с недоверием этносов, регионов и сообществ к существующей общенациональной политической системе, к ее способности адекватно выразить их интересы» [5, c. 134; 7].
Как тип политического движения, сепаратизм содержит более или менее выраженную идею национальной исключительности, в том числе исключительных прав на независимость в виде территориальных прав; идеализированный образ своего сообщества как целостной исторической и культурной общности и шаржировано-искаженный образ враждебных (конкурирующих) сообществ и регионов ; часто мифологизированная версия национальной истории, с ее «избранными потерями» и «избранными достижениями»; образы вождей / героев-мучеников, воплощающих идеалы данного региона или сообщества (imagined community), и образы его преследователей /палачей, представляющих антиидеал; специфически ценности, выступающие в качестве концентрированного и неизменного выражения интересов собственного сообщества или территории и являющихся идеологической основой программы национально-, религиозно- или регионально-сепаратистских движений [6; 8]. Он включает также применение его лидерами тех или иных технологий политической конфронтации и мобилизации, а также общее представление о сепаратистском движении, регламентирующее его необходимость /неизбежность, содержание и формы. Поэтому, в частности, современная концепция ООН предлагает этническим общностям альтернативные возможности самоопределения вне сепаратизма — не через отделение, а в таких формах, как автономизация (что включает гарантии государством возможностей развития национальных языков и культур), демократизация государства (при которых права национальных и иных общностей защищаются законом) и т.д. Параллельно ООН работает Организация Непредставленных Народов и Наций (ОННН или UNPO), образованная представителями Абхазии, Гагаузии, Ингушетии, Чечни, Чувашии, Якутии, крымских татар, ассирийцев, косовских албанцев, русинов, каренов и др. как правило. На деле реализуется практика «двойного стандарта»: подавляя и запрещая сепаратистские движения на своей территории, страны НАТО и ряд других стран и организаций часто поддерживают сепаратизм там, где это выгодно. Вместе с тем, общая тенденция сепаратизма — последовательный отказ от насилия, ведущим инструментом реализации своих целей становится голосование на выборах и референдумах.
Исследователи различают ряд основных причин сецессионизма: относительная депривация и отставание в культурно-политическом и социально-экономическом развитии; «внутренний колониализм» как «культурное разделение труда» и геноцид меньшинств; ассимиляция и иные угрозы национальной идентичности против конструирования нации, нациестроительства и возрождения этнического, религиозного и т.д. самосознания; ирредентизм [6, с. 86–87; 9, р. 37–39; 10; 11; 12; 13]. При этом, как отмечает А. Аппадураи «Культурное разнообразие сегодня, как он настаивает, «сознательно мобилизовано… на службу масштабной национальной или транснациональной политике» [13. с. 15; 14]. При этом оно во многом мифологизировано: общение наций и территорий подчинено в большей мере законам «воображаемых сообществ» и процессам гибридизации, чем реальных сообществ и обособления. Речь идет о пересмотре «правил игры» и отношений между людьми в большей мере, чем об обособлении наций и территорий: там, где люди учатся быть людьми, опираясь на общечеловеческие законы, проблема сепаратизма решается автоматически.
Литература
1. Авраменко А.В. Сепаратизм: сущность и проблемы : автореф. дисс. …канд. полит. наук. М., 1997.
2. Бромлей Ю.В. Этнический парадокс современности в историческом контексте // Новая и новейшая история. 1989. № 2. С. 75.
3. Бьюкенен А. Сецессия: Право на отделение, права человека и территориальная целостность государства / Науч. ред. Д. Фурман. М., 2001.
4. Горовиц Д. Ирредентизм, сепаратизм и самоопределение // Национальная политика в Российской Федерации. Материалы международной научно-практической конференции (Липки, сентябрь 1992 г.). М., 1993. С. 145–164.
5. Пузырев К.С. Сепаратизм как политическое явление // Территория новых возможностей. 2010. №3 (7). С. 133–143.
6. Пузырев К.С. Региональный сецессионизм в современной Европе: истоки и особенности проявления // Вестник КемГУ. 2015. №2-2 (62). С. 85–88.
7. Сизов С.Г. Этнический сепаратизм в геополитическом противоборстве в конце XX — начале XXI в. // Наука о человеке: гуманитарные исследования: научный журнал. 2013. № 2 (12), ноябрь. С. 17–24.
8. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. L., 1991. Р. 6–7.
9. Sturm R. Regionale Autonomie und Sezession // WeltTrends. 2014. № 98. September/Oktober. S. 37–44.
10. Beck U. Cosmopolitanism as Imagined Communities of Global Risk // American Behavioral Scientist. 2011. V.55/10. P. 1346–1361.
11. Lightbody J. A Note on the Theory of Nationalism as a Function of Ethnic Demands // Canadian Journal of Political Science. 1969. V.2(3). P. 327–337.
12. Ross C. Imagined Communities: Initiatives around LGBTQ Ageing in Italy // Modern Italy. 2012. V. 17(4). P. 449–464.
13. Appadurai A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minneapolis, MN, 1996.
14. Dilemas of Diversity after the Cold War: Analyses of “Cultural Difference” by US and Russia-Based Scholars / Ed. M. Rivkin-Fish and E. Trubina. Wash. DC, 2010.