АШПИ 
Данные об авторе. Реут Олег Чеславович, к.т.н., доцент кафедры истории стран Северной Европы Петрозаводского государственного университета. Научные интересы: история и методология международных и региональных исследований, глобализация, государственный суверенитет, десуверенизация.
Аннотация. Рассматривается условность понятий «эмиграция» и «диаспоральная организация» при перенесении фокуса исследовательской программы с проблематики «проживания за пределами родины в иноэтничной среде» на изучение режимов поддержания коммуникационных взаимодействий в современных медиаполисах.
Диаспора в медиаполисе: изменение способов восприятия и практики самоопределения
Миграция или пространственное перемещение населения является одним из весьма сложных историко-демографических феноменов, определяющих собой многие черты современной общественно-политической жизни. Причины, формы и последствия миграции в разные времена и в разных обстоятельствах были различны. В этом смысле миграция глубоко исторична. Многие из крупнейших стран мира, в том числе США, обязаны своим существованием международной миграции.
Проблема диаспоральной организации в условиях постоянного усложнения миграционных процессов оказывается в центре внимания специалистов, относящихся к разным отраслям социально-гуманитарного знания. При этом методологические основания, связанные с априорным побуждением дробить изучаемую реальность на части, определяют ограниченность применения междисциплинарного подхода. Чередование исследовательских приемов, которое почти никогда не создает возможности для одновременного задействования нескольких дисциплин, в лучшем случае дает результаты при параллельном изучении причин и направленности миграционных процессов разными средствами, но не при попытках получения синтетических выводов. Ответом на эти новые вызовы, неразрешимые в рамках традиционно понимаемой междисциплинарности, с одной стороны, может стать постдисциплинарность. С другой стороны, вовлечение миграциологии в пространство взаимодействия нескольких научных субдисциплин означает использование потенциала кроссдисциплинарности. Плодотворное сотрудничество оказывается возможным между отдельными секторами истории, теории международных отношений, политологии, медиаисследованиями, а не при тотальном размывании дисциплинарных границ.
Наиболее распространенное определение диаспоры включает в себя обозначение конкретных этнических общностей выходцев из одной или нескольких стран, сравнительно компактно проживающих за пределами родины в иноэтничной среде. Адаптивное функционирование предопределяет упорядоченность эмигрантского сообщества. Дополнение исторической ситуативности и личностной идентификации позволяет наделить выходцев важными для исследовательских практики признаками. К настоящему времени периодизация и типологизация миграции, анализ ее структурных параметров с точки зрения функционирования в разных типах принимающих обществ, наряду с выявлением и оценкой культурных парадигм мигрантов представляют собой ставшими классическими самостоятельные направления исследований.
Выступая как общественно-политическая модель, создающая множественные идентичности и предлагающая условия институционализации вне исторической родины, диаспора вырабатывает деятельностные и ценностные измерения своего переформатирования. В указанном смысле диаспора представима в качестве дискурсивно уточняющегося поля самоопределения, изначально консолидируемого такими факторами, как язык и культура. Важно отметить, что теоретические подходы к изучению механизмов адаптации к новым реалиям мира и политике межкультурного диалога до недавнего времени концентрировались на обнаружении оптимального баланса между стратегиями универсализации и растущей актуализацией самобытных идентичностей. Неудивительно, что проблематика диалога культур и межкультурных коммуникаций, особенно на фоне практической востребованности парадигмы мультикультурального развития, оказалась в мейнстриме миграционных исследований в начале XXI века. При этом собственно коммуникационный подход опирается на тезис, в соответствии с которым адаптация, интеграция и ассимиляция мигрантов реализуются при замещении обстоятельств массовой коммуникации в иноэтничной среде. Сама коммуникация представляется специфическим видом социальных отношений, который регулирует производство и распространение ценностных парадигм.
Однако в какой мере фактор «проживания за пределами родины в иноэтничной среде» остается неизменным для определения современной диаспоры, встроенной в различные режимы коммуникационного взаимодействия? Каковы пределы иноэтничной среды и где проходят ее границы в ситуации, когда мигрант не только не испытывает разрыва с родными языком и культурой, но даже не фиксирует деформацию медиакоммуникационных интеракций? Как самоорганизуется зарубежье, если задачи сохранения себя как единого целого, не растворяемого полностью в чужом мире, не выступают приоритетными?
Удивительно, но концентрирование исследовательского внимания на анализе собственно миграционных потоков оказывается более недостаточным, поскольку мигрант зачастую перемещается из одного медиаполиса в другой. Емкий образ медиаполиса «вбирает в себя многомерность и глубину перемен», произошедших к настоящему времени [1, с. 15]. Медиаполис с его проблематикой, эстетикой и кроссдисциплинарными исследовательскими перспективами наиболее точно отражает современную действительность и отвечает задачам осмысления нынешнего диаспорального состояния.
Радикальное изменение способа восприятия миграции, к которому ведут новые коммуникационные перспективы, переопределяет как границы познавательных возможностей, так и границы дискурсивного восприятия. Рассматриваемый процесс приводит к возникновению качественно нового пространства исследований. В отличие от традиционных систематизирующих ограничений, разбивающих некую понятийную общность на группы (и/или классы), в той или иной степени (контрастно) противопоставляемые друг другу, дискурсивное форматирование в восприятии миграции непредставимо в категориях «центра». Дихотомические пары «оставшийся – уехавший», «здесь – там», «местный – мигрант» подразумевают, что любое положение, не совпадающее с одним из полюсов, оказывается немиграцией. Среднего/центрального положения с его собственными «автохтонами» и «чужаками», «ассимиляционным» и «сепарационным» не существует. Проблема инновационного восприятия миграции автоматически оказывается в дискурсивном поле уже после бесконечно малого отхода от классического понимания пространственного исхода и классической государствоцентричной модели гражданства. Своеобразные полюса дискурса, с одной стороны, фиксируют бинарную оппозицию. С другой стороны, положение «мигрант» сам по себе конструирует социального «другого». Или же, иными словами, такой «другой» в процессе пересмотра миграции деконструирует монополию зарубежья как специфичного способа организации практик эмигрантского сообщества.
В медиаполисе изменение коммуникационных паттернов ставит вопрос о границах коммуникации, которые являются феноменами иного свойства в отличие от пространственно-физических или чисто технологических границ. Объяснить все эффектом глобализации навряд ли представляется уместным, так как диаспоральная организация активизирует усиление новых идентичностей участников коммуникации. Медиаполис оказывается, с одной стороны, состоянием мигранта, формируемым развитием медиакоммуникаций, производством и потреблением медийной продукции. С другой – внетерриториальной средой обитания, создаваемой медиакоммуникациями и лишенной пространственной определенности.
По сути дела, фрейм медиаполиса требует существенного пересмотра представлений не только о самой эмигрантской реальности, но и способах, формах и методах ее познавательной репрезентации. Деление реальности на объективную и субъективную, «открываемую» и социально конструируемую, материальную и виртуальную не является более достаточным. Рассматривая сложноподчиненность выделяемых объектов, представляется обоснованной постановка вопроса о поиске критериев соответствия или несоответствия их дискурсивных описаний, а также возможным согласованиям различных типов реальностей.
Изучение репрезентаций диаспорального неразрывно связано с анализом самоорганизации зарубежья. В результате естественного пополнения происходит процесс дальнейшего структурирования диаспоры, сохранения ее специфики при развитии соответствующих времени новаций. При этом каждая из эмиграционных волн, наряду с сохранением общих черт, имеет свои отличительные особенности, обусловленные причинами эмиграции, численностью, ареалом расселения, социальным и политическим составом, а теперь и способностью встраиваться в медиакоммуникации и отсюда – спецификой условий адаптации, масштабами институционализации и глубиной интеграции эмигрантского сообщества.
Очевидно, что акты репрезентаций понимаются как символические, поскольку анализ практик осуществляется посредством образных, метафорических, интеллектуальных и, конечно, поведенческих инструментов. «Практики конституируют и воспроизводят идентичности» [2, с. 22] и в указанном смысле раскрывают особенности диаспорального существования.
«Березки и матрешки меня никогда не трогали особо. Я не привязываюсь к географии, а Skype и электронную почту никто не отменял» [3], – наглядный пример новой диаспоральности. Именно в таких условиях формулируются идеи и концепты, последующее выражение которых обретает конкретные способы и характерные черты, образуя совокупность символических слоев репрезентационной картины. Фрагментированность и разорванность контекста, отсутствие целостного семантического кода, многослойность коммуникативной основы, символическое отчуждение – только некоторые аспекты интерпретационного взгляда на менее формализованные и неиерархизированные практики эмигрантского самоопределения.
В заключение стоить отметить, что пространственно-временные измерения современных диаспор испытывают усиливающееся воздействие новых коммуникационных перспектив, в которых транснациональные идентичности раскрываются и переопределяются во взаимозависимости с медийной составляющей. Образ диаспоры в медиаполисе не только вбирает в себя многомерность произошедших перемен, космополитичных по своему характеру, но и позволяет критически оценить, в какой степени медиа, в том числе новые медиа, способны трансформировать саму диаспоральную организацию, переформатировать коллективную идентичность, «рассеять, но не расторгнуть».
Литература
1. Корконосенко С.Г. Медиаполис: другое измерение современного мегаполиса // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2013. № 1. С. 15–28.
2. Волков В.В., Хархордин О.В. Теория практик. СПб., 2008.
3. Лошак А. А может быть, Россия – только страх // COLTA.RU. 30 мая 2014 г. URL. http://www.colta.ru/articles/society/3404