Турьинская Х.М. (г. Москва). Столица национальных революций – Занзибар

Препринт

Аннотация. В докладе рассматривается имидж Занзибара как центра революционной активности и национальных движений. Автор отмечает, что каждый из трех танзанийских столичных городов вносит свой особый вклад в противоречивый облик Танзании. Додому, политическую столицу Объединенной Республики Танзании, расположенную в глубине материковой части Танзании, называют «сонной»; город как бы подтверждает стереотипные представления о Танзании как о спокойной стране; в этом плане танзанийцев иногда противопоставляют быстрым, оборотистым бизнесменам-кенийцам. Дар-эс-Салам, бывшая политическая, а ныне экономическая столица ОРТ, промышленный и культурный центр, оживленный порт, ассоциируется с «мирной», ненасильственной революцией; город принимал деятелей антиколониальной борьбы из разных стран Африки и западных интеллектуалов прогрессивных взглядов, становился ареной дискуссий о будущем континента и социализма. Город Занзибар, административный центр одноименного архипелага, расположенный на самом большом его острове – Унгудже, стал столицей подлинной революции – вооруженного восстания в 1964 г., которое приобрело национальное, этнорасовое измерение и классовый, социалистический характер.

Ключевые слова: Танзания, Занзибар, имидж, революция, национальный вопрос.

Turinskaya Kh.M. (Moscow). The Capital City of National Revolutions – Zanzibar

Abstract. The paper examines Zanzibar’s image as a center of revolutionary activism and national movements. The author notes that each of the three Tanzanian capital cities makes its own special contribution to the controversial image of Tanzania. Dodoma, the political capital of the United Republic of Tanzania, located deep in the Tanzanian mainland, is called «sleepy»; the city seems to confirm stereotypical ideas about Tanzania as a calm country; in this regard, Tanzanians are sometimes contrasted with fast, resourceful Kenyans as businessmen. Dar es Salaam, the former political and now economic capital city of the URT, an industrial and cultural center, and a busy port, is associated with a «peaceful», nonviolent revolution; the city hosted anti-colonial activists from various African countries and Western intellectuals of progressive views, and became an arena for discussions about the future of the continent and socialism. The city of Zanzibar, the administrative center of the archipelago of the same name, located on its largest island, Unguja, became the capital of a genuine revolution – an armed uprising in 1964, which acquired a national, ethno–racial dimension and a class, socialist character.

Keywords: Tanzania, Zanzibar, image, revolution, national issue.

Образ Объединенной Республики Танзании многолик. Гостеприимная, социально-экономически и политически стабильная, хотя и бедная, страна в Восточной Африке, успешный и уникальный для Африки союз двух прежде суверенных государств – Танганьики и Занзибара, – уже более 60 лет сохраняющий единство, один из основных центров национально-освободительной борьбы от колониальной зависимости и формирования самобытной версии африканского социализма. В то же время, политическая жизнь современной Танзании не просто активна. Танзанийская политика турбулентна, особенно в автономном регионе – архипелаге Занзибар, а объединительные процессы сталкиваются со значительными трудностями.

Каждый из трех танзанийских столичных городов вносит свой особый вклад в противоречивый облик страны. Додому, политическую столицу ОРТ, расположенную в глубине материковой части Танзании, называют «сонной»; город как бы подтверждает стереотипные представления о Танзании как о спокойной стране и оправдывает использование словосочетания «pole-pole» (суах. медленный) для характеристики неторопливого хода танзанийской жизни; в этом плане танзанийцев иногда противопоставляют быстрым, оборотистым бизнесменам-кенийцам. Дар-эс-Салам, бывшая политическая, а ныне экономическая столица ОРТ, промышленный и культурный центр, оживленный порт, ассоциируется с «мирной», ненасильственной революцией; город принимал деятелей антиколониальной борьбы из разных стран Африки и западных интеллектуалов прогрессивных взглядов, становился ареной дискуссий о будущем континента и социализма. Город Занзибар, административный центр одноименного архипелага, расположенный на Унгудже, самом большом его острове, стал столицей подлинной революции – вооруженного восстания в 1964 г., которое приобрело национальное, этнорасовое измерение и классовый, социалистический характер [см., напр., 1; 2; 3; 4].

В обыденном сознании Занзибар прежде всего – туристический рай, стремительно развивающийся центр не только развлекательного и экологического, но и историко-культурного туризма. Критики режима полагают, что туризм в эпоху либерализма и капитализма был внедрен союзными властями на архипелаг, чтобы крепче привязать его к материку, экономически, политически и социально. В любом случае, память о занзибарской революции живет и используется в официальной пропаганде. Без революции не было бы союза, к революции отсылает и название правящей в Танзании партии ЧЧМ (суах. Chama Cha Mapinduzi – «Революционная партия»), отмечается День революции, лозунгом является фраза «Революция навсегда» (суах. «Mapinduzi Daima»), Занзибар управляется собственным президентом и правительством – Революционным советом. Развитие туристической индустрии лишь сильнее обнажает социально-экономические и политические проблемы на Занзибаре. Так, несмотря на взрывной рост экономики, имущественное неравенство среди занзибарцев снижается сравнительно медленно, растет нагрузка на инфраструктуру, в том числе за счет иммиграции с материка усиливается перенаселенность островов. Часть занзибарцев полагает, что массовый туризм практически ничего не дает местным жителям и разрушает местную культуру, при том что туристы едут на Занзибар именно с целью познакомиться с локальной историей и колоритной суахилийской культурой. Стоун Таун, исторический центр города Занзибара, включен в список памятников всемирного наследия ЮНЕСКО. Именно от многонационального столичного города Занзибара, являющегося средоточием социально-экономической, политической, культурной и интеллектуальной жизни архипелага, в основном и исходит радикальный, революционный, сепаратистский заряд. Ссылаясь на суверенный статус архипелага, ряд местных политиков требует еще большей автономии и настаивает на увеличении объема субсидий из федерального бюджета.

На Занзибаре, бывшем арабском султанате и британском протекторате (с 1890 г.), африканской революции предшествовала арабская. Колониальная администрация пыталась установить и законсервировать деление населения архипелага на экономические и расовые группы. Наверху социальной лестницы находились арабы (с оманскими корнями), ниже по статусу – индийцы, ширази (местные коренные африканцы, которые связывали свое происхождение с выходцами из региона Персидского залива) и африканцы с материка. Арабы формально управляли Занзибаром, однако фактический контроль над экономикой, финансами и государственными структурами осуществляли британцы, которые объявили султанское правительство «воплощением всех худших и наиболее варварских черт первобытного арабского деспотизма» [5, p. 300]. Колонизаторы повели наступление на экономические позиции арабов и настояли на отмене работорговли (в Стоун Тауне сохранилось место, где располагался рынок рабов), которая наряду с производством гвоздики являлась одним из столпов экономической деятельности занзибарских арабов. Использование рабского труда на плантациях, однако, продолжалось; впоследствии многие бывшие рабы превратились в скваттеров на землях, принадлежавших арабам. Во время англо-занзибарской войны 26 августа 1896 г., которая длилась менее часа, англичане разбомбили султанский дворец (впоследствии на его месте для султана был построен другой дворец, существующий поныне и превращенный в музей) в Стоун Тауне и возвели на трон угодного им кандидата. Таким образом, Британия окончательно упразднила независимость занзибарского султаната и подчинила оманскую династию своей власти.

«Арабская революция» – так изменения в политическом, экономическом и социальном статусе арабов на Занзибаре назвал Д. Илиффе – заключалась в изменении модели управления протекторатом. Исследователь отмечает, что «хотя британцы и подорвали личную власть султана, они хотели, чтобы Занзибаром правили арабы, и их новой администрации требовались подготовленные государственные служащие. Арабам были предоставлены специальные возможности для получения образования и более важные должности на государственной службе. На смену личному правлению султана пришло правление образованной арабской аристократии» [5, p. 301], сконцентрированной в городе Занзибаре. Оставив арабам административную власть, колонизаторы ослабили их экономическую мощь.

В меж- и послевоенный период на авансцену занзибарской политики вышли, помимо арабов, массы крестьян и рабочих, ширази (которые в социально-экономическом отношении были не едины), материковых африканцев, а также индийцев и коморцев. Каждая из этих национальных групп видела процесс борьбы за свои права и за независимость от колонизаторов по-своему, сообразуясь со своими классовыми интересами, отсюда и разные версии национализма, и разная степень поддержки занзибарцами основных партий – проарабской Националистической партии Занзибара и проафриканской Партии Афро-Ширази. Основные события политической жизни архипелага разворачивались на улицах города Занзибара с его «космополитичным» населением (арабы, азиаты/индийцы, коморцы, вахадиму и др.) и с его рабочими кварталами, где проживали африканцы-мейнлендеры, т.е. выходцы с материка [6, p. 148].

После забастовки 1948 г. в Нгамбо, рабочем пригороде Занзибара, работодатели увидели опасность сближения городских рабочих (лидерами забастовочного движения были мейнлендеры; рабочих поддержала часть крестьянства) и местных сельских производителей (скваттеров и крестьян). Борьба между рабочими и нанимателями (главным образом арабами) продолжалась в течение 1950-х гг. и вплоть до революции 1964 г. С введением британцами института выборов некоторые арабы начали политическую кампанию, подчеркивая общие интересы местных (indigenous) крестьян и рабочих в противовес иммигрантам-мейнлендерам, апеллируя к некоей общей национальности местных занзибари как подданных султана [7, p. 91–92]. «Однако понимание и анализ истории Занзибара зависит от суждения о рабочих, какими они были на самом деле, как именно о рабочих, а не как о мейнлендерах или африканцах, и от суждения о хозяевах как о хозяевах, а не как о занзибари или арабах и азиатах. Поступать иначе – значит писать историю воображаемого. Чтобы предотвратить победу рабочих, которая означает революцию, нанимателям нужно было изолировать рабочих Нгамбо (как мейнлендеров) от сборщиков гвоздики и крестьян. Чтобы победить, рабочим нужно было заручиться поддержкой сборщиков гвоздики и крестьян. Для рабочих суть борьбы состояла в том, чтобы заручиться поддержкой этой группы, которая была не пролетариатом, а полупролетариатом», однако эта группа постепенно пролетаризировалась, замечает Б. Боулз [7, p. 93].

Как пишет М. Лофчи, «cущественной характеристикой занзибарского национализма была его неспособность объединить занзибарцев и создать подлинно демократическую политическую среду. Арабский национализм, несмотря на свой либеральный многорасовый этос, в основе своей был консервативным, – если не сказать, что вместе с тем и реакционным, – явлением. Это была попытка вернуть Занзибар к доколониальному политическому состоянию, а именно к олигархическому правлению небольшого землевладельческого меньшинства. Хотя это было бы замаскировано под форму многорасовой партии, действующей через официальные парламентские институты, политическая реальность автократического правления небольшой этнической элиты во всех практических отношениях была бы возвращением к условиям, существовавшим в девятнадцатом веке до установления протектората. Национализм африканского сообщества на Занзибаре также имел многочисленные консервативные оттенки. Он был организован почти исключительно как реакция на стремление арабов к захвату власти. Этот основной признак — реакция на угрозу — определил африканский национализм как движение скорее страха, чем надежды, и объясняет первоначальное желание африканских лидеров сохранить колониальное правление как можно дольше. Африканский консерватизм был попыткой выиграть время до тех пор, пока африканские организации не станут достаточно могущественными, чтобы предотвратить восстановление Занзибара в качестве независимого арабского государства. Из-за хронической организационной слабости от этого консерватизма отказались только за два или три года до обретения независимости» [8, p. 157].

Об этом же пишет Д. Илиффе, возводя истоки январской 1964 г. революции (а в подзаголовке главы «Танзания под германским и британским управлением» в издании 1971 г., в отличие от издания 1974 г., автор прямо называет эту революцию африканской) к «арабской революции» 1890-х гг. После 1945 г. «группа образованных арабов попыталась создать массовое политическое движение, которое заменило бы британцев. Они (арабы. – Х.Т.) надеялись захватить власть до того, как африканское население станет политически сознательным. Они также считали, что лучше всех подготовлены для создания современного исламского государства». Исследователь называет деятельность арабов «попыткой меньшинства использовать националистические методы для сохранения своего привилегированного положения» [5, p. 310].

Волнения 1961 г. после поражения АШП на выборах, отмечает Б. Боулз, показали ожесточение африканцев – рабочих и скваттеров. Рабочие, условия жизни и труда которых всё ухудшались (при постоянной угрозе увольнения), и скваттеры, которые находились в таких же обстоятельствах, были с полным основанием убеждены в том, что результат выборов означал передачу власти к нанимателям и лендлордам», и в недалеком будущем «занзибарское правительство было сброшено большими группами людей, классами в альянсе друг с другом для достижения общих интересов [7, p. 104]. Антиарабские расовые беспорядки, погромы июня 1961 г., подогретые расистской риторикой с обеих сторон (АШП и НПЗ), вошедшие в историю Занзибара как «Война камней», со временем стали рассматриваться как генеральная репетиция революции 1964 г. Вместе с тем, Й. Глассман полагает, что мятежи 1961 г. не были спланированы политическими партиями, а были «сгенерированы» на местах [9, p. 21, 64, 148-149].

Как пишут в своей статье о формировании классов на Занзибаре Х. Бхагат и Х. Отман, «единственным классом, исторически способным бросить вызов колониализму (а ныне – неоколониализму), является рабочий класс. Рабочий класс Занзибара в рассматриваемый период (1913–1953 гг.) состоял в основном из работников плантаций и транспорта при крайне малой численности в промышленности» [10, p. 208]. Именно скваттеры и рабочие составили наиболее воинственную оппозицию колониализму и плантаторам. На выборах 1963 г., как и в 1961 г., АШП получила большинство голосов избирателей, но не получила большинства в парламенте. Было сформировано правительство, в котором доминировали арабы. Султанат получил суверенитет от Британии 10 декабря 1963 г. Африканцы восприняли эту независимость как независимость для арабов. Спустя месяц на архипелаге произошла антиарабская и антисултанская революция. Эпицентром ее стал город Занзибар, а движущими силами – молодежное крыло АШП, придавшее восстанию национальный характер, и «Умма», отколовшаяся от НПЗ и придавшая восстанию леворадикальный характер, вследствие чего западные комментаторы назвали Занзибар «африканской Кубой». Впрочем, Пемба, второй по величине остров архипелага, не участвовала в революции, за что Пембу назвали «островом контрреволюционеров»; ее жители вкусили плоды революции позднее.

Д. Илиффе рассуждает на тему, почему политическая динамика привела Занзибар к насильственной революции, а в Танганьике такого не произошло. Исследователь полагает, что чтобы добиться успеха, националистическое движение должно обеспечить экономическую справедливость для широких масс, поскольку это было одной из причин, почему народ присоединился к движению (и поскольку именно за экономическую справедливость люди и боролись, читаем в издании «Zamani» 1971 г.). «Привилегированные» политические лидеры могут добиться независимости, но («для их последователей», читаем в издании «Zamani» 1971 г.) эта независимость не будет полной, если она не приведет к экономической справедливости. «С этой точки зрения Занзибарская революция стала кульминацией националистического движения, в котором НПЗ представляла привилегированных (особенно землевладельцев), а АШП – непривилегированных и безземельных. Если на Занзибаре условия для экономической справедливости создавались с помощью насилия, то в Танганьике их добивались более сложным методом настойчивого убеждения» [5, p. 312].

Город Занзибар является историческим местом, живым музеем, напоминанием о революционных событиях, которые и по сей день определяют политическую и экономическую реальность на архипелаге. С тех пор как Танзания фактически отказалась от социализма и пошла по пути либерализации, практически все выборные кампании сопровождались беспорядками на островах, в 2010-х гг. активно действовала исламистская и политическая сепаратистская организация «Уамшо», которой приписывали совершение терактов и нападения на служителей культа в Стоун Тауне. Город сохраняет и поддерживает свой «бунташный» имидж, хотя потенциальным инвесторам и туристам местные власти рапортуют о царящей на Занзибаре политической стабильности.

Библиографический список

1. Белошапко С.В. 50 лет революции на Занзибаре: как это было? // Азия и Африка сегодня. 2014. № 1. С. 60–64.
2. Rey L. The Revolution in Zanzibar // New Left Review. 1964. I/25, May/June. P. 29-32. URL: https://newleftreview.org/issues/i25/articles/lucien-rey-the-revolution-in-zanzibar (accessed: 26.06.2025).
3. De Costa A.F. A Reinterpretation of «Sence of Place»: A Study of the Stone Town of Zanzibar. Advanced Diploma in Architecture, Ardhi Institute, Dar-es-Salaam, Tanzania. November 1986. Submitted to the Department of Architecture, Massachusetts Institute of Technology. June, 1989. 185 p.
4. Myers G.A. Making the Socialist City of Zanzibar // Geographical Review. Vol. 84, No. 4 (Oct., 1994). P. 451–464.
5. Iliffe J. Tanzania under German and British Rule // Zamani. A Survey of East African History. New Edition. Ed. by B.A. Ogot. Nairobi: East African Publishing House, Longman Kenya, 1974. P. 295–313.
6. Devine J.D. A Case Study of Revolution: Zanzibar and Tanganyika Compared: A Thesis Submitted to the Faculty of the Department of Government, University of Arizona, 1973. IX, 168 p.
7. Bowles B.D. The Struggle for Independence, 1946–1963 // Zanzibar Under Colonial Rule. Ed. by A. Sheriff and E. Ferguson / Eastern African Studies. Athens, Ohio: Ohio Univ. Press, 1991. P. 79–106.
8. Lofchie M.F. Zanzibar: Background to Revolution. Princeton, N.J.: Princeton Univ. Press, 1965. 330 p.
9. Glassman J. War of Words, War of Stones: Racial Thought and Violence in Colonial Zanzibar. Bloomington: Indiana University Press, 2011. 414 p.
10. Bhagat H., Othman H. Colonialism and Class Formation in Zanzibar // Utafiti. Vol. 3. Issue 1. 1978. P. 193–214.