Назукина М.В. (г. Пермь). Конструирование нарратива столичных амбиций в российских регионах

Препринт

Аннотация. В статье рассматриваются практики конструирования столичности в российских регионах. Отмечается, что основная линия конструирования столичности – это формирование устойчивых слоганов территории, продвигающих исключительность города. Автор рассматривает вопрос связи столичности с глубинными процессами конструирования идентичности в российских регионах, а также то, какие проблемы она помогает решить. Для этого используется теория нарративного дискурса и концепция институционализации региональной идентичности. Показано, что в зависимости от уровня институционализации столичной амбиции нарратив столичности будет иметь свою специфику. Конструирование мифа столичности, являющегося частью дискурса региональной идентичности, происходит на нарративно-мифологическом уровне институционализации. Отдельно выделяется специфика переходящей или временной столичности, которая не претендует на оформление глубинного нарратива, решающего идентитарные задачи, а направлена на решение имиджевых и проектных задач.

 Ключевые слова: столица, нарратив, бренд, региональная идентичность, амбиции, Россия.

Nazykina M.V. (Perm). Constructing the Narrative of Capital City Ambitions in Russian Regions

 Abstract. The article discusses the practice of constructing a metropolitan area in the Russian regions. It is noted that the main line of designing the metropolitan area is the formation of stable slogans of the territory, promoting the exclusivity of the city. The author examines the question of how the metropolitan area is connected with the deep processes of identity construction in Russian regions and what problems it helps to solve. For this purpose, the theory of narrative discourse and the concept of institutionalization of regional identity are used. It is shown that, depending on the level of institutionalization of the capital’s ambition, the narrative of the capital will have its own specifics. The construction of the myth of the capital, which is part of the discourse of regional identity, takes place at the narrative and mythological level. The specifics of the transitional or temporary capital are singled out separately, which does not pretend to formalize a deep narrative solving identity tasks, but is aimed at solving rational tasks.

Keywords: capital, narrative, brand, regional identity, ambitions, Russia.

 

Исследование подготовлено в рамках государственного задания (тема № 124021400020-6, «Многоуровневая политика в современном мире: институциональное и социокультурное измерения»).

Актуализация тематики столичности в настоящее время связана с очевидными запросами городов и регионов на поиск собственного конкурентного места. В условиях популяризации темы брендирования регионов, а также развития внутреннего туризма усиливается потребность в создании устойчивых формул уникальности территорий. Именно столичность становится тем статусом, который все больше выбирают российские города для того, чтобы заявить о себе. К примеру, в сентябре 2024 года сайт «Туту.ру» опубликовал список «100 столиц России», в котором собрал многочисленные примеры «столиц» и описал эту тенденцию следующим образом: «Вот есть у города какая-то фишка. Ну, например, там делают известные на всю Россию балалайки. Тогда ему и балалаечной столицей не грех назваться. Да и вообще, быть столицей чего бы то ни было сейчас модно. И у нас в стране уже есть столицы закатов, пряников, валенок, помидоров, гусей и даже атомной физики. При желании можно отправиться в целое турне по столицам России. У нас получилось целых 100 столиц. Больше, чем регионов в России» [1]. Иными словами, желание показать свое лидерство, превосходство, исключительность связывает столичность со своим первенством в какой-то сфере на основе позиционирования «исключительной ценности того или иного города и его ресурсов» [2, с. 38].

При этом указанный ракурс осмысляется исследователями не только в качестве маркетинговой практики, но и в фокусе отношений «центр-переферия». Столичный статус позволяет подчеркнуть отход от провинциальности: «заметно, как отдельные регионы борются за статус центра первого порядка, самоопределяясь в (ре)формирующейся системе координат. Или как минимум они хотят подчеркнуть свое первенство по какому-либо вопросу. Поэтому на территории России начинают появляться разнородные псевдостолицы» [3, с. 159].

В статье 2009 года мы отмечали популярность столичных амбиций городов и фиксировали направленность данных практик в русле позиционирования уникальности территории как повышающий качество и статус вариант маркирования некоего превосходства места [4, с. 291]. Такое понимание определяет важный имиджевый срез, проявляющийся в устойчивых слоганах столичности (какая-то «столица России»). Однако за внешней составляющей могут стоять определенные мифологические конструкты, определяющие регионалистские амбиции места и особенности процессов регионостроительства. Поиск ответа на вопросы, «насколько столичность связана с глубинными процессами конструирования идентичности в российских регионах» и «какие проблемы она помогает решить» стоит в фокусе настоящей работе.

Столичность как нарратив. Поиск закономерностей конструирования столичности справедливо приводит к вопросам: а насколько значима столичность и формируется ли столичный нарратив как важная часть региональной или городской идентичности? Исследование данного феномена ведется И.Ю. Окуневым и Г.И. Остапенко, которые считают, что столичность в узком смысле – это конструируемый образ, основанный на уникальных качествах, характеристиках населенного пункта, выделяющих этот населенный пункт среди других. Необычный статус таких городов, по их мнению, связан с дополнительным содержанием на уровне символического смысла [5, с. 58].

Особый нарратив, который дает маркер «столица», играет роль переформатирующего дискурс идентичности места. В данном случае это чаще проявляется в новом смысловом восприятии прошлых идентификатов, в их модификации под фокусом амбиции.

Перспективным является определение столичности через мифогеографический подход, что связано не только с образом города, определяющим его уникальные качества через маркер столицы, но и с дискурсивным конструированием определенного нарратива. Любая претензия на столичный статус предполагает формирование истории, описывающей и аргументирующей данную претензию. Неслучайно Д.Н. Замятин фиксирует «онтологическую синергию места столицы»: «Пространство столицы может рассматриваться как метагеографическое: оно собирает, трансформирует, фокусирует масштабные образы, символы и мифы, развёртывающие концентрированный историко-географический дискурс страны, государства, территории, иногда и вне зависимости от господствующих властных представлений» [6, с. 26]. Такой нарратив наделяет место сакральным значением и фиксирует его властную природу. Основываясь на символическом значении статуса столицы, капитал такой амбиции связан с осмыслением локальной и региональной идентичности, а не только с его внешним позиционированием: «Подобное позиционирование помогает выстраивать иерархическую структуру пространства, организовывать и соподчинять в ней единицы пространства и их локальные бренды» [7, с. 126-127].

Таким образом, можно выделить ряд важных аспектов, характерных для столичного нарратива. Во-первых, базируясь на понимании столичности А.А. Овсянниковым, в фокус нарратива «столичности» помещают представление об исключительности или уникальности. При этом нарратив сюжетно выстраивается в логику дискурсивного конструкта, определяющего одну из характерных специфик места. Если общий вектор содержания связан со словами «особость», «превосходство», «первенство», «исключительность», то сфера такой особости или ее тематическая ниша будет иметь широкую вариативность.

Во-вторых, конструирование нарратива происходит не только на уровне определения специфики городского / регионального пространства, наполняющегося символическим содержанием. Оно также касается осмысления особенностей регионального сообщества. Представление о столице формируют интерпретации внутренних характеристик регионального характера и определенный дискурс «жителя столицы». Тем самым ответ на вопрос «кто есть мы?» приобретает дополнительное измерение статусного характера. Этот статус подчеркивает достоинство, нивелирует недостатки.

Примером такой столичности можно считать Екатеринбург, где осознание своей инаковости и амбиций составляет одну из доминант территориальной идентичности: «Когда в Свердловск уже была перенесена столица Уральской области, свердловчане почувствовали свою столичность… приоритетность по сравнению с близлежащими территориями» (интервью с экспертом 3, Екатеринбург, декабрь 2019, личный архив автора); «Мы – самые крутые, эта мысль, она до сих пор, на самом деле, существует…» (интервью с экспертом 5, Екатеринбург, декабрь 2019, личный архив автора).

Еще одним, третьим, проявлением, можно считать ситуацию дискурсивного конструирования, когда столичность становится формой позиционирования и выстраивания регионом собственного имиджа. Это предполагает риторическое воспроизводство смысла столицы и активность акторов в деятельности по защите данного статуса. При этом и во внешнем пространстве, например, в официальном дискурсе на уровне федерального Центра, данная столичность начинает восприниматься как значимая и воспроизводится в политическом дискурсе. Таким образом, символическое наполнение пространства приобретает прагматичное и рациональное измерение и может использоваться в целях мобилизации сообщества при продвижении целей регионального развития (приобретение, закрепление столичного статуса).

Подобную столичность долгое время конструировала Пермь, претендуя на статус «культурной столицей Европы», но неудачно. Эксперты отмечают провал данной претензии по причине амбиции «не по уровню» города: «Пермь не стала культурной столицей Европы и даже не подобралась к Казани и Екатеринбургу» (интервью с экспертом 12, Пермь, июнь 2022, личный архив автора); «Да, это попытка, но которая не удалась. И которая была изначально обречена на неудачу, Пермь не может идти против рожна, для этого она должна стать принципиально другим городом. Ведь попытка стать культурной столицей Европы, это уже слишком. Даже Екатеринбург не может стать, разве что Москва и Санкт-Петербург могут претендовать» (интервью с экспертом 14, Пермь, июнь 2022, личный архив автора).

Указанная логика аналитического разделения, очевидно, может быть связана с дифференцированным пониманием того, что степень и градус столичности могут различаться. Здесь имеется в виду вариативность возможности проявления столичности: не всегда определение через нее специфики города предполагает конструирования статуса на уровне ментальных особенностей. В такой же логике ее укорененность и значимость могут также различаться.

Поэтому можно говорить о разном проявлении столичности с точки зрения ее институционализации в региональной идентичности. В данном ключе можно использовать предложенную нами модель трех основных уровней институционализации [8, с. 69]. Присутствие столичного маркера может происходить на: нормативном (позиционирование и нормативное закрепление столичного статуса), нарративно-мифологическом (присутствие столичности в доминирующих нарративах и мифологемах региона) и символическом (символизация и включение столичности в региональную специфику, брендинг).

Рассматривая подробнее каждый уровень, отметим, что закрепление столичного статуса на нормативном уровне может предполагать регистрацию столичной амбиции. Самый известный пример такой столичности – бренд «Казань – третья столица России», который Казань в 2009 году зарегистрировала в Роспатенте, как товарный знак наряду со статусами «Третий город», «Третий город России», «Третья столица» и «Russia’s third capital». Дополнительно в 2021 г. Казань зарегистрировала в Роспатенте еще один статус: «гастрономической столицы России». Такие практики работают на имиджевые задачи и ориентированы на получение экономических эффектов от их использования. Например, получение патента гастрономической столицы рассматривалось как практика, вносящая вклад в развитие бренда города: это «позволит увеличить турпоток в столицу Татарстана и будет способствовать популяризации блюд татарской кухни не только в России, но и за рубежом» [9]. Кроме того, столичность может быть формализована в нормативно-правовых актах.

Другими примерами нормативно институционализованной столичности можно считать зарегистрированные Роспатентом товарные знаки «Авиационная столица России» (правообладатель: Правительство Ульяновской области); «Челябинск – метеоритная столица России» (правообладатель – Администрация Губернатора Челябинской области); «Кострома – ювелирная столица России» (правообладатель: Администрация Костромской области); «Владивосток – парусная столица России» (Правообладатель: Приморская краевая общественная организация «Федерация парусного спорта») и многие другие.

Нормативная институционализация столичности может формализовать амбиции, укорененные на символическом уровне. В данном случае присутствие столичности в символическом поле уникальности места за счет артикуляции этой амбиции в риторике приобретает еще и формальный статус (регистрацию). Иными словами, формулы типа «духовная столица Сибири» (Тюмень) или «оружейная столица России» (Тула) выполняют роль маркера специфики территории, но, как только они будут зарегистрированы, это будет исключать возможность использования данной претензии иными городами (монополизировать столичность), как это произошло в случае «третьей столицы России». Однако полностью исключить невозможность использования зарегистрированной столичности другими претендентами раз и навсегда не всегда удается. К примеру, словосочетание «арбузная столица России» как товарный знак законно используется как Камышином, так и Соль-Илецком независимо друг от друга.

На символическом уровне столичный статус может быть интегрирован в стратегию развития города. Он может стать основополагающей линией локального брендинга, призванного соединить экономику и историю в общую формулу городской уникальности. Город Соликамск в Пермском крае, к примеру, используя формулу «Соликамск – соляная столица России», сделал соль ключевым локальным брендом, поскольку исторически именно с ней связано становление и развитие города. Основными мероприятиями солевого имиджа стали «Фестиваль соли», комплексные проекты «Музей соли», «Сользавод» и другие. Важным этапом реализации проекта стала символизация соляного бренда – монументализация «символа города – знака соли».

Уровень нарративно-мифологической институционализации приводит к осмыслению столичной региональной специфики в качестве одной из базовых особенностей и ценностей регионального сообщества и ее закреплению в общественном сознании. При определении особенности региональной общности, отличающей ее от «других», присутствуют мифы об общей исторической судьбе членов этой общности. Примерами такой столичности могут считаться формулы «столица российской глубинки» и «столица российской провинции» (Урюпинск), а также Добрянка – столица доброты.

Феномен нарратива переходящей или временной столичности. Исследователи отмечают, что столица не является жёсткой структурой и способна «подчиняться воле отдельного политического деятеля» [10]. Такая столичность понимается как «переходящая». Это означает, что статус приобретается на какое-то время, по истечении которого столица перемещается в другой город. Для современных политико-символических практик указанные формы столичности становятся распространенной практикой. Их суть заключается в проведении соревнования между городами и дальнейшее определение победителя методом выбора (например, через голосование) за право «примерить» столичность в какой-либо сфере.

Примером такого конкурса можно назвать конкурс «Культурная столица года», в котором могут принимать участие инициативные команды, представляющие административные центры субъектов РФ и другие города и городские агломерации с населением не менее 200 тысяч человек. Как следует из Положения о конкурсе, проект дает возможность представить городам на федеральном уровне социально-экономический потенциал, повлиять на рост инвестиционной и туристической привлекательности [11]. Город символически принимает и передает свой статус «Культурная столица года» следующему.

Как представляется, значение таких практик позитивно влияет на выстраивание имиджевой линии в позиционировании города. Кроме того, они могут позитивно сказываться на активизации идентитарного дискурса на уровне сообщества. Если на этой основе складывается нарратив, включающийся в региональную специфику, можно наблюдать продвижение идеи общности территории, культуры, истории, распространение у населения чувств сопричастности с регионом и получение выгод сообществом. Такой сценарий может иметь место, но все же специфика такой столичности – ее временность, поэтому нарратив столичности учитывает этот момент, и фокус конструирования смещается в плоскость символической столичности.

Еще одним ярким примером такого проекта можно считать конкурс «Молодёжная столица России». Это специальная номинация всероссийской премии «Время молодых», учреждённая Федеральным агентством по делам молодёжи в 2022 году. Цель такой номинации – выявить город с наиболее выдающимися достижениями и масштабными планами по совершенствованию сферы молодёжной политики. Победителя конкурса определяют путём голосования через «Госуслуги». В нем побеждали Нижний Новгород, Москва и Владивосток. В 2025 году молодёжными столицами России были выбраны Омск и Пермь.

Статус «молодёжная столица России» присуждается городу на один год и дает новые возможности для развития молодёжной политики, предоставляет приоритетное право на проведение крупных мероприятий. Логика дискурса такой столичности укладывается в словах «преимущество и выгода. Это в свою очередь дает городу дополнительные ресурсы: финансовые (дополнительное финансирование молодёжных программ и улучшение инфраструктуры для молодёжи) и имиджевые (повышение туристической привлекательности). Показательным примером может служить формулировка вопроса «Какие “плюшки” получит Молодежная столица России в 2025 году?», активно используемая при продвижении Перми в данном конкурсе.

Таким образом, временная столичность не претендует на оформление глубинного нарратива, решающего идентитарные задачи. Однако она может сплотить сообщество общей целью и в условиях конкуренции с «другими» активизировать потенциал в борьбе за ресурсы.

В заключение отметим, что столичные амбиции позволяют российским городам решать разные задачи: от повышения своего статуса до формирования специфических особенностей, проявляющихся на уровне сознания и поведения жителей таких городов. Маркер столицы рассматривается как повышающий качество и позволяющий отойти от провинциальности. Насколько успешно это происходит в каждом конкретном случае зависит от разных факторов и может стать предметом для дальнейшего изучения.

Библиографический список

1. 100 столиц России // Туту.ру [сайт], 2024. URL: https://www.tutu.ru/geo/journal/vnutrennij-turizm/article/100-stolic/ (дата обращения: 20.06.2025).
2. Тимофеев М.Ю. Брендинг городов в современной России: семантика и прагматика // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. № 2. С. 37-46.
3. Туровский Р.Ф. Соотношение культурных ландшафтов и региональной идентичности в современной России // Идентичность и география в постсоветской России. СПб.: Геликон Плюс, 2003. С. 139-173.
4. Назукина М.В., Подвинцев О.Б. Столичные амбиции как отражение регионализации современной России // Научный ежегодник Института философии и права УрО РАН. 2009. № 9. С. 290–303.
5. Окунев И.Ю. Остапенко Г.И. Восприятие пространства в программе семиотики столиц // Человек: Образ и сущность. Гуманитарные аспекты». 2022. № 1. С. 43-61.
6. Замятин Д.Н. Феномен/ноумен столицы: историческая география и онтологические модели воображения // Перенос столицы: исторический опыт геополитического проектирования: материалы конференции 28-29 октября 2013 г. / отв. ред. И.Г. Коновалова. М.: Институт всеобщей истории РАН; Аквилон, 2013. С. 23-28.
7. Окунев И., Еряшев Н. Исторический нарратив столичности и формирование городской идентичности жителей Самары // Вестник Пермского университета. Политология. 2018. № 1. С. 122–131.
8. Назукина М.В. Регионализм в «посланиях» глав субъектов РФ: дискурсивный аспект // Полис. Политические исследования. № 2. С. 68-82.
9. Казань признали гастрономической столицей России // ТАСС, 08.2021. URL: https://tass.ru/obschestvo/10648239 (дата обращения: 20.06.2025).
10. Остапенко Г. Перформативные основания символической столичности. XIX Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества (Москва, 10-13 апреля 2018 г.) // ResearchGate [website]. URL: https://www.researchgate.net/publication/369359971_Performativnye_osnovania_simvoliceskoj_stolicnosti (дата обращения: 20.06.2025).
11. Положение о конкурсе // ИнтерМедиа [сайт]. URL: https://www.intermedia.ru/uploads/Polozhenie_konkursa_KSG__pdf_io__pdf.pdf (дата обращения: 20.06.2025).