Провал мультикультурной политики?

Германское правительство признает провал мультикультурной политики

24 октября 2010 Сергей Сибиряков

Германия сегодня, пожалуй, самая «гостеприимная» страна для иммигрантов. Здесь можно устроиться на работу совершенно не зная немецкого языка – правда, такая работа не будет высокооплачиваемой, но на жизнь – хватит. Более того, правительство Германии поддерживает иммигрантов многочисленными социальными пособиями, что позволяет последним иметь в Германии более высокий уровень жизни жить, чем на Родине.

Чем обернулось немецкое гостеприимство для Германии? В Германии нашли свою вторую родину 16 миллионов иммигрантов из разных стран. Около 4 миллионов (5% населения страны) их них – мусульмане, которые и на чужбине живут по своим традициям, сохраняют свою культуру веру, а потому не проявляют желания интегрироваться в германское общество и культуру. Впрочем, выходцы из других стран тоже мало чем от них отличаются. На фоне такой ситуации коренное население страны стареет, а экономика испытывает острый дефицит квалифицированной рабочей силы.

Глава правительства ФРГ Ангела Меркель заявила: «Этот мультикультуралистский подход, согласно которому мы просто живем бок о бок, и все довольны, полностью провалился».

И хотя Меркель подтвердила, что Германия приветствует иммиграцию, по ее мнению, иммигранты должны учить немецкий язык и получать образование в немецких школах. Слова Меркель облетели в воскресенье все мировые информационные агентства, породив волну самых разнообразных комментариев.

Политолог Сергей Сибиряков задал несколько вопросов экспертам:

Сергей Сибиряков: Почему в последнее время европейские руководители встревожены обострением проблемы мигрантов?

Анатолий Вассерман – журналист и политконсультант, Одесса-Москва:

Очень разумное, на мой взгляд, заявление Ангелы Меркель. Обострение вызвано прежде всего уже почти полувековым падением рождаемости в Европе. Оно вынуждает ввозить всё больше иностранных рабочих ради поддержания привычного образа жизни коренного населения.Общество уже не успевает в полной мере интегрировать мигрантов. Да и не хочет интегрировать: став частью европейского общества, мигранты также захотят жить на европейском уровне и будут пренебрегать чёрной работой, ради которой их и ввозят. В конце концов скопилась критическая масса людей, осознающих своё ущемление и всё менее согласных с ним мириться.

Лев Вершинин – писатель и политолог, Испания:

Наплывом мигрантов не за «длинным евро», а за «длинным социалом». Формированием замкнутых землячеств, живущих по своим законам, подчиняющихся своим традиционным лидерам и тяготящихся чужими законами. Господствующей тенденцией «политкорректности и мультикультурализма», уравнивающей нормы цивилизации и дикость, как «равноправные проявления национальной специфики».

Михаэль Дорфман – писатель, публицист, издатель и общественный деятель, США:

Обострение «мигрантской проблемы» вызвано в первую очередь фундаментальными социально-экономическими изменениями современного западного общества. Для них больше нет места в западном обществе. Раньше эмигрант сразу шел к воротам завода и получал работу. В Европе больше нет работы для больших масс рабочих. И, разумеется, мировой экономический кризис обострил проблему, поскольку окончательно добивает европейские социал-демократические модели «государства благосостояния».

Алексей Байков – кандидат исторических наук, главный редактор сайта «Актуальная история», Москва, Россия:

В основе любой проблемы лежат как непосредственные причины, вызвавшие ее, так и исторические предпосылки. Исторические предпосылки проблем с миграцией в Европе – это социокультурный шок, вызванный нацизмом и Холокостом. Теперь даже сама идея малейшей национальной дискриминации приводит стукнутого томиком «Майн Кампф» по голове европейца в состояние священного ужаса – «да как же такое возможно». Чем и пользуется нынешнее поколение мигрантов. Типичная картина из 90-х: полицейские на улице пытаются задержать хулиганящего арабского подростка, а он в ответ обзывает стражей правопорядка «фашистами». Очень удобная позиция. Причина же заключается в том, что арабом в Европе, то есть представителем феодального общества, задержавшимся «в гостях» у общества постиндустриального, быть ВЫГОДНО. А вот ассимилироваться и становиться европейцем – как раз наоборот. Араб или турок в Европе может не работать и получать пособие, плюс – я не знаю, верен ли слух о том, что власти Саудовской Аравии выплачивают некоторые суммы на каждого рожденного в Европе арабского ребенка, но этот «миф» прекрасно вписывается в общую картину. Хорошо быть арабом в Европе и жить на средства работающих европейцев и заявлять им при этом в лицо что «наша конституция – Коран, а на ваши законы мы плевали» – в этом-то и проблема.

Давид Эйдельман – политолог и политтехнолог, Иерусалим, Израиль:

Слова Меркель перекликаются с недавним заявлением консервативного баварского политика Клауса Зехофера, призвавшего закрыть страну для иммигрантов из Турции и арабских стран, ибо без изменения политики Германия рискует превратиться в «мировой центр социального обеспечения». Зеехофер также назвал идею «мультикультуризма мертвой». Все вспомнили и о недавней истории с членом правления германского Центробанка Тило Сарацина, которому пришлось подать в отставку из-за скандала, вызванного его книгой, наполненной «антимусульманскими» заявлениями и утверждениями, что государственности Германии угрожает слишком большое количество иммигрантов, которым разрешают сохранять их культурную идентичность. Основная проблема – это вопрос второго поколения. Это стало абсолютно понятно пять лет назад, в момент волнения в шоколадном поясе Парижа. Представители первой волны миграции использовались на низкооплачиваемых работах. И были благодарны за это. В конечном итоге, жизнь в пригородах Парижа была значительно лучше существования в освободившихся африканских странах. Но их дети уже захотели большего. Они вкусили благ цивилизации и не сравнивают свое положение с тем, что они имели бы на родине отцов. Их родина – Европа, и этим они отличаются от первого поколения. Между тем, европейские общества не готовы считать их вполне своими. И они не способны найти свое место в европейских обществах.«В начале 1960-х наша страна пригласила иностранных рабочих в Германию, и сейчас они здесь живут, — сказала Ангела Меркель.– Некоторое время мы сами себя обманывали и говорили себе: «они у нас не останутся, когда-нибудь они уедут», но так не произошло. И, конечно же, наш подход состоял в мультикультурализме, в том, что мы будем жить рядом и ценить друг-друга. Этот подход провалился, совершенно провалился». Совершенно непонятно, почему, согласно логике Меркель, мигранты должны были покинуть страну, где они прожили уже полвека, в которой им легче жить, чем в странах, откуда они приехали? Почему мигранты должны были покинуть Германию, если, по словам той же Меркель, Германия в них нуждается? И наконец, фраза про «ценить друг-друга» — вызывает наибольшее удивление. Насколько ценит немецкая домохозяйка кенийскую женщину, которая чистит ее отхожее место? Или турецкого садовника, который работает у нее в саду? Настолько, чтобы поручить эту работу и их детям, и внукам?! В восемнадцатом столетии великий остроумец Вольтер заметил, что, мол, хотя все люди рождаются свободными, но жители Тимбукту об этом не знают.Много позднее прозревший гуманист Джордж Оруэлл с грустью заметил, что в ХХ веке и жители Тимбукту узнали об этом, и с тех пор мир не знает покоя. Конфликт между просвещенным и освобожденным миром и коллективным Тимбукту – главный конфликт нашей эпохи. Проблема мигрантов – очень симптоматичная часть этой общемировой проблематики.

Юрий Чернышов – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений Алтайского Госуниверситета, Барнаул, Россия:

Сама теория «мультикультурализма» весьма уязвима в теоретическом плане: до каких пределов может быть полезна любой стране масштабная интеграция инокультурных мигрантов без какой-либо их культурной ассимиляции? Актуализация данной проблемы — объективно возникший факт, связанный с общими процессами глобализации. Стирание границ приводит к перетоку мигрантов туда, где «жить хорошо». Но при этом они не торопятся интегрироваться в культурное и правовое пространство Европы и начинают навязывать свои правила, что влечет за собой обострение целого комплекса угроз – начиная с террористической и заканчивая эпидемиологической. В Европе просто все чаще стали замечать приближение упомянутого «предела».

Константин Шуров – председатель Русской Общины, Украина, Киев:

Предполагалось, что с расширением Европейского союза увеличатся миграционные потоки внутри самой Европы, из страны в страну. Но вместо испанцев или португальцев в Германию и Францию хлынули мигранты из стран Азии и Африки. Не подтвердились также ожидания, что в периоды экономических спадов коренное население будет постепенно вытеснять мигрантов с низкооплачиваемой работы. Этого не произошло. Определенные сферы деятельности прочно закрепились в общественном сознании коренных европейцев как предназначенные для мигрантов, и коренные жители Европы на такую работу не идут, предпочитая жить на пособие по безработице.

Даниэль Штайсслингер – журналист и переводчик, Лод, Израиль:

Обострение вызвано накоплением критической массы мигрантов из мусульманских стран, которые в силу идеологии политического ислама полагают земли «неверных» принадлежащими исламской умме по данному Богом праву – в результате они не считаются с хозяевами и ведут себя в их доме предельно нагло. Большая численность позволяет создать параллельные общественно-культурные структуры, в которых община замыкается, как в крепости, откуда делает набеги на автохтонов (тех же немцев или французов). Образуется эдакое Крымское ханство Гиреев, причём на территории европейских стран.

Сергей Сибиряков: Почему, несмотря на заявление о провале попытки создания мультикультурного общества, Германия продолжает поддерживать иммиграцию иностранцев?

Анатолий Вассерман: Потому что экономике нужно множество активных тружеников. Если нельзя вырастить их на месте — приходится завозить. Конечно, многие производства удаётся выводить в регионы дешёвой рабочей силы. Но с услугами так поступать куда труднее. Правда, и это иной раз удаётся:так, Индия взяла на себя основную массу секретарской работы для англоязычного мира. Но дворников, горничных, парикмахеров, сантехников надо держать под рукой: квартиру в Польшу не повезёшь.

Михаэль Дорфман: Традиционной эмигрантской «мужской работы» в Европе больше не хватает на всех. Иммиграция нужна западному миру, однако другая. Нужны в небольшом количестве высококвалифицированные профессионалы. И еще масса неквалифицированных дешевых временных работников для ухода за стареющим населением.

Лев Вершинин: Потому что нужны (а) рабочие руки, (б) хоть какое-то решение чудовищно острого демографического кризиса, (в) голоса социальщиков, стабильно отдаваемые «левым», то есть, либералам и социалистам, но главное (г) признать обратное означало бы разрушить фундамент, на котором выстроена идеология нынешних «элит». Которым в этом случае придется просто уходить. А не хочется.

Алексей Байков: Потому что господствующая (пока) в Европе лево-либеральная парадигма требует от госпожи Меркель балансировать на двух стульях одновременно. То есть в душе все европейцы и немцы в том числе, понимают, что Тило Сарацин был прав – но сказать об этом вслух – значит подставить себя под удар. Пока.

Давид Эйдельман: Меркель понимает, что иммигранты нужны Германии не меньше, чем Германия иммигрантам. И европейские страны руководствуются в этом вопросе не абстрактными принципами милосердия и гуманизма, а конкретными интересами. Руководствуясь не принципами, а интересами Европа, сначала захватывала колонии, потом пошла на выход из колоний и, отдельно, на «импорт» рабочих рук… Все ради собственных интересов. Великие державы захватывали колонии не для того, чтобы тотально контролировать их территории. Они стремились получать прибыль, и не дать возможности закрепится в колониях своим конкурентам. Однако в ХХ веке стало ясно, что существуют другие методы использования ресурсов и рынков зависимых территорий, не обременяемые ответственностью за их внутреннюю и внешнюю политику. Не обязательно лезть в туземные дела, чтобы выкачивать нефть или добывать алмазы. Местный князек управится с подданными лучше, чем экспедиционный корпус. Восток переселяется на Запад с согласия Запада, ибо различие между Западом и Востоком не географическое, а демографическое. Все цивилизованные сообщества от состояния с высокой рождаемости и с высокой смертностью переходят к состоянию с низкой смертностью и низкой рождаемостью. Ясно, что пример первого — это «Восток», а пример второго — «Запад». В следующие двадцать пять лет в мире родятся еще два миллиарда человек, в том числе 50 миллионов в развитых странах и 1 миллиард 850 миллионов – в отсталых. Ясно, что если этот прогноз справедлив, то нас ожидает великое переселение народов. Ведь народы всегда мигрировали из районов, где выжить трудно в другие. 50 лет назад средний житель богатой страны зарабатывал в 50 раз больше, чем средний житель беднейшего государства. Сегодня он зарабатывает в 130 раз больше. Естественно, это способствует миграции. А в развитых районах Европы сегодня почти перестали рожать детей. Рождаемость не перекрывает смертность. Население неуклонно уменьшается. И эти районы нуждаются в рабочих руках.

Юрий Чернышов: Красивым термином «мультикультурализм» политики фактически прикрывали попытки решить тактические задачи. Для Канады это была попытка снять остроту вопроса квебекского сепаратизма, для Австралии – попытка
стимулировать приток новой рабочей силы. И в той же Германии эту идею активно пропагандировал Хайнер Гайсслер, представлявший ХДС/ХСС: за этим стояла заинтересованность промышленников в притоке дешевой иностранной рабочей силы. В заявлении Меркель содержится попытка сохранить выгоды и устранить издержки такого подхода.

Константин Шуров: Это заявление не подкреплено никакими мерами законодательного характера и поэтому не будет иметь последствий.

Даниэль Штайсслингер: Фрау Меркель не отрицает необходимость обмена идеями, капиталами и людьми. Просто признаёт такой очевидный факт, что не все страны и народы для этого созрели. Россия, Германия, Израиль, Украина, страны Прибалтики, Франция или Польша, скажем, вполне могут отправлять своих людей за рубеж и принимать иностранцев (опять же, не всяких) у себя, а Турция, Алжир, Пакистан, Таджикистан или палестинская автономия – нет. Есть же разница между культурой и «культур-мультур». Между культурами возможен диалог и обмен ценностями, обладатели культур-мультур должны пока что работать исключительно на приём, перенимать лучшее у более развитых цивилизаций. И лишь когда они переймут это в достаточном объёме и научатся себя вести, тогда можно говорить о включении их в глобальный проект со статусом полноправных участников.

Сергей Сибиряков: Считаете ли Вы, что заявления Ангелы Меркель свидетельствуют об отходе от прежней либеральной политики в иммиграционном вопросе?

Анатолий Вассерман: Хотелось бы на это надеяться. Но полностью отказаться от мультикультурализма и перейти к ассимиляторству вряд ли удастся: ведь тогда будет куда труднее использовать мигрантов на чёрной работе.

Михаэль Дорфман: В разных системах понятий, слово «либеральный» означает совершенно разные вещи. Германия из моноэтнического государства давно превратилась в общество эмиграции — построенное по принципу очереди– кто первым пришел, первым получает. Канцлер по сути призвала перенять модель классического общества эмиграции — США. Дискуссии об этом в Германии идут не первый год. Проблема в том, что США и сами переживают не лучший период своей истории.

Лев Вершинин: Разумеется, нет. Причины изложены в ответе на вопрос № 2.

Алексей Байков: Безусловно. Как и меры Саркози по борьбе с цыганской преступностью. Однако, по причинам, описанным в п. 2, эти меры могут быть в настоящее время только половинчатыми и недостаточными. Изгнанные Саркози цыгане, конечно же, найдут способ просочиться обратно и «все встанет на круги своя». Опять же – до поры до времени. Важные подвижки в общественном сознании уже происходят.

Давид Эйдельман: Те, кто негодуют по поводу введения преподавания Ислама в немецких университетах или заявления президента ФРГ Кристиана Вульфа, что ислам стал частью Германии, а радуется словам Меркель или борьбой с паранжой — плохо понимает, что это две части одной медали. Заявление Меркель было именно о провале мультикультурной политики, а не об отказе от мигрантов. Количество мигрантов будет увеличиваться, просто европейское общество попытается проводить политику большей интеграции. Германия будет идти навстречу мусульманам, а из турок будут пытаться делать немцев, ну… в крайнем случае — в «немцев мусульманского вероисповедания».

Юрий Чернышов: В Германии заявление Меркель не может иметь такой директивной силы, как, скажем в Китае или даже в России. Там есть система сдержек и противовесов, зрелое гражданское общество, реальные конкурентные выборы, реальный федерализм. Поэтому заявление можно рассматривать скорее как «признание проблемы», чем как сигнал о радикальной смене государственного курса.

Константин Шуров: Необходимы серьезные вложения в прогрессивные технологии с целью замены дешевой рабочей силы роботами. На мой взгляд, научно-технический прогресс и нанотехнологии позволят это сделать в ближайшее десятилетие. Если этого не произойдет, то будущее европейской цивилизации туманно…

Даниэль Штайсслингер: Хочется надеяться, что да. Иммигрантов начнут тщательно отбирать, а не пускать кого попало. Возможно, кое-кого отправят обратно за неумение себя вести – Саркози уже показал образец, хотя организационная сторона до конца не продумана.

Сергей Сибиряков: Что могут сделать власти Европы, чтобы улучшить положение с мигрантами?

Анатолий Вассерман: Изыскивать пути поддержания если не прироста, то хотя бы стабильности численности коренного населения. Увы, в обозримом будущем такие пути не просматриваются: весь современный образ жизни нацелен на жизнь ради дня нынешнего, а не ради грядущего, и поэтому деторождение — неговоря уж о детовоспитании — рассматривается в лучшем случае как ненужная помеха.

Михаэль Дорфман: В разговорном жанре – очень много. Ведь в Европе доминируют неолиберальные правые партии, вынужденные бороться за своего избирателя с новыми правыми антимигрантскими силами. В практическом же плане – ничего не могут. Ужесточение законов скорей всего привет к ситуации, аналогичной с США — 14-20 миллионов нелегалов и с решениями эмигрантских проблем полный хаос, выгодный, кстати, для поддержания крайне низкой стоимости труда и социальной защищенности во многих отраслях экономики. На долговременной дистанции – продолжать надеяться, что обещания свободно-рыночной глобализации сбудутся, и всем будет хорошо у себя дома. Если же нет, то проблемы будут таковы, что эмиграция сама прекратится.

Лев Вершинин: Пока что просто болтать. Исходя из роста «антигостевых настроений» и пытаясь показать обществу, что его беспокойство понятно и учтено. Но если речь идет о реальном деле, то НЫНЕШНИЙ европейский истеблишмент не может сделать ничего.

Алексей Байков: Полумеры из серии: «мы со всей толерантностью и, уважая декларируемый Советом Европы принцип мультикультурализма, вежливо просим 2% понаехавших пройти вон», не сработают и ничего не изменят. Если европейцы действительно захотят решать проблемы с инокультурной миграцией – без «пароходов на Восток», без массовых насильственных выселений им не обойтись. Репрессивную политику в отношении мигрантов должна дополнять установленная законодательно система жесткой дискриминации по культурному признаку – «ассимилируйся или уезжай» и почти непроницаемые барьеры на границах. Скажем честно – потребности в таком количестве рабочих рук в Европе сегодня нет. Если она и существует, то недостачу всегда можно восполнить за счет трудовой миграции из стран «младшей Европы»: Польши, Венгрии, Румынии, Чехии, Греции, прибалтийских стран и т.д. После краха Варшавского блока по Европе бродил призрак польского, а не турецкого водопроводчика. Трудовые резервы также готова дать перенаселенная Индия, жители которой, приехав в Европу, проявляют высшую степень толерантности к культуре страны пребывания и легко ассимилируются. Арабы, магрибинцы и турки Европе в принципе не очень-то и нужны. В последнее время в Европе сложилась весьма специфическая постиндустриальная структура труда – высокая производительность при трех-четырехдневной рабочей неделе. Основная масса производств давно покинула «старую Европу», обосновавшись либо в «молодой Европе», либо в Китае. Остались управляющие конторы и разработка. Основная масса населения занята в госуправлении, в сфере обслуживания, где угодно – только не на производстве. В ближайшее время внедрение новых E.R.P. – систем управления сделает ненужными 80% чиновников. Общеизвестно, что европейцы мало рожают, что там происходит старение населения, что один работающий вынужден с каждым годом содержать все больше и больше иждивенцев. Так зачем Европе еще и «трудовая» миграция, большая часть потока в которой приезжает отнюдь не трудиться?

Давид Эйдельман: Главный ответ находится в сфере образования. Запрет хинджабов, крестиков и ермолок в различных государственных школах Европы — это только часть работы. Сегодня европейцы понимают, что мигранты сохранили территориальность и социальное выражение во втором и третьем поколении. Они проживали в определенных кварталах, где уровень жизни ниже. Образовались гетто, на которые просто не обращали внимания, не было специальных программ для их интеграции в общество. И это сейчас дает о себе знать. Пути решения трудно сейчас назвать, потому что нужно знать все детали происходящего, но некоторые рецепты лечения болезни назвать можно. Нужно создавать специальные программы по рекультивации, снятию перегородок, неравенства, которое возникло в гетто, снятию внутренних границ. Решать это должны специальные программы.

Юрий Чернышов: Это очень широкий и сложный вопрос. Пытаясь решить одни проблемы, они будут обострять другие, ибо «издержки» и «выгоды» тесно связаны. Разумеется, можно несколько оздоровить ситуацию, ограничив въезд легальных иммигрантов, борясь с нелегальной миграцией, развивая «аккультурационные» программы и т.д. Однако радикальное решение проблемы вряд ли будет достигнуто.

Даниэль Штайсслингер: Фильтровать мигрантов. Есть представители совместимых культур, скажем русские в отношении Германии – культуры разные, но взаимопонимание на базе общих базовых ценностей возможно. Есть чуждые, но неагрессивные культуры, например жители немусульманских стран Юго-Восточной Азии, хотя они порой замыкаются в самодостаточное гетто вроде чайнатаунов, но агрессии в отношении хозяев не проявляют. Есть чуждые агрессивные диаспоры, как некоторые мусульманские и африканские общины или криминально-паразитические этнические сообщества (цыгане, албанцы). К расе это отношения не имеет – подобное поведение есть продукт воспитания, и если мусульманин или цыган желают перенять европейскую культуру поведения, то достаточно их доброй воли, какого-то биологически обусловленной структуры в их организме, не позволяющей это сделать, нет. Так что обвинения в расизме отвергаю как необоснованные, предопределённости биологического характера тут нет. Иными словами, следует свободно принимать представителей совместимых культур, с некоторыми ограничениями, связанными с ёмкостью предлагаемых им сегментов рынка труда – неагрессивных чуждых, и полностью исключить агрессоров и паразитов, пусть для начала задумаются над своим поведением и модифицируют его, если хотят получить ограниченный доступ в европейский рай свободы и изобилия.

Сергей Сибиряков: Что придет на смену идеологии «мультикультурного общества»?

Анатолий Вассерман: Исходя из вышеизложенных экономических причин, полагаю единственной работоспособной альтернативой мультикультурализму возрождение разработок по автоматизации чёрной работы. Увы, пока покупка сантехника в Варшаве или горничной в Джакарте обходится дешевле строительства робота, экономический стимул к таким разработкам отсутствует. Может быть, хотя бы политикам удастся принудить инженеров задуматься над новым классом задач.

Михаэль Дорфман: Подходит к концу короткий период национализма, сменивший в Европе имперскую эпоху. Мультикультурное общество – это признание приоритета общественного над национальным. И решения будут приниматься исходя из мультикультуризма. При этом не стоит забывать, что мультикультуризм может быть не только либеральным, но и весьма радикальным. Пролетарский интернационализм, мусульманский фундаментализм (и даже гитлеровский «новый порядок», бывший, по мнению Александра Кожева, черновиком Евросоюза) — тоже феномены мультикультурные. По сути Европа уже живет в эпоху пост-национализма, а каким он будет – Бог весть.

Лев Вершинин: Рано или поздно, одно из двух. Или «реакция снизу» выдвинет новых лидеров, готовых осуществить жесткое, вплоть до силового, изгнание совсем уж лишних, в первую очередь агрессивных пришельцев, либо начнется резкий обвал Европы в сторону исламизации — с появлением опять-таки новых лидеров, выдвинутых уммой. В этом случае, скорее всего, нынешние «элиты» быстро начнут исламизироваться и «вливаться в струю».

Алексей Байков: Скорее всего, некий конструкт, который можно было бы назвать «национальным социализмом», если бы сей термин не был так запятнан Гитлером и присными. Изгнав большую часть мигрантов, европейцы смогут довольно долго сохранять свою модель «социалистического капитализма», не обремененную еще и приезжими нахлебниками и удерживаясь при этом от масштабных социальных потрясений.

Давид Эйдельман: На смену идеологии мультикультурности и доктрине «столкновения цивилизаций» (это не противоположные, а близкие друг к другу схемы) — должны прийти объединяющие концепции цивилизационного единства. Сегодня не может быть «столкновения цивилизаций», поскольку цивилизация одна, и она противостоит не другим цивилизациям, а недоцивилизованности, варварству и т.д.

Юрий Чернышов: Собственно, сама эта «идеология» никогда не была господствующей и давно уже утратила былую популярность. В Европе сохранятся базовые традиции толерантности, однако она будет вынуждена все более решительно защищать себя от издержек «мультикультурных» подходов. Будет борьба мнений и партийных программ, в ходе которой будут находить компромиссы. Этот опыт, кстати, со временем будет становиться все более актуальным и для России.

Константин Шуров: Европейским лидерам надо включить мозги и просчитать свою стратегию в сфере привлечения иммигрантов хотя бы лет на 10 вперед.

Даниэль Штайсслингер: Идеология ассимилирующего общества. Приехал навсегда или надолго в Россию – веди себя как русский (бери при этом пример с лучших или хотя бы усреднённых образцов местного населения, а не с худших, гопников с семками своих хватает, чужих не нужно), в Германию – как немец, в Британию – как англосакс или кельт.