АШПИ 
Данные об авторе. Монина Любовь Владимировна, к.и.н., доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского госуниверситета. Сфера интересов – актуальные проблемы международных отношений.
Аннотация. В статье рассматривается российский подход к проблеме информационной безопасности, отмечается определённая эволюция этого подхода. Основное внимание уделяется попыткам России реализовать собственную концепцию информационной безопасности, используя различные механизмы.
Проблема обеспечения информационной безопасности России
Для современного периода характерно быстрое расширение предметного поля безопасности как национальной, так и международной. Наряду с традиционной военно-политической составляющей в понятие национальной и международной безопасности включаются такие компоненты, как экономическая, демографическая, экологическая, космическая и другие виды безопасности. Последним по времени появления стала информационная безопасность (ИБ). За этим стоит признание растущего значения информации в современном мире, появление нового вида угроз, вызванных борьбой за информационное пространство. Эти угрозы могут проявлять себя в разных формах. Наибольший интерес у специалистов вызывают информационные войны, которые, по мнению автора, могут вестись в двух вариантах: как информационно-психологические и/или информационно-коммуникативные (кибервойны).
Ввиду сложности и многоплановости проблемы информационной безопасности автор статьи ограничивается постановкой узкой задачи – выявить официальный подход к проблеме ИБ в России и отметить те усилия, которые предпринимает российская сторона для обеспечения информационной безопасности страны. Предварительно необходимо сделать важное уточнение. Если на Западе чаще всего говорят и пишут о киберугрозах и кибербезопасности (безопасности в киберпространстве), то в России на официальном уровне предпочитают использовать более широкое понятие – информационной безопасности. В принятой в сентябре 2000 года российской Доктрине информационной безопасности под ИБ понимается защищённость её национальных интересов в информационной сфере, определяющейся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства [1].
Все угрозы ИБ РФ в Доктрине разделены на 4 группы и только в одной из них – четвёртой – речь идёт, собственно, о киберугрозах – таких, например, как разработка и распространение программ, нарушающих нормальное функционирование информационных и информационно-телекоммуникационных систем, воздействие на системы защиты, утечка информации по техническим каналам и др. В этом многостраничном документе особый интерес, на наш взгляд, представляют разделы о внешних источниках угроз и о состоянии информационной безопасности РФ. В первом из них констатируется стремление ряда стран к доминированию и ущемлению интересов России в мировом информационном пространстве, а также обострение международной конкуренции за обладание информационными технологиями и ресурсами. Во втором отмечается технологическое отставание России, что влечёт за собой необходимость закупок импортной техники и привлечение иностранных фирм. В результате возрастает вероятность несанкционированного доступа к информации и зависимость России от иностранных производителей компьютерной техники. Исходя из этого, ставится задача обеспечения технологической независимости России в важнейших областях информатизации, телекоммуникации и связи.
Таким образом, в этих двух разделах Доктрины ясно выражено опасение технологической маргинализации России (в течение последующих 12 лет преодолеть эту негативную тенденцию не удалось). В то же время можно заметить желание России — государства-«аутсайдера» в сфере информационных технологий — противостоять американскому доминированию в глобальном информационном пространстве. Эти две тенденции, на наш взгляд, объясняют, почему Россия главное внимание и усилия направила на формирование международно-правового механизма обеспечения ИБ. Работа ведётся по нескольким направлениям: на двустороннем уровне, на уровне ООН и на уровне региональных организаций – ШОС и ОДКБ.
Начало сотрудничеству в сфере информационной безопасности на уровне двустороннего взаимодействия было положено в 1998 г. С этого времени стали систематически проводиться межведомственные экспертные консультации с США, Китаем, Индией, Бразилией и другими странами. Договорённости были закреплены в ряде заявлений (но не соглашений), в которых содержались положения о наличии угроз для международной информационной безопасности (МИБ) и подчёркивалась необходимость сотрудничества в интересах снижения их уровня [2].
В 1998 г. Россия инициировала вопрос о МИБ в ООН и тем самым вывела проблему информационной безопасности на международный уровень. Ею был предложен проект резолюции ГА ООН, в котором речь шла о целесообразности разработки международно-правовых режимов в сфере ИБ. В предлагаемых российской стороной проектах (последний был внесён в 2011 г.) даётся определение МИБ, информационного оружия, информационных войн и др., но они не встречают понимания у представителей других государств. Особенно настороженное отношение к предложениям России демонстрируют развитые и отчасти развивающиеся государства. Возражение вызывает предложенный Россией запрет на применение Интернета в военных целях и для свержения режимов в других странах и при этом оставленная властям значительная свобода действий внутри национальных сегментов киберпространства [3]. Главным оппонентом российских инициатив являются США. И это понятно: Соединённые Штаты лидируют в разработке информационного оружия, доминируют в сфере информационно-телекоммуникационных технологий (ИКТ). Это превосходство обеспечивает США свободу рук, которую они стремятся сохранить, оставаясь вне сферы регулирования международного права.
Российские инициативы оставили определённый след в ООН. Так, тема МИБ стала регулярно обсуждаться в комиссиях и комитетах Организации, была учреждена Группа правительственных экспертов, целью которой стало изучение и оценка наиболее серьёзных угроз МИБ и мер по противодействию им. Однако добиться более значимых (реальных) результатов России не удалось – слишком разные позиции занимают государства по вопросам обеспечения международной ИБ.
Более успешным для России оказалось использование региональных организаций для выработки правил обеспечения ИБ на международной арене. Понятно, что в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в отличие от ООН позиция России более значима, а в ОДКБ она является определяющей. Поэтому развитие российской концепции ИБ нашло отражение в документах этих организаций.
В течение последующего после принятия Доктрины периода проблема ИБ стала популярным предметом дискуссий в российском научном сообществе. Этому способствуют периодически созываемые международные конференции (например, Инфофорум-Евразия в 2011 г. состоялся в седьмой раз). С 2004 г. при МГУ им. М.В. Ломоносова работает Институт проблем информационной безопасности, организующий общероссийские конференции «Математика и безопасность информационных технологий». Кроме того, создан Национальный форум информационной безопасности, в ПИР-центре разрабатывается проект «Международная информационная безопасность и глобальное управление Интернетом» и т.д. В процессе обсуждений было уточнено значение некоторых терминов и содержание понятий. На уровне научного сообщества, в отличие от официальных документов, самыми популярными стали термины с приставкой кибер-, например, «киберугроза». Киберугроза, как отмечают российские специалисты, проявляется в трёх вариантах: киберпреступности, кибертерроризме и кибервойне.
Киберпреступность определяется как преступления, совершаемые в киберпространстве с целью получения выгоды, и означает действия «граждан против граждан». Кибертерроризм предполагает использование ИКТ международной террористической сетью. Уровень отношений здесь определяется формулой «граждане против государства». Кибервойны ведут государства против государств или граждан. Они признаются самыми мощными средствами, способными привести к небывалым разрушительным последствиям: нарушить работу экономической сферы, социальной инфраструктуры, государственного управления, угрожать жизни миллионов людей. В некоторых случаях кибервойны сравнивают с ОМУ.
Одновременно в России продолжалось исследование информационных войн, понимаемых как информационно-психологические (ИПВ). Специалисты, работающие в данном ключе, отмечают нарастающий поток дезинформации, использование методик политического манипулирования, которые позволяют доминирующим в информационной сфере государствам добиваться политических целей [4]. Противостоять этим угрозам, как подчёркивают российские авторы, можно только объединив усилия многих государств. В публикациях можно заметить предложение ещё ряда средств, с помощью которых можно выстоять в условиях «растущего информационно-пропагандистского давления извне». Так, директор Инфо ШОС Денис Тюрин, отметив такие характерные черты Интернета, как использование английского языка и латиницы, в том числе в технологической инфраструктуре, делает вывод о негативных последствиях этого явления. Монополия производителей оборачивается, по его мнению, навязыванием информационно-идеологических стандартов и поведенческих стереотипов. Выход видится в развитии мультиязычных сетей, в отказе от иерархической структуры корневых серверов, а, следовательно, в создании децентрализованной распределительной сети и обязательной идентификации пользователей [5].
На наш взгляд, высказанная Д. Тюриным точка зрения заслуживает особого внимания. Учитывая его должность, можно утверждать, что автор статьи отражает не только позицию России, но и 6 государств-членов ШОС.
В отличие от ООН, в ШОС и ОДКБ государства-члены этих организаций хорошо понимают друг друга, так как у них общие проблемы: серьёзное технологическое отставание от лидеров (особенно от США), недостаток высококвалифицированных кадров в области ИТ и, как следствие, высокая степень информационных угроз, идущих из киберпространства. Общие угрозы и вызовы государствам, уже входящим в региональные организации, делает возможным их тесное сотрудничество в сфере ИБ, что проявляется в выработке совместных документов по проблеме. Достаточно назвать некоторые из них. В 2006 г. на саммите глав государств-членов ШОС было принято Заявление по международной информационной безопасности, в котором подчёркивалась необходимость дополнить национальные усилия по обеспечению ИБ совместными действиями. В 2008 г. в ОДКБ была принята Программа совместных действий по формированию системы информационной безопасности. В 2009 г. на саммите ШОС было подписано Соглашение по взаимодействию в области обеспечения ИБ. В 2010 г. ОДКБ принято Положение о сотрудничестве государств-членов Организации в сфере обеспечения ИБ. Этот документ отличается большей конкретикой. В частности, он предусматривает развитие взаимодействий спецподразделений органов безопасности и внутренних дел в целях противодействия преступлениям в сфере современных информационных технологий и подготовку кадров специалистов по ИБ.
Таким образом, на региональном уровне Россия добилась определённых результатов в деле обеспечения ИБ. Это не вызывает сомнений. Но более масштабная (и самая важная) цель – формирование глобального режима регулирования безопасности киберпространства или, в расширительном понимании отечественных разработчиков проектов, информационного пространства – не достигнута. Поэтому Россия не оставила попыток внести в повестку дня Генассамблеи ООН вопроса о принятии юридически обязывающих документов в сфере МИБ. Можно заметить лишь некоторое изменение тактики – в качестве инициатора выступает не только Россия, но и ШОС. Размах российских инициатив, как отмечается в одном из докладов, подготовленных сотрудниками ПИР-центра, делает их достижение привлекательной целью. В то же время их трудно реализовать, поскольку сферу МИБ практически невозможно наполнить конкретными и детальными нормами в рамках единого документа, что неизбежно придаёт ему декларативный характер [6]. Но главными препятствиями на пути российских инициатив, как было уже отмечено, являются несовпадающие (или разнонаправленные) интересы государств в сфере МИБ.
Литература
1. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. URL: http://www.rg.ru/ofizial/doc/min_and_vedom/mim_bezop/doctr.shtm
2. Крутских А. К политико-правовым основаниям глобальной информационной безопасности // Международные процессы. 2007. Т. 5. № 1. С. 28 – 29.
3. Демидов О.В. Проект доклада для сборника «Научные записки ПИР-центра». URL: http://www.pircenter.org/kosdata/page_doc/p2713_1/pdf
4. Балуев Д. Политика в войне постиндустриальной эпохи // Международные процессы. 2005. Т. 3. № 3. С. 22.
5. Тюрин Д. Новая парадигма Интернета // Инфо ШОС. 2009. № 1. С. 42 – 43. URL: http://www.pircenter.infosco.org/media/magazines/2009/files/infochos_magazine_ru_2009_1/pdf
6. Демидов О.В. Проект доклада для сборника «Научные записки ПИР-центра». URL: http://www.pircenter.org/kosdata/page_doc/p2713_1/pdf