АШПИ 
Данные об авторе. Филиппов Василий Рудольфович, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института Африки РАН (г. Москва). Научные интересы: международные отношения, социальные и политические процессы в Африке.
Аннотация. Массовые миграции населения в Африке, с одной стороны, смягчают последствия природных и социально-политических катаклизмов, способствуют оптимизации рынка труда, с другой стороны, препятствуют формированию государств-наций на континенте. Опасным следствием миграции африканского населения в Европу стал заметный рост влияния крайне правых политических структур.
Трансграничные миграции на Черном континенте
К 2010 г. общее число международных мигрантов, т. е. лиц, проживающих за пределами страны происхождения, превысило 200 млн человек (это около 3% населения планеты). Около 33 млн мигрантов – африканцы. Ежегодно их число увеличивается на 4 млн человек [1]. В настоящее время Африка обеспечивает одну пятую часть прироста мировых трудовых ресурсов [2]. Страны-реципиенты – это наиболее урбанизированные государства, имеющие горнорудную, нефтяную, лесную и другие экспортные отрасли. Среди них – ЮАР, Кот-д?Ивуар, Намибия, Ботсвана, Нигерия, Кения, Танзания, Габон, Республика Конго (Браззавиль), Камерун, Демократическая Республика Конго, Замбия. Западноафриканские страны – Бенин, Мали, Буркина-Фасо, Того – в основном поставляют дешевую рабочую силу. Гана, Камерун, Кения, Нигерия, Сенегал, Уганда, Ангола и ряд других стран являются одновременно реципиентами и экспортерами рабочей силы. Численность маятниковых мигрантов на континенте ежегодно составляет в среднем более 13 млн человек [3]. Миграционные процессы в Африке в последние десятилетия стали предметом серьезных исследований отечественных политологов, демографов, экономистов. При этом немногие специалисты обращают внимание на социокультурный аспект глобальных перемещений африканского населения.
Стало банальностью утверждение, согласно которому страшным злом для Черного континента было политическое (государственное) расчленение территорий между колониальными державами без учета «этнического» состава населения колонизируемых территорий. Игнорирование «этнокультурной» сложности населения в ходе демаркации государственных рубежей африканских государств, получивших суверенитет в начале 60-х годов прошлого столетия, считается одним из наиболее конфликтогенных факторов, по сей день дестабилизирующих ситуацию в Африке и провоцирующих массовые перемещения населения.
Но, даже если не принимать во внимание неопределенность понятия «этнос» и производных от него понятий («этническая общность», «этническая группа» и проч.) [3], все равно аксиоматичность суждения о пагубности расчленения африканских «этнических общностей» политическими границами не представляется столь уж бесспорной.
Прежде всего, стоит обратить внимание на тот факт, что лингвистическая, культурная, конфессиональная и проч. мозаичность населения суверенных государств, так же, как и проживание представителей этих общностей на сопредельных территориях различных государств, отнюдь не является имманентной характеристикой Черного континента. (Очевидность этого факта не нуждается в специальном обосновании; достаточно взглянуть на карту нашего Отечества.) Социокультурная однородность населения той или иной страны – это редчайшее исключение, а вовсе не правило. Даже в тех странах, где давно сформировались гражданские нации, продолжают сохраняться культурно-отличные и, прежде всего, — языковые сообщества, как сохраняются и соответствующие им идентичности различных групп населения этих стран. В состав французской нации (граждан Франции) входят корсиканцы, говорящие на языке, близком к итальянскому, баски, говорящие на особом, ни на какой другой не похожем языке, бретонцы, говорящие на двух языках романской и кельтской групп, каталонцы, чей язык близок к испанскому и т. д. [см. подробно: 4]. При этом калейдоскоп языковых, культурных, конфессиональных идентичностей провоцирует конфликты лишь в определенных ситуациях, в частности, в ситуации обострения социальной конкуренции. Или в ситуации, при которой конфликт провоцируется некой «третьей силой», заинтересованной в дестабилизации ситуации в регионе. (Как это было, например, совсем недавно в Ливии, Кот-д?Ивуаре, Мали, Центральноафриканской республике. Сети «Франсафрик» провоцировали острые вооруженные конфликты между различными конфессиональными, родо-племенными, языковыми и проч. группами населения этих стран.)
Социокультурная сложность населения африканского континента не может однозначно трактоваться как исключительно негативный или исключительно позитивный фактор развития молодых африканских государств. Миграционная активность африканского населения в значительной степени обусловлена влиянием именно этого фактора. Очевидно, что сам факт проживания на территории соседнего государства культурно близкого населения (особенно важна языковая гомогенность населения территорий, разделенных государственными границами) в значительной степени упрощает массовые миграции населения, обусловленные различными «выталкивающими» факторами. Таким образом, влияние природно-климатических катаклизмов (засух, неурожаев, массового падежа скота и проч.), а также экономических и социально-политических потрясений (войн, путчей, родоплеменных конфликтов, религиозных войн и проч.) в известной степени нивелируется свободой передвижения беженцев. Культурная однородность населения сопредельных территорий и прозрачность межгосударственных границ выступают в данном случае как «смягчающие» факторы.
Есть еще один важный геополитический аспект трансграничных миграций на африканском континенте. К сожалению, большинство африканских сообществ пока не смогли создать эффективную государственность. (Этот прискорбный факт объясняется во многом деструктивным влиянием западных держав, стремящихся сохранить, или завоевать монопольное право эксплуатировать природные богатства квазигосударств, бывших в недавнем прошлом их колониями.) В силу эмбрионального состояния государственной власти, неразвитости политических систем, слабости силовых структур, отсутствия отчетливой демаркации границ на местности и ряда других обстоятельств маятниковые экономические или иные (военно-криминальные, например) миграции, потоки беженцев и вынужденных переселенцев «размывают» население многих африканских стран, препятствуют институализации единых государств-наций и формированию национальных (гражданских) идентичностей. В ряде случаев, трансграничные миграции на территориях, лишь условно разделенных эфемерными межгосударственными границами, способствуют формированию квазигосударственных сообществ и провоцируют сепаратизм. Типичный пример тому – недавние события в Мали. Война на севере этого государства привела к политическому самоопределению туарегов. Область расселения кочевых бербероязычных племен распространяется на Алжир, Ливию, Мали, Мавританию, Нигер, Чад, и Буркина-Фасо [см.: 5]. Значительные фрагменты территории этих государств и вошли в состав самопровозглашенного государства Азавад. Военная интервенция Франции в Мали лишь усугубила эту проблему.
Стоит обратить внимание на еще один слабо отрефлектированный экспертным сообществом аспект трансграничных миграций из африканских стран в Европу. Речь идет о влиянии массовых миграций на социально-политический климат в европейских, преимущественно, странах. Нарастающая волна миграций уже сейчас привела к культурному шоку населения ряда европейских стран и, прежде всего, – Франции. Культурная, экономическая, статусная дистанция между автохтонным и аллохтонным населением провоцирует массовые фобии и уже сейчас приводит к серьезным социальным конфликтам, ошибочно интерпретируемым порой в качестве «межэтнических» или «межрасовых». В качестве яркого примера такого социального взрыва можно привести события 2005 г. в пригородах Парижа [6]. Подобные конфликты приводят к фрустрации аборигенного населения и росту популярности правых партий. Лучшее свидетельство тому – результаты муниципальных выборов, состоявшиеся во Франции 30 марта с.г. На этих выборах убедительную победу одержал крайне правый «Национальный фронт», который по итогам выборов вошел в тройку самых влиятельных политических партий Франции [см. подробно: 7]. (Впрочем, нельзя сводить многофакторную детерминацию роста влияния правых идей во Франции лишь к нарастанию миграционной активности населения бывших французских колоний).
Литература
1. Косухин Н. Африка на игле миграции. URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=56#top
2. Абрамова И.О. Ресурсный потенциал Африки в мировой экономике XXI века (Эндогенные детерминанты участия африканских стран в новой экономической модели мира). Автореферат дисс. … доктора экон. наук. М., 2011.
3. Африка // Энциклопедия. Т. 1. М., 2010.
4. Филиппов В.Р. «Советская теория этноса». Историографический очерк. М., 2010.
5. Zeldin Th. Les Fran?ais. Paris, 1983.
6. Bernus E. Etre Touareg. URL: http://www.politique-africaine.com/numeros/pdf/047023.pdf
7. Филиппова Е.И. Влияние научного дискурса на процессы идентификации и самоидентификации населения (по поводу событий осени 2005 года во Франции и их освещения во французской и российской печати) // Этнический фактор в многонациональном приграничном регионе. Оренбург, 2007.
7. Willsher K., Penketh A. French Front National Eyes Real Power after Startling Gains in Local Elections. URL: http://www.theguardian.com/world/2014/mar/30/front-national-marine-le-pen-french-local-elections