АШПИ 
Сведения об авторе. Шпагин Сергей Алексеевич, независимый исследователь, г. Ростов-на-Дону. Сфера научных интересов: международные отношения.
Аннотация. Статья посвящена анализу использования географических, исторических и страноведческих терминов и понятий в контексте стратегии мягкой силы. Акцент сделан на попытке формировать в нужном направлении общественное мнение с помощью лингвострановедческих терминов. Отмечается, что это не конечная цель, а инструментарий, направленный на изменение массового сознания и контроль над ним. С помощью изменения терминов, относящихся к пространству — изменений названий регионов и стран, дополненных изменениями исторического времени (хронологии) происходит подмена смыслов. Затем происходит легитимация созданной системы фейков, на основе которых предпринимаются попытки оформить юридически негативный имидж страны. Глобальные изменения в мировой политике меняют риторику, а она воздействует в нужном плане на целевую аудиторию.
Лингвострановедческий аспект мягкой силы
Утверждение «Вначале было слово» — это не пустой звук, это признание важности всех аспектов речевой деятельности человека в историческом времени и пространстве.
В данном случае речь идет об использовании слова как терминологического инструментария, придающего нужный смысл в конкурентной борьбе на мировой арене.
Междисциплинарный инструментарий лингвистики давно играет прикладную роль в политике. Не удивительно, что сегодня манипулирование массовым сознанием населения своих, недружественных и нейтральных стран и обществ активно используется как важная составляющая мягкой силы.
В контексте поставленной проблемы анализируется один, но важный аспект использования лингвострановедческой терминологии для формирования нужного образа страны, с помощью географических, исторических и связанных с ними терминами, придающими совершенно иной смысл ключевым понятиям, меняющим имидж страны, политического режима, общества и граждан.
Лингвострановедческая составляющая инструментария мягкой силы приобретает такое значение именно сейчас, поскольку в мире произошли изменения, делающие возможным использование заложенный в библейской методологии принцип взаимозаменяемости слова и дела. Более того, цифровой формат описания Творения в условиях «оцифровки» современного мира прямо «рекомендует» использование семиотики и лингвистической составляющей мягкой силы для влияния на «homo digitalis». Цифровое описание раз сотворенного мира, это в некотором смысле, пошаговая инструкция его дальнейшего переформатирования.
Убыстряющаяся смена поколений сопровождается сменой лингвострановедческих терминов в условиях распада некоторых государств, миграций и смены смыслового наполнения геостратегических понятий.
Вместе с крахом Ялтинской системы международных отношений, безвозвратно ушел принцип биполярности, основанный на реальной или воображаемой альтернативности для субъектов международных отношений.
Альтернативность биполярной системы международных отношений декларативно основывалась на идеологии, которая предполагала известную склонность к эволюции и конвергенции, что сформировало третью группу акторов — Неприсоединившихся и Нейтральных стран (группа НН).
Блоковое многообразие, контролируемое двумя сверхдержавами, даже в рамках доктрины «ограниченного суверенитета» оставляло государствам шанс на его сохранение, но придавало блоковый окрас названиям некоторых стран мировой системы социализма.
Преобладание гуманитарного фактора в идеологии социальной утопии все же не носило на позднем этапе Ялтинской системы фатального характера, а преобладание идеологии над экономикой укрепляло предположение о ее неизбежном крахе.
Соответственно, альтернативная модель по ту сторону идеологического «железного» занавеса, вне зависимости от того, в каких терминах она описывалась и что представляла собой в реальности, представлялась как запретный и сладкий плод, завышая этим восприятие названия страны.
Практика Холодной войны в рамках Ялтинской системы международных отношений в реальности представляла собой инструмент сдерживания ступеней риска реальной мировой войны. Декларирование идеологической альтернативности двух сверхдержав и их формальных блоков и сфер влияния, сдерживало конфликтность экономической конкуренции. Наличие «серой зоны» в системе идеологической биполярности (группа НН, еврокоммунизм, голлизм и только формировавшиеся внесистемные акторы) еще больше снижали реальный рост угрозы глобального экономического передела мира. Карибский («Ракетный») кризис и последующая корректировка отношений между сверхдержавами еще больше снизили реальность мирового военного конфликта между сверхдержавами и их союзниками.
Поскольку в основе регулирования системы лежал контроль уровня идеологических, а не экономических противоречий, риторика Холодной войны использовала в большей мере идеологические штампы. Даже наличие уже тогда понятия и практик идеологической и психологической войны, была ориентация на смену или смягчение политического режима, а не на уничтожение государственности и обретение контроля над его ресурсами. Соответственно, лингвострановедческая составляющая этой идеологической войны находилась в тени идеологических лингвистических манипуляций.
Риторика самой Холодной войны и практик сводилась к отождествлению страны, носительницы альтернативной идеологии, реально не угрожавшей экономическому процветанию США, к заменам понятия «страна/государство» идеологическими категориями — «советы», «рука Москвы/Кремля», а понятие «русские» не несло в себе реальной этнической нагрузки. Апофеоз такой боевой лингвистической единицы — «Империя зла», относящаяся в большей степени к идеологическому режиму, который нужно сломать, и лишь затем переходить к установлению контроля над ресурсами страны, проигравшей Холодную войну.
В рамках такой системы основное бремя поддержки статус-кво тяжелым бременем ложилось в основном на две сверхдержавы. Ядерный зонтик США над союзниками и финансирование социалистической утопии по всему миру подрывали основу стабильности Ялтинской системы межгосударственных отношений. Объективное развитие мировой экономики подрывало основу биполярной системы. В ее основе лежал затратный статус США и СССР как сверхдержав, для которых бремя идеологического лидерства стало непосильным, а его экономическая рентабельность стремилась к нулю.
Объективно глобализация усложнила блоковую структуру международных отношений, ослабленную к моменту ее краха появлением акторов, чьи интересы выходили за рамки жесткой идеологической биполярности. Это региональная экономическая интеграция в Европе (Общий рынок как мягкая форма нейтралитета в идеологической борьбе), осознание роли углеводородных ресурсов как экономического оружия и формирование региональных центров, генерирующих собственные конфликты и свою риторику. И как итог — смена «классовых» конфликтов этническими и религиозными. А в целом — деидеологизация конфликтов и риторики.
Эти процессы — глобализация, смена формата конфликтов, «усталость» двух сверхдержав и появление у них общих врагов и выход из-под контроля или потеря союзников, привели к демонтажу Ялтинской системы международных отношений. В пост послевоенном мире, послевоенная система миропорядка, базировавшаяся на евроатлантических (то есть, протестантских) ценностях и риторике, столкнулась с эконмическими, а не идеологическими вызовами со стороны внесистемных акторов.
Появление и жизнеспособность не государственных акторов привела к параллельности международных — межгосударственных отношений и мировой политики — сферы активного участия не государственных акторов. Вначале это были международные организации, включавшие признаки государственности — НАТО, ЕЭС, ОПЕК и другие. Затем — группы давления, влияния, носящие транс территориальный характер. В частности, это уже окрепшие группы религиозных радикалов и этнических националистов, не традиционные, но мощные транснациональные лобби, представляющие интересы нетрадиционных групп населения: «наркобаронов» и пиратов, сексуальных, культурных, тематических и прочих меньшинств. Различные группировки радикалов, фанатиков, романтиков и утопистов, киберпреступников.
Многополярная система межгосударственных отношений не утвердилась после биполярности. Речь скорей идет о фрагментарности мировой политики, в которой участвуют наряду с государствами, квазигосударствами, непризнанными государствами, различные транснациональные экономические и финансовые институты, автономные группы интересов, связанные с экономическими интересами отмеченных выше акторов. Появление в их руках новых и автономных денежных потоков и попытки легализации финансов, конвертация в статусность на мировых рынках, требует внедрения ключевых понятий и терминов. Пример — принятие ООН термина «гомофобия» и его использование в качестве средства давления на суверенные государства.
Использование названий государств и территорий в условиях распада слабых государств, изменение роли суверенитета, феномен «государство-пространство», превращают лингвистическую проблему идентификации страны/государства в эффективный инструмент стратегии мягкой силы. Примеры, затрагивающие интересы России: конфликт вокруг наименования государства Македония, кризис государственности применительно к Сирии, Ираку, Йемену. Навязывание терминов, содержащих скрытый потенциал отхода от связей с Россией в ходе поддержки оппозиций в сопредельных странах с ограниченным суверенитетом, навязывание российскому обществу смысловых ловушек для описания прошлого и настоящего с целью формирования нужного смыслового поля — далеко не полный список методики мягкой силы.
Смысл в том, что после распада прежней системы миропорядка, основанной на доминировании государства и идеологий, европоцентристских пост христианских ценностях и памяти о двух мировых войнах, мир стал более фрагментарным, менее управляемым и менее европейским.
Изменение роли суверенитета, государства, доступность для не государственных акторов соответствующих цифровой эпохе видов «оружия массового поражения», делают слово, средства коммуникаций более эффективным средством достижения цели. Понятно, что влиятельные акторы новой мировой политики, не просто используют лингвистическую составляющую мягкой силы, а сместили акценты с идеологических штампов, в сторону манипулирования лингвострановедческими категориями, поскольку важно сломить самоидентификацию общества, ослабить или уничтожить государственный суверенитет. Это делает основной целью мягкой силы категории государства, страны. Подмена терминов, понятий, смыслов, ослабляет связь общества с историческим пространством и государственностью. Простая смена идентификации региона, игра названиями страны, подмена понятия «страна» понятиями «режим» упрощает манипулирование прошлым государства и народа.
Сегодня бунт уже не совсем русский, и не совсем бессмысленный по своим последствиям для основных бенефициариев процессов «управляемого хаоса», к которому применимы как раз методы мягкой силы.
Соответственно, меняется риторика как составная часть стратегии мягкой силы. Иная целевая аудитория, иное смысловое поле и иные методы.
Риторика Холодной войны носила характер не летального оружия. В системе инструментария мягкой силы семиотика и лингвострановедческая риторика превращается в действенное оружие, не ограниченное идеологическими сдержками и противовесами. Фактически, оно летально для государства, общества, ключевых лиц в структуре государства.
В практике использования географических, этнических, религиозных, страновых терминов и категорий нет новации. Простой пример: самоназвание с завышением статуса своей страны, и уничижительное название врагов или просто соседей. Пример — формула обращения Римской империи к городу и миру. Отзвуки претензий на такую роль и сознательное игнорирование завышенного смысла в названии государства — Соединенные Штаты Америки и официальное использование в Российской империи, затем в СССР собственной формы названия страны — Северо-Американские Соединенные Штаты. Визуализация такой позиции — отсутствие на почтовых марках Великобритании названия страны — лишь портрет очередного монарха.
Серьезная проблема для мировой политики второй половины ХХ века — смена названий освободившихся в ходе деколонизации стран и их новые наименования. Это и отказ от навязанных колонизаторами наименований, и самоназвания с акцентом на «чистоту» этноконфессионального характера государства. Пример — Пакистан и Государство Израиль.
Новый этап в использовании наименований государств в арсенале мягкой силы начался после краха Ялтинской системы международных отношений и ее неизбежных составляющих — распада СССР и системы социалистических государств. Соответственно, определился и вектор использования — Россия.
Изменения риторики в сфере использования терминов, описывающих локацию страны, ее принадлежность к бывшему союзнику и лидеру, начинаются в среде интеллигенции и неформальных политических лидеров в тогдашних еще социалистических странах Восточной Европы.
Возможно, лидером в смене формата первой выступила университетская интеллигенция Польши. Вначале тип страны «социалистическая» сменился пространственным — «восточноевропейская» [1, с. 7–15]. Затем социалистические страны Европы отнесли к искусственному понятию «Центрально-Восточная Европа» [2].
Распад СССР привел к принятию новой терминологии в локации его субъектов и целых регионов. Среднюю Азию, Северный Кавказ и Закавказье стали идентифицировать как Центральная Азия и Южный Кавказ, часто объединяя их. Политика Соседства ЕС активно использует «интегрирующую» лексику в отношении названий стран, группируя их в еврорегионы.
Использование географических терминов со скрытым, но понятным политическим подтекстом, широко применялось и в период Холодной войны: понятия «Запад», «страны Запада» в риторике СССР включало Японию, а «Евроатлантическое пространство» вбирало в себя характеристику политического курса. Аналогичный пример — увод в географический формат («Западная Азия») политизированного понятия «Ближний Восток».
Важно то, что использующие эти понятия не скрывают цель — с помощью нового пространственного понятия и отказа от «советского прошлого», оторвать от России ее бывших союзников, ставших «новыми европейцами».
Наглядный пример использования метода мягкой силы в контексте своеобразного использования названия России — статьи на сайте ЦРУ США.
Сайт дает емкое и профессиональное описание 267 субъектов мира. При этом выделен специальный раздел, поясняющий важность языковой проблемы для деятельности ЦРУ: «Способность говорить, переводить и интерпретировать иностранные языки в дополнение к пониманию культурных различий имеет жизненно важное значение для миссии Центрального разведывательного управления. Поскольку приоритеты разведки могут меняться, а страны и языки могут быстро увеличиваться, ЦРУ должно иметь сотрудников с языковыми навыками для обработки, как текущих требований национальной безопасности, так и потенциальных новых миссий» [3]. Такое же требование к знанию языка противника присутствует в материалах британской секретной службы SIS [4]
В статье, посвященной России даются правильные ее названия. Тонкость в том, что своеобразно указано ее местоположение — «Северная Азия, граничащая с Северным Ледовитым океаном, простирается от Европы (часть к западу от Урала) до северной части Тихого океана» [5]. Логично, что большая азиатская страна объективно выглядит не привлекательно: «…самая большая страна в мире по площади, но неблагоприятно расположена по отношению к основным морским коридорам мира; несмотря на его размеры, в значительной части страны отсутствуют надлежащие почвы и климат (слишком холодный или слишком сухой) для сельского хозяйства» [5].
Беларусь, Украина, Молдова, страны Балтии (Прибалтики) отнесены к Европе (без уточнения ее части). Соответственно, бывшие среднеазиатские республики — к Азии.
Но интересно сравнение исторического описания России и Украины. Азиатская Россия ведет свою государственность с основанного в XII в. Княжества Московия. Оно смогло освободиться от 200-летнего господства монголов (XIII—XV вв.) и формировалось в результате завоеваний и поглощений соседей [5].
А вот «Украина была центром первого восточнославянского государства, Киевской Руси, которая в течение X и XI веков была крупнейшим и самым могущественным государством в Европе». Далее украинское государство сталкивалось с внутренними и внешними проблемами, основным из которых было «постоянное давление московитов», закончившееся ее поглощением в XVIII в. Российской империей. А в ХХ в. Украина «выдержала жестокую советскую власть, которая спровоцировала два насильственных голода … Во Второй мировой войне немецкие и советские войска ответственны за 7-8 миллионов смертей» [6].
Пример ответных мер России — присвоение 11 российским воинским частям почетных наименований в честь городов Украины, Белоруссии и Польши [7].
Таким образом, простая замена географических терминов, сопровождаемая наполнением новыми смыслами, оказалась эффективным инструментом мягкой силы. Она приводит к формированию объективного, а не идеологического (субъективного, навязанного «советской оккупацией») отрыва субъектов бывшего СССР и его союзников в Восточной Европе, и по существу в других частях света, от России.
Смена наименования регионов, локаций России, привычных для исторической общности народов, ведут к формированию конфликтного прошлого народов, формированию ложной истории ее взаимоотношений со всеми народами, странами и государствами.
В целом, это закрепляет с помощью цифровых и информационных технологий в сознании новых поколений чувство вины у одних, виктимности в отношениях с Россией у других и делает ее более удобным объектом для применения всего арсенала мягкой силы.
Литература
1. Kieniewicz J. Inteligencja polska wobec Europy wschodniej // Университеты Юга России: история и современность: Материалы международной научно-практической конференции (г. Ростов-на-Дону, 15 февраля 2011 г.). Ростов н/Д, 2011.
2. Центрально-Восточная Европа во второй половине ХХ века. Монографическое исследование в трех томах // Ред. кол.: акад. А.Д. Некипелов (гл. ред.), д.э.н. С.П. Глинкина, д.э.н. Р.С. Гринберг, д.э.н. Р.Н. Евстигнеев, д.и.н. И.И. Орлик, к.э.н. Э.Я. Шейнин, д.и.н. Б.А. Шмелев. Т. 1–3. М., 2000–2002.
3. Language Positions // Central Intelligence Agency. 23.02.2018. URL: https://www.cia.gov/careers/opportunities/foreign-languages
4. Our History // Secret Intelligence Service. 20.04.2018. URL: https://www.sis.gov.uk/our-history.html
5. Russia. The World Factbook//Central Intelligence Agency. 24.02.2018. URL: https://www.cia.gov/library/publications/resources/the-world-factbook/geos/rs.html
6. Ukraine. The World Factbook // Central Intelligence Agency. 18.02.2018. URL: https://www.cia.gov/library/publications/resources/the-world-factbook/geos/up.html
7. Указ Президента Российской Федерации от 30.06.2018 №391 «О присвоении 381 артиллерийскому полку почетного наименования». 02.07.2018. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201807020003