АШПИ 
22-23 апреля 2014 г. в Риме, на Капитолии, прошел XXXIV международный семинар исторических исследований «От Рима к Третьему Риму». В нем участвовал и выступил с докладом заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений АлтГУ, директор Алтайской школы политических исследований профессор Ю.Г. Чернышов. Такие семинары проводятся с 21 апреля 1981 г. по инициативе Римского университета “La Sapienza”. В 1983 г. Римский городской совет единодушно постановил учредить организацию этих семинаров по случаю празднования Дня рождения города Рима. Нынешний семинар проходил в рамках договора между Национальным Советом Италии по научным исследованиям и Российской академией наук. В нем участвовала целая группа ученых из Института российской истории РАН, в том числе и директор этого института профессор Ю.А. Петров.
Общая тема семинара – «Империя: миграции, гражданство, региональное управление». В связи с 2000-летием смерти императора Августа одно из заседаний было посвящено теме «Август – «прародитель» русских царей». Оргкомитет пригласил выступить на этом заседании профессора Ю.Г. Чернышова, недавно опубликовавшего в Москве книгу «Древний Рим: мечта о золотом веке».
В своем докладе Ю.Г. Чернышов поднял вопрос о том, какие элементы «имперской идеологии», сложившиеся еще в Древнем Риме, были востребованы впоследствии правителями России. По его мнению, вокруг идеи дарованного императором благоденствия выстраивались другие важнейшие элементы идеологии Римской империи, среди которых можно выделить следующие:
- Смена эпох: от «железной» (худшей) к «золотой» (лучшей).
- Император – спаситель и податель благ «золотого века».
- Легитимность власти и восстановление традиций предков.
- Расширение империи и мир среди покоренных народов.
- Провиденциальная миссия «вселенской» и «вечной» державы.
Многие из этих идей впоследствии получили своеобразное преломление, например, при Иване IV, считавшим себя преемником не только византийских «кесарей», но и Августа: «Мы от Августа Кесаря родством ведемся». Идея «Третьего Рима» содержала в себе мотивы божественного посланника – монарха и его «вечной» державы, выполняющей миссию по объединению разных народов для их же блага. Идея данной миссии дополнилась еще и мотивом продвижения «истинной веры» — православия.
При первом российском императоре Петре имперская идеология в большей степени пропитывалась уже не византийским, а западноевропейским смыслом. От «Рима второго» внимание все чаще переключается на «Рим первый». Очень интересные преломления этого комплекса идей происходили и в советский, и в постсоветский периоды.
В целом семинар показал, насколько глубоки общие исторические корни наших культур. Без Европы Россия просто немыслима — так же, как, впрочем, и без Азии. Изучению этих исторических корней планируется посвятить и следующие семинары. Материалы оргкомитет печатает в серии “От Рима к Третьему Риму”, в которой насчитывается уже более двадцати книг на итальянском и русском языках.
На фото: сотрудники ИРИ РАН Любовь Мельникова, Дмитрий Павлов и профессор АлтГУ Юрий Чернышов на площади Навона в Риме
ПРИЛОЖЕНИЕ: тезисы доклада.
Чернышов Ю.Г.
Золотой век и Август – «прародитель» русских царей
Каковы были наиболее важные элементы «имперской идеологии», сформировавшейся при Августе, и как они были востребованы впоследствии правителями России? При поиске ответов на эти вопросы особое внимание, на наш взгляд, следует уделить универсальной идее наступившего «золотого века»: эта идея именно при Августе впервые оформилась как концепция, имеющая явный политико-идеологический смысл. Вокруг данной идеи выстраивались другие важнейшие элементы идеологии Римской империи, среди которых можно выделить следующие.
1. Смена эпох: от «железной» (худшей) к «золотой» (лучшей). Вопреки распространенному в литературе мнению, в античной литературе вплоть до I в. до н.э. не встречалось понятие «золотой век» (как счастливая эпоха, которая может наступить для живущих людей в настоящем или ближайшем будущем). Идущее от Гесиода мифологизированное понятие «золотой род» (??????? ?????) долгое время имело лишь обращенный в прошлое «генеалогический» смысл. Именно в эпоху Гражданских войн в Риме происходит синтез иудейско-эллинистических, этрусских и иных эсхатологических и мессианских пророчеств о смене веков, что нашло наиболее яркое отражение в IV эклоге Вергилия. К концу I в. до н.э. оформляется политизированное представление о «золотом веке» (aurea saecula) как счастливой эпохе, возвращенной принцепсом после «железного века» Гражданских войн. На наш взгляд, в этом случае можно говорить об одном из самых ранних и ярких примеров так называемой «официальной утопии». При последующих императорах идея возвращения «золотого века» превратилась в часто используемый штамп официальной фразеологии.
2. Император – спаситель и податель благ «золотого века». Харизматические и сотериологические ожидания конца эпохи Гражданских войн способствовали тому, что Август стал представляться как «посланник богов», «сын божественного» (divi filius), даровавший римлянам блага «золотого века» — мир, процветание, изобилие. Эти идеи умело поддерживались в пропаганде, которая именно при Августе приобретает достаточно системный характер. Об этом свидетельствуют не только литературные произведения, написанные под покровительством Мецената («Георгики» и «Энеида» Вергилия, «Секулярный гимн» Горация и т.д.), но и официальные мероприятия (Секулярные игры 17 г. до н.э., закрытие ворот храма Януса и др.), церемониал императорского культа, произведения искусства (статуя Августа из Prima Porta, рельефы «Ara Pacis» и др.), изображения на монетах, камеях и т.д.
3. Легитимность власти и восстановление традиций предков. Октавиан, в отличие от Антония, весьма заботился о своем имидже среди жителей Италии, поскольку именно они составляли в то время главную опору державы. Он хотел предстать перед ними не как «восточный деспот», выступающий в союзе с царицей Клеопатрой, а как «национальный лидер», «примиритель» и «восстановитель республики». Впоследствии Август, получивий титул Отца Отечества, продолжил эту «патриотическую» линию, занявшись восстановлением храмов, «оздоровлением нравов предков» и т.д. Отметим, что титул Pater Patriae до Августа носили Цицерон и Цезарь, а после него – еще два десятка римских императоров. Помимо формально-юридических оснований власть императора опирается и на auctoritas, на его заслуги и моральный авторитет «наилучшего правителя» (optimus princeps). Со временем, однако, развивается и династическая идея, сливающаяся с идеей благотворной харизматической силы, исходящей от всего дома императора.
4. Расширение империи и мир среди покоренных народов. Значительную часть населения огромной Империи не привлекали ни старые римские культы, ни идея сенатского правления. Для заполнения «идеологического вакуума» и выработки общей «имперской идентичности» необходимо было найти иные объединяющие идеологические средства, оправдывающие нахождение разных народов в рамках единой державы. Наряду с наднациональной идеей «золотого века», как сопутствующий ей мотив, часто встречается идея «Римского Мира» (Pax Romana). Империя своей военной мощью гарантировала защиту населения от внешних врагов-«варваров», а сплоченность населения вокруг императора гарантировала защиту от внутренних распрей. Гордость от того, что «все вокруг нас боятся» — характерная черта имперских идеологий. Граждане, как отмечал Тацит, при Империи пожертвовали своей свободой ради «сладости покоя».
5. Провиденциальная миссия «вселенской» и «вечной» державы. Идея особого предназначения «вечного города» разрабатывалась еще ранними римскими стоиками, доказывавшими, что Рим с его уникальным «смешанным государственным устройством» предназначен для всемирной цивилизаторской миссии, для «справедливой экспансии». Эта идея получила образное развитие в эпических картинах «Энеиды» Вергилия, где Август выполняет историческое предназначение – даровать законы всему «кругу земель», оберегать покорившихся и умиротворять «заносчивых» (parcere subjectis et debellare superbos). Поэтому уже при Августе в пропаганде настойчиво повторяется мысль о том, что Рим — это как бы родина всех племен, это государство, самими богами предназначенное для того, чтобы навеки объединить народы, дать им законы и культуру для их же собственного блага.
Итак, при Августе во многом были заложены «классические», универсальные основы имперской идеологии. Не удивительно, что многие последующие империи охотно прибегали к этому «образцовому» опыту. В Москву и Россию первоначально этот опыт передавался преимущественно через Константинополь – «Царьград». Русские цари, в частности, Иван IV, охотно считали себя преемниками не только византийских «кесарей» (??????), но и Августа, являвшегося, якобы, прародителем Рюрика: «Мы от Августа Кесаря родством ведемся». Идея «Третьего Рима» содержала в себе уже знакомые нам мотивы божественного посланника – монарха и его «вечной» державы, выполняющей миссию по объединению разных народов для их же блага. Идея данной миссии дополнилась еще и мотивом продвижения «истинной веры» — православия.
В 1721 г., сразу после победы в Северной войне, Петр I принял в качестве основного титула не «царь», а «император». Имперская идеология в большей степени пропитывается теперь не византийским, а западноевропейским смыслом. От «Рима второго» внимание все чаще переключается на «Рим первый». Император России стремится предстать для Европы не менее значимым правителем, чем император «Священной Римской Империи». Характерно, что члены Синода со ссылкой на практику «древних греческих и римских синклитов» предложили Петру и титул «Отца Отечества», с которым прямо ассоциируется император Август. Римская имперская символика все более широко используется и в художественных образах, и в символах монархической власти, и в обосновании особой миссии огромной державы.
В наши задачи не входит рассмотрение того, какое преломление получили эти идеи в советский и постсоветский периоды, однако следует отметить, что такое своеобразное преломление, несомненно, было.
Возвращаясь к оценке значения имперской «официальной утопии», нужно отметить, что эта концепция имела и свои изъяны. Дело в том, что идеал в настоящей утопии, как правило, противопоставлен реальности и отделен от нее временем или пространством. Римская история лишь подтвердила наблюдение многих специалистов по утопиям о том, что «осуществленная утопия» неизменно вырождается в апологетику и со временем изживает себя. Все более широкие слои населения отчуждаются от официальной пропаганды и оказываются под влиянием альтернативных идеологий. В период Римской империи такие идеологии вызревают в лоне различных философских и религиозных учений – в частности, раннего христианства с его идеей противопоставленного «веку сему» грядущего «нового века» — «царства Божия».
Попытки искусственно синтезировать официальную государственную идею на основе использования утопических чаяний народа о «золотом веке» способны дать краткосрочные результаты, но в конечном итоге они нередко приводят лишь к еще более глубокому отчуждению народа от власти. Именно это и продемонстрировали многочисленные попытки введения «радостного единомыслия во всей державе», столь характерные для тоталитарных и авторитарных режимов новейшего времени.