АШПИ 
Сведения об авторе. Реут Олег Чеславович, к.т.н., старший научный сотрудник, Петрозаводский государственный университет, г. Петрозаводск. Круг научных интересов: история и методология международных и региональных исследований, глобализация, государственный суверенитет, десуверенизация.
Аннотация. Рассматриваются противоречия, выявляемые в процессе ограничения деятельности международного наблюдательского сообщества при выведении национальной электоральной системы за пределы пространства «мягкой силы».
Международное наблюдательское сообщество и установление границ «мягкой силы»
13 марта 2018 года, за несколько дней до завершения кампании по выборам российского президента, Министерством юстиции Российской Федерации было объявлено о включении Европейской платформы за демократические выборы — ЕПДВ (European Platform for Democratic Elections — EPDE) в перечень организаций, деятельность которых нежелательна в России. На момент подготовки данного материала в Перечень нежелательных иностранных и международных неправительственных организаций [1] включено 14 структур. ЕПДВ стала единственной организацией, деятельность которой связана с наблюдением за выборами, причем не только в России, но и в странах — членах Европейского союза, и государствах, участвующих в программе «Восточное партнерство». В отличие от всех других неправительственных организаций, включенных в Перечень, ЕПДВ не является фондом и не наделена юридическим статусом института. Более того, членом Платформы (и при этом одним из учредителей) выступает российская организация — общероссийское Движение в защиту прав избирателей «Голос». Совокупность всех этих обстоятельств делает рассмотрение казуса ЕПДВ уникальным во многих отношениях и актуальным для современных исследований опыта привлечения ресурсов «мягкой силы» государственными и негосударственными акторами.
Теоретическим основанием, позволяющим оперировать категориями использования политических ценностей в качестве механизмов формирования инструментов «мягкой силы», выступают модели оформления глобального гражданского общества. Они опираются на рефлексию процессов самоограничения государства в сфере его внутриполитической свободы. При формировании правового по своему характеру государства власть накладывает на себя добровольные политико-правовые ограничения, необходимые для гарантированного соблюдения прав и свобод человека и гражданина. В определенной степени ограничения суверенитета стимулируются и иногда навязываются с помощью различных политических технологий, в основе которых находятся ценностные трансляторы «мягкой силы». Именно они конструируют «воздействие привлекательности» при экспортном продвижении политических ценностей, переопределяющих функции современного государства.
Одним из самых действенных базовых элементов «мягкой силы» стоит считать мониторинг деятельности властных акторов, уполномоченных осуществлять организацию электоральных процедур. Очевидно, что выполнить данную функцию в полном объеме самому государству не представляется возможным, что и способствует публичному признанию необходимости участия в этом процессе структур гражданского общества. Значимость электорально наблюдательской активности корреспондируется с позиционированием этих структур как актора, способного эффективно действовать на социально-политической арене.
Международный интерес к наблюдательскому движению в России как к специфичной форме современного коллективного действия оформился в процессе рассмотрения условий возникновения и развития общественного протеста, инициированного мобилизацией несогласных с ходом думской кампании-2011 и ее результатами. Наряду с организацией самых разнообразных городских инициатив и актуализацией волонтерских сетей, например, в обстоятельствах экологических катастроф, наблюдательское движение могло бы претендовать на то, чтобы оказаться в центре внимания политологов и социологов. Однако этого не произошло. Сообщество общественных наблюдателей было вынесено на периферию междисциплинарного поля исследований новых общественных движений.
Это отчасти объясняется тем, что из всей совокупности социальных движений деятельность электоральных наблюдателей идентифицируется в качестве наиболее приближенной к сфере публичной политики, что автоматически маргинализирует ее в ставшем уже традиционным поле гражданских активистов, изначально ориентированном на неправительственный и, значит, невластный характер своей самоорганизации. Не менее значимо и то, что в массовых представлениях наблюдательское движение актуализируется только в ходе выборной кампании (что совершенно не так). В свою очередь, это проблематизирует вопрос наличия устойчивой основы самого движения и, что более существенно, ставит под сомнение именно такую форму институционализации структур гражданского общества.
Тем не менее, как в академической, так и в медиа-среде первые дискуссии, связанные с выработкой методологических языков описания и объяснения выявляемых общественно-политических реалий, уже начались. Естественным образом они ориентированы на обсуждение и поиск наиболее адекватных подходов и возможных форм интерпретации коллективных действий, включая вопросы о существующих формах самоорганизации, обучении наблюдателей, правовых аспектах их деятельности, экспертизы фальсификаций на выборах и т.д.
При этом очевидно, что предмет рассмотрения испытывает на себе самые разнообразные проявления процессов усложнения практик политической социализации и качественных институциональных изменений, создающих в свою очередь благоприятную почву для разработки новых теоретических моделей. В исследовательском дискурсе все острее поднимаются вопросы о том, что означает сегодня такое явление, как наблюдательское движение, какое место оно занимает в политической системе общества, является ли и должно ли быть субъектом коллективного действия, оказывающим непосредственное влияние на изменение социальной реальности в целом.
Особо актуальными эти вопросы становятся в контексте анализа действий самого государства по формированию административно или партийно зависимых наблюдателей, осуществляющих свою деятельность с использованием статуса общественных объединений. Российские выборы в последние годы проявляют одну характерную черту — управляемость со стороны исполнительной власти, являющейся вершиной так называемой «властной вертикали». При этом методы административного управления выборами, все чаще называемыми «референдумными», совершенствуются, становятся менее заметными. Они все лучше вписываются судебной властью в рамки закона, в определенной степени подстраиваемого властью законодательной.
Международная перспектива долгосрочного и краткосрочного наблюдения за выборами ставит целью совершенствование этого института, который, однако, не является самостоятельным, так как слишком прочно встроен в политическую систему страны. И без изменения по крайней мере некоторых ее подсистем прогресс не представляется возможным. Поэтому, сама постановка проблемы институционального совершенствования воспринимается властью как покушение на деятельность, фактически являющуюся политической.
Неотчуждаемость полномочий по регулированию электоральной политики находится в режиме расширительного толкования, при котором действительное содержание институционально оформленной нормы понимается шире ее текстуального выражения (словесной формулировки). Со стороны власти, таким образом, происходит распространение нормы на более широкий круг общественных отношений, чем это вытекает из классического прочтения «легитимного права на насилие». Однако субъектами совершенствования института выборов выступают многочисленные акторы, в т.ч. и международные.
По результатам работы миссий по мониторингу выборов в Российской Федерации пулом международных наблюдателей готовятся итоговые отчеты, содержащие рекомендации. Их значительный массив рассматривается и исполняется. Только за последний электоральный цикл изменено партийное законодательство в части снятия ряда дискриминационных норм (по минимальная численность членов) в отношении политических партий; снижено число подписей, необходимое для выдвижения кандидатуры на выборах президента России; появилась норма, позволяющая кандидатам исправлять недочеты в поданных при регистрации документах; возвращены выборы по одномандатным округам; усовершенствованы (в т.ч. интернетизированы) некоторые процедуры регистрации избирателей; повышен уровень гласности и оперативности в работе со списками избирателей и т.д.
Принципиально важным является то, что система рекомендаций по совершенствованию института выборов корреспондируется с вызовами, стоящими перед наблюдательским движением в России, которое все последовательнее артикулирует проблему усиления контроля над деятельностью властных акторов, уполномоченных организовывать электоральные процедуры. Под данным углом зрения востребованными выступают инструменты, необходимые для определения того, насколько движение способно, готово и имеет возможность быть трендсеттером инновационного реформирования избирательной системы и посреднической конструкцией между международным сообществом и национальными институтами, способствующей развитию правозащитного потенциала в целом, что в совокупности и представляет собой ресурс «мягкой силы».
С другой стороны, проявлением «мягкой силы» стоит считать превращение ориентации на постоянное совершенствование института выборов (причем в условиях, когда критерии повышения эффективности постоянно совершенствуются) из национальной в глобальную. Активное внедрение по всему миру лучших практик в качестве самого рационального и прогрессивного способа улучшения избирательных систем в соответствии с «современными требованиями» становится в определенной степени самоцелью, так как при этом игнорируются особенности национальных политических систем.
В свою очередь это дает власти основания полагать, что за риторикой формирования глобального гражданского общества и повышения прозрачности властно-общественного взаимодействия скрывается борьба разных акторов за право определять критерии рациональности и прогрессивности. В таких обстоятельствах власть стремится к «естественному» отказу от международного влияния, усматривая в нем риски десуверенизации избирательной системы. В этом смысле и представляется целесообразным говорить об объяснении (но не оправдании) попыток установления границ «мягкой силы», прикладным следствием которых и стало решение о включении ЕПДВ [2] в перечень организаций, деятельность которых признается нежелательной в России.
Парадокс, однако, заключается в том, что главным вызовом для государства становится отсутствие легитимности такого решения. Выведение электоральной системы за пределы пространства «мягкой силы» делает принуждение не просто заметным, но и исключающим уверенность в том, что обозначаемые властью цели являются собственными целями объектов властного влияния. Именно так усугубляется конфликт между ожиданиями и практическим воплощением государственного управления, нивелирующим возможность повышения его чувствительности к интересам и потребностям субъектов, обеспечивающих устойчивое развитие политической системы.
Литература
1. Перечень иностранных и международных неправительственных организаций, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации // Минюст РФ [Офиц. сайт]. URL: http://minjust.ru/ru/activity/nko/unwanted
2. Пипер О. Почему в России запретили работать немецким наблюдателям на выборах, 6 мая 2018 г. // Deutsche Welle. URL: http://p.dw.com/p/2xBwY