АШПИ 
Kholodkova N.V. The Role of the Administrative-Territorial Structure in the Regulation of Ethnic Processes: the Experience of the PRC in the Construction of National Identity
Сведения об авторе. Холодкова Наталья Васильевна, аспирант Департамента наук о Земле Школы естественных наук Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток.
Аннотация. В статье рассматривается опыт административно-территориального строительства Китайской Народной Республики в контексте осуществления национальной политики по регулированию этнических отношений. В работе дан краткий обзор исторических и географических предпосылок политики размещения этнических групп, проанализирована структура и особенность института национальной районной автономии, а также выявлены политические эффекты пространственного конструирования китайского полиэтнического общества и их взаимосвязь с идеологической доктриной и национальной идеей центрального правительства. Автор приходит к выводу, что территориальная инженерия Китая является одним из важнейших инструментов реализации политического курса по формированию единой китайской идентичности за счет создания эффекта «растворения» в территориальном пространстве этнических меньшинств и их смешение с доминирующей этнической группой.
Ключевые слова: Национальная этническая политика, регулирование межэтнических отношений, этническая фрагментация, этническая территориальная автономия, Китайская Народная Республика, «китайская мечта».
Summary. The article examines the experience of the administrative-territorial construction of the People’s Republic of China in the context of the implementation of the national policy to regulate ethnic relations. The paper provides a brief overview of the historical and geographical prerequisites for the policy of placing ethnic groups, analyzes the structure and features of the institution of national regional autonomy, and also reveals the political effects of the spatial construction of the chinese multi-ethnic society and their relationship with the ideological doctrine and national idea of the central government. The author comes to the conclusion that the territorial engineering of China is one of the most important tools for implementing the political course for the formation of a unified chinese identity by creating the effect of “dissolution” in the territorial space of ethnic minorities and their mixing with the dominant ethnic group.
Keywords: National ethnic policy, regulation of interethnic relations, ethnic fragmentation, ethnic territorial autonomy, People’s Republic of China, “chinese dream”.
Роль административно-территориального устройства в регулировании этнических процессов: опыт КНР в области конструирования национальной идентичности
Полиэтнические государства всегда сталкивались с угрозой возникновения конфронтации на базе противоречий этнических групп. Мозаичный этнический состав населения требует от современного государства проведения внутренней политики, направленной на обеспечение баланса между реализацией права наций на самоопределение и принципом территориальной целостности государства, конечной целью которой должно стать формирование единой государственной идентичности.
Так, этнические отношения сыграли значительную роль в формировании общества и политики Китая. Этническое многообразие населения КНР обусловлено историческим контекстом и географическими особенностями расселения. Страна, занимающая третье место по площади в мире, протянулась на 3650 километров с севера на юг и 5700 километров с запада на восток, пролегая через несколько климатических поясов. На территории современного Китая расположены многочисленные горные системы, предгорья, равнины, каменистые и песчаные пустыни [1, с. 71]. Огромная градация среднегодового объема температур, осадков и высот сформировала большие контрасты в расселении населения. На ⅓ территории страны с наиболее благоприятными условиями для хозяйственной деятельности человека расположилось около 90% населения Китая, а западная часть государства характеризуется крайне низкой плотностью населения. В таких непростых условиях тесно взаимодействовали многочисленные народы, населяющие территорию страны, на протяжении нескольких тысячелетий.
Отношения между этносами характеризовались как взаимной ассимиляцией и интеграцией, так и борьбой и конфронтацией. Главенствующую роль в процессе многовекового культурного взаимопроникновения играла этническая группа коренного населения хань, официально признанная доминирующей на территории современного Китая.
Уже c III века до н.э. во времена правления династий Цинь и Хань руководство страны проводило политику присоединения территорий, занимаемых некитайскими этносами [2, c. 107]. Основанная на принципах конфуцианства центральная политическая доктрина Китая характеризовалась китаецентризмом. Формировалась однополярная система взаимодействия с патерналистским характером в отношении соседей: Китай понимался как центр мироздания, а его окраины — в качестве варварской периферии. Ханьцы занимали особое привилегированное положение, а остальные этносы считались нецивилизованными. Расширение территории Китая приводило к тому, что некоторые этносы ассимилировались, другие были вынуждены занимать наименее удобные и отдаленные территории.
Особую угрозу несли в себе цивилизационные различия между этносами — они различались по типу хозяйственной деятельности, исповедуемой религии, диалекту, культурным традициям.
Так к началу XX века Китай представлял собой многонациональное государство с существенной этнической фрагментацией в территориальном разрезе при наличии доминирующей этнической группы хань, составляющей более 90% от общей численности населения. В результате исторически обусловленных факторов, почти ⅔ территории Китая — это местности концентрированного проживания этнических меньшинств, которые заняли, в большей степени, менее пригодные для жизни зоны на западе, юго-западе и севере страны [3, с. 54].
Накопленный опыт и исторические особенности взаимодействия этносов способствовали формированию современной национальной политики. В 20-е годы XX века этносы начали привлекаться для успеха в осуществлении китайской революции — считалось, что межэтническая гармония сыграет существенную роль в данном процессе. Политической повесткой того времени стали тезисы о необходимости реализации прав этносов на самоопределение через создание федеративного республиканского государства [4, с. 125]. Этнические меньшинства стали важными элементами классовой борьбы, внося свой вклад человеческими и материальными ресурсами. Однако после создания Китайской Народной Республики в 1949 году, решение национального вопроса виделось в формировании районных автономий в рамках унитарного государства. Тезисы о правах этносов на самоопределение были забыты. Этот период считается началом реализации современной национальной политики страны, которая условно делится на четыре этапа.
1. Период становления основ национальной политики (1949–1957 гг.) [5, с. 271]. В это время были закреплены принципы равноправия народов, защиты прав национальных меньшинств, а также запрет дискриминации по национальному признаку. Институциональной формой регулирования межэтнических отношений стала районная этническая автономия.
2. Период деструкции (1957–1978 гг.) [5, с. 271]. Процесс регулирования межэтнических отношений вступил в период напряженности. Ханьский шовинизм, неуважение к этническим обычаям и традициям и, в некоторых случаях, упразднение этих обычаев и традиций, наносил ущерб этническим меньшинствам. Промышленное, сельскохозяйственное производство и национальная торговля пребывали в упадке, что привело к стагнации этнических региональных экономик.
3. Период конструктивного строительства в национальных районах (1978–2011 гг.) [5, с. 271]. В 1982 году на XII Всекитайской съезде КПК было объявлено о важности национального вопроса. Социально-экономическое положение в национальных автономиях КНР после завершения культурной революции было крайне плачевным. Перед китайским руководством стояли задачи ликвидировать недостаток финансовых средств, неразвитость инфраструктуры. Для этого проводилась преференциальная политика — предоставлялись льготы и дотации, экономика переходила на рельсы социалистического планового товарного хозяйства. Также начала развиваться и социально-культурная сфера.
4. Период формирования единой китайской идентичности (2012 — настоящее время). Официально идеология социализма с китайской спецификой приобрела новое звучание на XVIII съезде КПК в 2012 году, когда было объявлено об осуществлении идеи «китайской мечты», вдохновленной трудами «отца нации» Сунь Ятсена. Указанная концепция зрела в умах китайского руководства на протяжении последнего столетия. Этнически фрагментированное население Китая теперь представляется единой китайской нацией. Согласно концепции «китайской мечты», Китай стал результатом совместного конструирования государственности и культуры всех народов, населяющих его [2; 5; 6]. Таким образом, руководство КНР сосредоточено на формировании государственной идентичности, игнорирующей этнические и культурные различия и основанной на историческом контексте совместного проживания этносов.
Несмотря на то, что официально концепция «китайской мечты» была объявлена в 2012 году, фактически, последние десятилетия этническая политика Китая была направлена в сторону формирования единой китайской идентичности. Одним из инструментов её реализации была районная автономизация.
На сегодняшний день в Китае существует 5 национальных автономных районов [7]:
1) Автономный район Внутренняя Монголия (1947 года образования);
2) Синьцзян-Уйгурский автономный район (1955 года образования);
3) Нинся-Хуэйский автономный район (1958 года образования);
4) Гуанси-Чжуанский автономный район (1958 года образования);
5) Тибетский автономный район (1965 года образования).
Районные автономии являются верхним уровнем этнической территориальной организации китайского общества, помимо них, также существуют автономные округа и автономные уезды, формирующие средний и нижний уровни территориальной организации, соответственно.
Система национальных автономий является институциональной гарантией соблюдения прав национальных меньшинств, а национальная этническая политика, с точки зрения заявленных правовых механизмов, направлена на ускоренное развитие национальных автономий и интересов малочисленных этнических групп.
В общей сложности в КНР 155 автономных единиц, занимающих 64 % территории страны; из 55 признанных национальных меньшинств часть имеют автономные единицы только нижнего уровня, а 8 не имеют собственных автономных образований [3, с. 56].
Современные этнические автономии образованы на базе исторических национальных территорий, но имеют отличные от них границы. При этом автономии осложнены наличием в их составе национальных единиц более низкого уровня, которые населены представителями преимущественно других национальных меньшинств. Так, территориальное конструирование носит характер этнического джерримандеринга, когда размываются границы между национальными меньшинствами. Ярким примером служит Синьцзян, административное деление которого напоминает лоскутное одеяло. На его территории расположено 5 автономных округов, где проживают уйгуры, ханьцы, казахи, хуэйцзу и другие этнические группы. Поэтому в границах СУАР есть ряд автономных округов, где доминирующей группой являются неуйгурские национальные меньшинства. Административные образования с превалирующей численностью уйгуров частично разделены областями, населяемыми другими этническими группами. Соответственно, этническое большинство «проблемного» региона рассредоточено в территориальном пространстве автономного района.
При этом этническая группа хань распространена во всех административных единицах уездного уровня, а в большинстве из них составляет абсолютное большинство. В некоторых областях ханьские поселения и поселения этнических меньшинств имеют мозаичный характер: так, на некоторых территориях ханьцы проживают в долинах, а этнические меньшинства — в горах; в других ханьцы проживают в городах, а меньшинства — в деревнях [8]. В деревнях, где сосредоточены этнические меньшинства, часто живут и ханьцы, смешиваясь с остальным населением. Согласно позиции центрального правительства, миграции ханьцев в автономии способствуют дополнительной консолидации территорий вокруг ханьского большинства, являющегося естественным стержнем китайской государственности. Поэтому в Китае, за исключением Тибета и Синьцзяна, очень сложно найти обособленно проживающее этническое меньшинство. Так, этническое разнообразие «растворяется» в доминирующем ханьском большинстве, поэтому система административного деления Китая способствует закреплению единой государственной идентичности.
Соответственно, руководство КНР опирается на использование административно-политического механизма в виде четко проработанного территориального устройства. Контроль над отдаленными территориями носит характер абсолютного: модель национальной политики основана на патерналистской роли Коммунистической партии Китая, определяющей способы реализации социалистических ценностей посредством «демократического центризма» [9, с. 171].
Идеологический вектор развития национальных отношений в Китае основан на воспроизводстве традиционной установки о китайской цивилизационной уникальности. В китайском обществе допускается развитие этнокультурного своеобразия национальных меньшинств, но, в конечном счете, все этнические группы должны слиться в единый китайский народ [10, с. 151]. При этом, несмотря на декларирование политики, направленной на сохранение этнического и культурного разнообразия, интегральное значение приобретают ценности, на которых основана ханьская культурная традиция, способствующая осуществлению гармонизации межэтнических отношений и укрепляющая единство китайского «суперэтноса». Национальная политика Китая характеризуется «мягкой» ассимиляционной направленностью посредством создания условий для культурной китайской гомогенизации общества. Этническая идентичность замещается гражданской, которая вбирает в себя идеалы и стандарты этнического большинства.
Опыт административно-территориального конструирования Китая демонстрирует степень влияния спроектированной пространственной организации в полиэтническом государстве. Сформированная на сегодняшний день пространственная модель этнического размещения Китая, основанная на районной автономизации, является не только ключевым инструментом реализации этнической политики, направленной на гармонизацию межэтнических отношений, но также становится основой идеологического курса центрального правительства по созданию китайской национальной идентичности.
Библиографический список
1. Фролова И.Ю. Особенности национальной политики КНР на современном этапе // Проблемы национальной стратегии. 2018. №5 (50). С. 71–86.
2. Морозова Н.В. Специфика «государства-нации» в китайской модели развития // Вестник РГГУ. Серия «Политология. История. Международные отношения. Зарубежное регионоведение. Востоковедение». 2018. №2 (12). С. 105–115.
3. Мочалов А.Н. Национально-территориальное устройство Китайской Народной Республики: конституционная модель и ее истоки // Академический юридический журнал. 2016. №3 (65). С. 54–63.
4. Ли Сянянь Проблема самоопределения национальных меньшинств в теории и политике КПК (с 1922 г. по настоящее время) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Регионоведение. Международные отношения. 2018. Т. 23. №4. С. 124–130.
5. Исхаков Р.Л. Принцип миньцзу чжуи и легитимация национальной государственности Китая // Материалы IX Международной научно-практической конференции «Китай: история и современность». 2016. С. 262–279.
6. Ринчинов А.Б. «Китайская мечта» Си Цзиньпина в контексте нациестроительства КНР // Вестник Забайкальского государственного университета. 2018. Т. 24. № 6. С. 89–94.
7. Закон КНР «О национальной районной автономии» от 31 мая 1984, принятый на Второй сессии Всекитайского собрания народных представителей 6-го созыва // Китайский информационный интернет-центр. 2005. 31 марта. URL: http: // russian.china.org.cn/russian/166260.htm
8. Xiaotong Fei. The Formation and Development of the Chinese Nation with Multi-Ethnic Groups // International Journal of Anthropology and Ethnology. 2017. No.1. URL: https://ijae.springeropen.com/articles/10.1186/s41257-017-0001-z
9. Копцева Н.П., Ма Л. Идеологемы «Великая китайская мечта» и «гармоничная культура» в политике современной Китайской Народной Республики // Международные отношения. 2016. №2. С. 163–178. DOI: 10.7256/2454-0641.2016.2.16869.
10. Волков Ю.Г., Дегтярев А.К., Лубский А.В. Национальная интеграция, ценностная политика и институциональные практики в сфере межэтнических отношений в Китае // Социально-гуманитарные знания. 2017. №11. С. 149–159.