АШПИ 
Сведения об авторе. Дерендяева Анна Дмитриевна, аспирант кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Область научных интересов: международный имидж, история Казахстана, политические процессы на постсоветском пространстве.
Аннотация. В статье рассматривается понятие «мягкой силы» Китая, а также ее применение на практике в отношении Центральной Азии. Автор выделяет основные инструменты “soft power”, которые использует КНР в политике по отношению к Казахстану — в бизнесе и инновациях, образовании и науке, области культуры.
Использование инструментов “soft power” КНР в отношении Республики Казахстан
В современном обществе многие государства для проведения своей внешней политики используют инструменты “soft power”. В числе таких стран находится и Китай, который стал расширять свои позиции за счет проведения «мягкой политики». По замечанию Г. Киссинджера, данное стремление КНР было связано с высоким уровнем образования политической элиты страны [1, p. 227–228].
Актуальным вопросом остается изучение использования инструментов “soft power” Китая в отношении Республики Казахстан, поскольку данная территория выступает для КНР «воротами» в Центральную Азию, через которые проходят основные транспортные магистрали. Здесь также имеются в больших количествах природные ресурсы. Можно отметить работы ряда отечественных исследователей, занимавшихся изучением инструментов «мягкой силы» Китая в отношении Центральной Азии и Республики Казахстан: М.С. Бедюх [2], А.В. Бояркиной [3], А.В. Будаева [4], В. Воробьева [5], А.В. Лукина [6], К.Л. Сыроежкина [7], И.В. Халанского [8] и др. В зарубежной науке также существует ряд исследований, посвященных изучению политике “soft power” Китая в отношении Казахстана, это работы Ван Хунина [9], Ван Гуанчжэня [10], Ли Минфу [11], Лю Цзайци [12], Г. Нурши [13], К. Хафизовой [14] и др.
Несмотря на широкую базу как отечественных, так и зарубежных исследований, стоит отметить, что большинство из них изучает влияние КНР на Центральную Азию в целом. Важным становится оценить китайско- казахстанские отношения с точки зрения концепции “soft power”, поскольку отдельных работ, посвященных данной тематике, немного.
Сама концепция “soft power” получила свое распространение среди китайских мыслителей достаточно рано. Китаевед К.Ш. Хафизова пишет, что еще при династии Мин практиковался конфуцианский подход, который предполагал, что китайский император, будучи монархом, подчиняет своих подданных не силой оружия, а с помощью «морального перевоспитания» [14, с. 203]. Истоки “soft power” можно найти в трудах многих китайских философов, таких как Конфуций, Мэн-цзы, Лао-цзы и т.д. Современные китайские исследователи также обращаются к изучению «мягкой силы». Так, Ван Хунин отмечает, что китайская концепция сосредотачивается вокруг следующих категорий: «традиционная культура», «экономическая модель развития», «национальное единство» и т.д. [9, с. 24].
15 октября 2007 г. в докладе Ху Цзиньтао на XVII съезде партии прозвучал призыв повышать «мягкую силу» государства для создания «гармоничного общества» Китая [15]. Российский дипломат А.В. Будаев отмечает, что изначальная потребность в проведении «мягкой политики» КНР рассматривалась как ответ на антикитайские действия со стороны Запада [4, с. 109]. Отсюда целью китайской «soft power», по мнению Лю Цзайци, стало повышение государственной мощи Китая [12, с. 150]. Однако в основе китайской модели лежит ценностный подход, поэтому еще одна цель “soft power” — это распространение китайской культуры в международном пространстве.
В качестве основных инструментов реализации «мягкой силы» КНР исследователь А.В. Бояркина выделяет китайский язык и распространение культуры за рубежом [3, с.115]. М.С. Бедюх и Д.В. Буяров подчеркивают значимость такого инструмента “soft power” как культура китайской дипломатии, однако основным ресурсом они выделяют экономические возможности, позволяющие Китаю стать торговым партнером многих стран [2, с. 135]. Г. Нурша среди ключевых инструментов «мягкой силы» называет Институты Конфуция, выступающие проводниками морали и ценностей китайского общества [13, с. 75–76].
Важным регионом для проведения внешней политики КНР является Центральная Азия. Первой из стран Центральной Азии, с которой Китаю в целом удалось урегулировать территориальные вопросы, стала Республика Казахстан, имеющая с КНР наиболее протяженную границу. Еще в 1994 г. между этими странами был заключен договор «О казахстано-китайской государственной границе», который определил границу поделенных территорий, за исключением земель в районе перевалов Чаган-Обо и Баймурза, а также в Сары-Чельды в Талды-Курганской области. Тем не менее, в сентябре 1997 г. было подписано дополнительное соглашение, которое 10 марта 1999 г. парламент Казахстана утвердил. Тем самым был завершен процесс делимитации [8, с. 58]. Поэтому после определения государственных границ президент Казахстана Н.А. Назарбаев в своей «Стратегической программе развития «Казахстан-2030» подчеркнул важность сохранения диалога с КНР [16].
После распада СССР с КНР были установлены новые дипломатические отношения, и за последние годы визиты на президентском и министерском уровнях между Китаем и Казахстаном участились. В 2013 г. страны подписали декларацию об углублении всестороннего стратегического партнерства. В 2014 г. лидеры двух стран также неоднократно встречались, в том числе на Олимпийских играх в Сочи, на Саммите по ядерной безопасности в Гааге и Саммите ШОС в Душанбе [10, с. 63].
На основе рейтинга, который был составлен в 2010 г. The Institute for Government и исследовательским журналом «Монокль», мы попытались выделить инструменты «мягкой силы» [17, p. 4], которые используются в реализации внешней политики Китая по отношению к Республике Казахстан.
Во-первых, это — бизнес и инновации. В Центральной Азии Казахстан является ключевым торговым партнером КНР. Помимо большого товарного оборота между странами, Китай является первым в мире государством по объему привлеченных капиталовложений в Казахстан. Также в 2006 г. на границе государств была создана зона свободной торговли. А в 2013 г. председателем КНР Си Цзиньпином в Астане была выдвинута идея китайского проекта «Экономический пояс Шелкового пути». Его основная идея заключалась в усилении взаимодействия Китая с Центральной Азией в экономической области с помощью строительства единых транспортных магистралей от Тихого океана до Балтийского моря. В рамках этого проекта есть разные предложения, касающиеся именно Республики Казахстан. Так, например, китайские предприниматели инвестируют проект «51 китайский завод в Республике Казахстан». Однако при реализации этих идей бывает немало конфликтных ситуаций, возникающих между казахскими и китайскими бизнесменами. Как отмечает генеральный секретарь Союза китайских предпринимателей в Казахстане Ху Хайсинь, зачастую в работе с Казахстаном отсутствует эффективность, существует низкий уровень доверия, нет возможности взять на долгий срок землю в аренду для аграрного бизнеса, курс тенге не стабилен и свободно плавает. Все эти проблемы приводят к тому, что замедляется работа между двумя странами, порой тяжело договориться об элементарных вещах [18]. Исследователь К. Сыроежкин считает, что данная политика Казахстана носит намеренный характер, потому что КНР «сильно быстро движется, а успешный сосед — всегда пугает» [7, с. 52].
Вторым инструментом «мягкой политики» Китая является образование и наука. Еще в 2003 и 2006 гг. между Министерствами образования двух стран были заключены Соглашения о сотрудничестве в данных областях. Происходит обмен студентами между государствами. Как в казахских, так и в китайских ВУЗах обучается большое количество иностранных учащихся, причем каждый год их число увеличивается. Также в Республике Казахстан действует Государственный совет по распространению китайского языка, он контролирует деятельность Институтов Конфуция, которых в Казахстане четыре — в Алма-Ате, Астане, Актобе и Караганде [13]. В научной сфере между государствами осуществляются разработки в самых различных направлениях: начиная с экспериментов в области металлургии и заканчивая публикациями материалов по востоковедению.
В-третьих, в качестве инструмента “soft power” КНР использует область культуры. В 2002 г. была создана специальная Комиссия по сотрудничеству в области культуры и гуманитарной сферы. Почти каждый год Китай проводит выставки, посвященные своему традиционному искусству, организуются мероприятия, способствующие ознакомлению с китайской культурой. Помимо этого, на территории Казахстана действует ряд китайских СМИ, доступны китаеязычные телеканалы. На сегодняшний день в Казахстане существуют отделения газет «Жэньминь жибао», «Гуанминь жибао», информационное агентство «Синьхуа», международное радио Китая [9, с. 65].
В целом, можно отметить, что благодаря использованию данных инструментов “soft power” Китаю за последние годы удалось расположить к себе население и политическую элиту Республики Казахстан, ослабив опасения стремительного усиления КНР в регионе. Тем самым, Китай сформировал более позитивный имидж своей страны на международном пространстве. Однако остаются вопросы, которые КНР предстоит решить для того, чтобы значительнее повысить свою репутацию в Казахстане.
Литература
1. Kissinger H. World Order. N.Y., 2015.
2. Бедюх М.С. Политика «мягкой силы» Китая в Центральной Азии // Россия и Китай: история и перспективы сотрудничества: материалы III Международной научно-практической конференции. Благовещенск. 2013. Вып. 3. С. 135–137.
3. Бояркина А.В. Язык и культура Китая как эффективные инструменты «мягкой силы» в реализации внешней политики КНР // Теория и практика общественного развития // Политические науки. 2014. №12. С. 115–118.
4. Будаев А.В. Светлые и темные стороны «мягкой силы» Китая // Государственное управление. Электронный вестник. 2016. Вып. 54, февраль. С. 106–129.
5. Воробьев В. Сумма сходящихся интересов // URL: http://www.globalaffairs.ru/number/Summa-skhodyaschikhsya- interesov-15795
6. Лукин А.В. Идея «Экономического пояса Шелкового пути» и Евразийская интеграция // Международная жизнь. 2014. № 7. С. 84–98.
7. Сыроежкин К.Л. Китай в Центральной Азии: от торговли к стратегическому партнерству // Центральная Азия и Кавказ. 2007. № 3 (51). С. 47–61.
8. Халанский И.В. Политика КНР в постсоветском сегменте Центральной Азии: решение пограничного вопроса // Вестник КРСУ. 2015. Том 15. № 5. С. 57-60.
9. Ван Гуанчжэнь Политика «мягкой силы» России и КНР в отношении стран Центральной Азии (на примере Казахстана) // Вестник РУДН, серия Международные отношения. 2015. №1. С. 60–69.
10. Ван Хунин. Культура — «мягкая сила» государственной мощи // Вестник Фуданьского университета. 1993. №3. С. 23–28.
11. Ли Минфу. Распространение китайского языка как фактора мягкой силы во внешней политике КНР в XXI в.: Диссер. …к.п.н.: 23.00.04. СПб., 2016.
12. Лю Цзайци. «Мягкая сила» в стратегии развития Китая // ПОЛИС. Политические исследования. 2009. № 4. C. 149?155.
13. Нурша Г. К дискуссии о «мягкой силе» Китая: уроки для Казахстана // Казахстан-Спектр. 2017. № 3 (81). С. 68–82.
14. Хафизова К. Китайская дипломатия в Центральной Азии. XIV— XIX вв. Алматы, 1995.
15. Доклад Ху Цзиньтао на XVII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая // URL: http://paper.people.com.cn/rmrb/html/2007- 10/25/content_27198418.htm
16. Программа Казахстан-2030 // URL: https://www.kazembassy.ge/rk2030.pdf
17. The New Persuaders: An International Ranking of Soft Power // URL: http://www.instituteforgovernment.org.uk/sites/default/iles/publications/The%20new%20persuaders_0.pdf
18. Сурганов В. «Мягкая сила» дракона. Что привлекает в Казахстане и что отвращает от нашей экономики инвесторов из Поднебесной? // Expert Kazakhstan. 25.01.2018. URL: http://expertonline.kz/a15328