Уважаемые коллеги! То, что мы празднуем сегодня, - это отнюдь не надуманный праздник. 10 лет назад создание Избирательной комиссии в Алтайском крае окончательно закрепило переход к новой системе выборов – на альтернативной основе, в условиях многопартийности, при новой российской Конституции. Это действительно очень важный рубеж в нашей истории.

Вместе с тем мне кажется уместным отметить, что само по себе проведение выборов на Алтае имеет гораздо более давнюю традицию, которая насчитывает по крайней мере уже более ста двадцати лет. И этот опыт проведения выборов стоит внимательно изучать и учитывать, чтобы лучше понять современные процессы. Было бы интересно, например, попытаться ответить на вопрос: а не воспроизводятся ли в нынешней обстановке некоторые проявлявшиеся и ранее особенности электорального поведения жителей Алтая, не повторяются ли некоторые тенденции в организации выборного процесса?

История нашего Отечества складывалась так, что у нас не раз разрушали «до основанья» то, что было создано предшествующими поколениями, а затем на этом месте пытались выстроить нечто новое. В результате мы, хотя и имеем тысячелетнюю историю государственности, остаемся «страной-подростком», которая пока не до конца усвоила не только цивилизационный опыт, накопленный за рубежом, но даже и свой собственный исторический опыт. Мы, например, до сих не готовы признать многовековую историю российской армии: мы продолжаем праздновать день рождения армии с 23 февраля 1918 года… Прокуратура у нас оказалась почти на 200 лет «древнее» милиции. Мы отмечаем годовщину образования Алтайского края с печальной памяти 1937 г., хотя на самом деле Барнаул гораздо раньше был столицей Алтайского горного округа, а затем – с июня 1917 года по 1925 год - и столицей отдельной Алтайской губернии.

Если говорить об истории выборов на Руси и в России, то у нас очень редко вспоминают о тех традициях выборов, которые существовали в Новгороде и других древнерусских городах-республиках. Эти традиции были прерваны иноземными нашествиями и деспотической политикой Московского царства. Однако, тем не менее, уже один факт долгого существования этой традиции полностью опровергает суждения некоторых идеологов о том, что русским-де «по природе» чужды ценности демократии, что им не нужны свобода слова, права человека и выборы. На самом деле это отнюдь не только «западные» ценности. Это ценности любого уважающего себя народа. И подтверждением этому служит то, что демократическая традиция пробивалась, как трава сквозь асфальт, даже в условиях самодержавной Российской империи.

Так, на Алтае еще с середины XVIII в. существовало крестьянское и посадское самоуправление[2], а в пореформенный период реально функционировало сельское общинное управление. На сходах крестьяне выбирали старост, сборщиков податей и т.д., которые должны были обеспечивать нормальное взаимодействие общины с властями. И это при том, что на Алтае дольше, чем в целом по России, сохранялись феодальные пережитки, поскольку он был царской собственностью. Характерно, что при голосованиях крестьянский сход долгое время стремился принимать единогласные решения, хотя формально было достаточно двух третьих или простого большинства голосов домохозяев, участвующих в сходе. Вместе с тем современные исследователи отмечают еще одну характерную деталь: «общинное самоуправление осознанно пыталось ускользнуть от правительственного и чиновничьего контроля, поэтому, наряду с официальным делопроизводством, в общине велись различные «темные» книги для учета общественных доходов и расходов, тщательно скрываемых от администрации».[3] Это показывает, что даже в условиях тотального бюрократического давления и контроля русские крестьяне стремились выбирать тех лиц, которым они доверяли, и создавали вокруг себя определенное, пусть ограниченное, «пространство свободы».

Принципиально важное значение для налаживания постоянной системы выборов на Алтае имела знаменитая городская реформа 1870 г., приведшая к возникновению в 1877 г. Барнаульской Думы. Поскольку этот сюжет, связанный с выборами, хорошо освещен в сборнике документов, подготовленном к печати профессором В.А. Скубневским[4], мы можем остановиться на нем подробнее.

Круг избирателей определялся независимо от сословной и национальной принадлежности горожан, однако избирателями могли быть только мужчины не моложе 25 лет, владеющие недвижимым имуществом в городе. Действовало и такое правило: «Число гласных из нехристиан не должно превышать одной трети от общего числа гласных». Выборы производились «посредством баллотировки шарами». Во время первых выборов оказалось всего 1270 избирателей, или 10,5% от всего числа горожан. Но именно эти десять процентов несли на себе многие общественные обязанности в сфере образования, медицины, и т.д., и именно они пополняли налогами городской бюджет.

Казалось бы, надо было двигаться дальше в расширении социальной опоры власти и в демократизации выборов. Но нет! И как раз в этом заключается характерный парадокс российской истории: бюрократическая империя испугалась пробуждения общественной инициативы и сочла, что она и так дала людям слишком много свободы. В 1892 г. было принято новое городовое положение, которое значительно увеличивало имущественный ценз избирателей и при этом сокращало число гласных в Думах. Если раньше в Барнаульской Думе заседали 72 гласных, то теперь она могла иметь не больше 32-х. При этом администрация губернии сама назначала на руководящие должности конкретных лиц. Все решения дум могли вступать в силу только с согласия губернатора, причем он мог отменить любое постановление думы, если считал его просто «нецелесообразным»[5]. Таким образом, власть, выстроенная по принципу бюрократической «вертикали», сама пошла на попятную и уничтожила реально работавшие каналы обратной связи с населением. Не удивительно, что закосневший самодержавный режим вскоре окончательно утратил в глазах большинства населения свою легитимность и пал в результате «бархатной», так называемой «буржуазной», революции февраля 1917 г.

Период после Февральской революции и до окончательного установления власти большевиков, пожалуй, наиболее интересен с точки зрения опыта проведения свободных демократических выборов. Так, согласно решению Временного правительства, новые городские Думы впервые должны были избираться прямым, тайным и всеобщим голосованием. Такие выборы в Барнауле проводились трижды: в августе 1917, августе 1918 и августе 1919 гг. Пытаясь решить острейшие социальные проблемы в условиях войны и разрухи, Дума и управа принимали, к примеру, такие решения: установить обязательный минимум зарплаты, выделить бесплатно горожанам дополнительные участки земли для посадки огородов и т.д. (хотелось бы отметить: все это очень напоминает меры, которые принимались у нас спустя семьдесят лет, в условиях крушения советской системы и на заре «перестройки»).

Вплоть до момента захвата власти большевиками в Барнауле реально функционировала многопартийность: так, по результатам выборов в 1917 г. по спискам прошли депутаты от социал-демократов, эсеров, кадетов, а также от обществ городов-садов и домовладельцев. Однако в декабре 1919 г. в Барнауле была окончательно установлена Советская власть, и это надолго положило конец и многопартийности, и альтернативным выборам.

Отдельного разговора заслуживает судьба земств, появившихся на Алтае лишь в 1917 г. (в европейской части России земская система была введена с 1864 г.). Одна из ярких страниц истории земств связана с деятельностью талантливого художника Георгия Гуркина, руководившего Горно-Алтайским земством, которое успело сделать очень много для развития образования и медицины. Однако в конце 1919 г. земства были разогнаны большевиками, а в 30-е годы большинство людей, работавших в земствах, в том числе и Георгий Гуркин, были методично уничтожены[6].

В течение семидесяти лет выборы проводились «без выбора». Даже в условиях сталинской диктатуры участие народа в выборах как в ритуальной процедуре все-таки сохранилось. Этот ритуал должен был символизировать «нерушимое единство блока коммунистов и беспартийных». Что же касается низовых звеньев партийно-государственных и общественных структур, то там, как и при царском режиме, зачастую продолжали сохраняться элементы самоуправления и ограниченное (иногда ограниченное лишь размерами кухонь) «пространство свободы». Отчуждение народа от власти вновь произошло как-то подспудно и почти незаметно, но оно опять привело в конечном итоге к практически ненасильственному крушению закосневшего режима.

С наступлением «перестройки» фиктивный, казалось бы, институт выборов вновь стремительно наполняется реальным политическим содержанием. По числу партий и по накалу предвыборных страстей Россия вновь стремительно обгоняет самые демократические страны Европы. В Алтайском крае, на мой взгляд, наиболее демократичные выборы происходили в период до 1996 г. Даже во время губернаторских выборов 1996 г. шла жесткая, но все же достаточно честная борьба, и эти выборы никто не мог бы назвать предсказуемыми[7]. Конечно, по своему непредсказуемыми оказались и выборы губернатора в 2004 г., однако здесь на самом деле имело место широкое использование административного давления и скрытых манипуляций с применением «черных технологий»[8].

К сожалению, в последнее время выборы у нас все чаще превращаются в фикцию. Власть имущие стремятся поставить выборы под такой контроль, чтобы сделать самих себя несменяемыми. Демократические процедуры, не опирающиеся на политическую культуру граждан и на развитое гражданское общество, пробуксовывают. К тому же перестроечный порыв «ветра свободы», как и в 1917 – 1919 гг., совпал по времени с резким обострением социальных проблем, с угрозой распада государства. Не удивительно, что появившееся разочарование в реформах наложилось на разочарование многих людей и в демократии.

Прошло всего 10 лет после августа 1991 г., когда российское государство вновь начало постепенно сдвигаться к ужесточению бюрократической «вертикали». Российская власть вновь, как и в конце XIXв., решила, что народу было дано слишком много свободы.  И вновь начался откат назад: был изменен порядок формирования Совета Федерации, были отменены всенародные выборы губернаторов, выборы депутатов по одномандатным округам и т.д. Таким образом, на наших глазах произошло очередное повторение цикла: короткая, но яркая демократическая «оттепель» сменилась казенно-серым «подмораживанием».

Не хотелось бы заканчивать доклад пессимистическим прогнозом. Поэтому я выражаю надежду, что российская власть все-таки не наступит в очередной раз на одни и те же грабли. Мир в XXI веке стал другим, и люди теперь другие: они стали более образованными, более мобильными, более независимыми. Многие думающие люди уже научены опытом ошибок, преступлений и трагедий XXвека. Поэтому у нас есть надежда, что выборы не будут окончательно превращены в пустой ритуал, и что не произойдет очередное роковое отчуждение народа от власти.

У России все-таки есть шанс, что народ сможет благодаря выборам реально формировать органы власти и действительно влиять на судьбу страны. А для этого, как свидетельствует история, нужно тщательно оберегать накопленный нашей страной опыт, надо бережно сохранять ценные традиции.

Именно этого я и хочу пожелать членам избирательных комиссий в день праздника: ни в коем случае не терять накопленный положительный опыт, оберегать и развивать традицию проведения честных демократических выборов в России и на Алтае.

 

---