АШПИ 
Данные об авторе. Чернышов Юрий Георгиевич, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, директор Алтайской школы политических исследований. Научные интересы: актуальные проблемы мирового политического процесса; этнические стереотипы, имидж страны и региона; ранняя история социальных утопий.
Аннотация. В росте негативного отношения россиян к мигрантам, помимо ряда специфических причин «мигрантофобии», проявляется и общий кризис национальной идентичности. Ситуацию усугубляет распространение ксенофобских настроений в СМИ с целью политической пропаганды. Между тем, в условиях сокращения населения (особенно в восточных регионах страны) и неизбежного притока трансграничных мигрантов (в частности, из стран Центральной Азии) сохранить Россию как исторически сложившееся многонациональное государство возможно через развитие не ксенофобии, а интеграции и сотрудничества. У людей разных национальностей, проживающих в нашей стране, должны быть общие и близкие цели и ценности, связанные, в том числе, с гражданской и культурной идентичностью.
Ксенофобия в условиях кризиса идентичности: к проблеме интеграции мигрантов
Инстинктивный страх и настороженное отношение к «чужим» заложены глубоко в подсознании человека. В первобытные времена это было защитной реакцией против внешних угроз: приход «чужаков» сопровождался, как правило, разграблением территории, истреблением жителей. Со временем, однако, по мере развития цивилизации, люди стали все больше нуждаться в мирных внешних контактах, в обмене опытом, в понимании «других» и в сотрудничестве с ними. Изолировавшиеся племена отставали в своем развитии и проигрывали межплеменным объединениям и ранним государствам, в которых уже использовался «международный опыт»: появляются письменность, своды законов, ремесло и торговля, регулярные органы управления, дипломатия и т.д. С тех пор эти две тенденции в истории существуют «параллельно», поочередно оттесняя друг друга. Международное сотрудничество, несомненно, зачастую способствует прогрессу цивилизации, однако в «навязываемых» формах оно нередко ставит под угрозу сохранение национального суверенитета и национальной самобытности. В таких случаях нередко включаются механизмы самоизоляции. Все эти процессы в очень сложных сочетаниях проявляются сейчас в республиках, четверть века назад входивших в Советский Союз.
В полной мере это относится и к проблеме восприятия иностранных мигрантов в России. Оно все чаще приобретает негативные оттенки. Так, согласно опросу Левада-Центра, проведенному год назад, в четверку самых распространенных ответов россиян о характерных качествах мигрантов вошли отнюдь не положительные свойства: 1) незнание русского языка, трудности в коммуникации, 2) низкая квалификация при выполнении своей работы, 3) неопрятный, отталкивающий внешний вид, 4) навязывание, демонстрация своей культуры и обычаев [1]. Хотелось бы обратить внимание на то, что, помимо ряда специфических причин «мигрантофобии», в этом проявляется и общий кризис идентичности.
Национальная идентичность – чувство приобщенности человека к конкретной национальной культуре, чувство, при котором он постоянно отождествляет себя с определенной группой, этносом, нацией, расой. Кризис заключается в том, что многим людям, проживающим на постсоветском пространстве, до сих пор трудно ответить на простой вопрос: «Кто мы – «граждане мира», «евразийские», «общероссийские» или «суверенно-национальные»?». Утрата старых и неопределенность новых идентичностей вызывают к жизни архаические картины мира и враждебное отношение к вообще всем «чужим» народам.
Между тем, Россия исторически сложилась как государство многих самых разных народов и религий. Русский народ, собирая вокруг себя другие народы, проявлял, как правило, не ксенофобию, а именно терпимость к «другим». В ХХ веке была предпринята попытка создать «новую историческую общность – единый советский народ». Национальные проблемы нередко пытались решить через нивелировку и обезличивание. Но при этом достаточно эффективно действовала система «интернационального воспитания»: важнее тогда была не «этничность», а «классовая солидарность трудящихся». Однако этот утопический эксперимент закончился крахом, и теперь мы наблюдаем другую крайность. Если прежде национальные проблемы «загонялись вглубь», то теперь они с удвоенной силой вырываются наружу. Национальные элиты в новых республиках стремятся срочно сформировать новые идентичности, при этом они обычно отталкиваются от негативных сторон опыта пребывания в «московской империи». Делаются попытки искусственно «удревнить» историю своих народов, акцентировать внимание на «русификации» и понесенных жертвах [2]. В России, в свою очередь, это нередко воспринимается как «черная неблагодарность» со стороны «младших братьев». Ситуацию осложняет и еще ряд факторов: например, геополитические конфликты, столкновения экономических интересов, неконтролируемые потоки мигрантов, «этническая преступность» и т.д.
Постсоветский национализм в условиях кризиса идентичности нередко переходит в формы национал-экстремизма. Это идеология и практика использования силы как самого эффективного средства решения национального вопроса. Часто этому способствует и заинтересованность в переделе имуществ, территорий, сфер влияния. Зачастую сказывается неразвитость гражданского общества, низкий уровень культуры населения, что приводит к проявлениям ксенофобии на бытовом уровне. Национализм широко используется и некоторыми политиками, которые подогревают его через СМИ для достижения своих собственных целей: «Как только растут внутренние трудности в стране, обнаруживается зыбкость руководства в центре или в регионах, власть формирует консолидацию большинства за счет обозначения «внешнего» и «внутреннего» врага. Мигранты, как правило, в таких случаях становятся «подходящим материалом», – справедливо отмечает, например, Л.М. Дробижева [3].
В истории есть немало примеров, когда разжигание национальной вражды исходило от лиц, занимавших высокие государственные посты. Пример с Гитлером – лишь один из «крайних». Прием нагнетания «ура-патриотического угара» обычно использовался политиками, теряющими популярность, для отвлечения внимания населения от внутренних проблем: от коррупции, злоупотреблений властью и т.д. Однако такие «маленькие победоносные войны», даже если они и порождали кратковременную эйфорию от тактических побед, нередко заканчивались стратегическими поражениями и разочарованием.
В авторитарных государствах, где СМИ находятся под жестким контролем власти, пропаганда нередко оказывает «зомбирующее» влияние на население, поскольку она опирается на определенные психологические предпосылки. Психологической основой ксенофобии и национализма в массовом сознании нередко выступает эгоцентризм. Это не только превознесение собственного народа, но и, как правило, негативное отношение ко всем «инородцам». Вот что писал по этому поводу известный социолог и антрополог Игорь Кон: «Несомненна связь этнической предубежденности с догматизмом: склонность мыслить жесткими стереотипами говорит о неумении самостоятельно сопоставлять факты, творчески подходить к конкретной ситуации. Враждебность к национальным меньшинствам может быть связана и с внутренним невротизмом человека, который проецирует свое внутреннее беспокойство вовне» [4, с. 29]. В числе сопутствующих факторов нередко также бывает поиск «козлов отпущения», опасение конкуренции со стороны «понаехавших», антиинтеллектуализм и т.д.
Ксенофобия часто опирается на этнические стереотипы – схематизированные и упрощенные образы представителей каких-либо этнических общностей, строящиеся по принципу «все они такие», «все они враги» и т.д. В основе такого образа часто оказываются предубеждения, сформировавшиеся под влиянием односторонней информации. Негативные свойства одного или нескольких представителей народа часто переносятся на всю эту группу, причем такая оценка «других» подается как единственно «патриотическая». В этой связи нередко вспоминают знаменитую фразу «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Эта фраза была произнесена англичанином Самуэлем Джонсоном еще в 1775 г. Однако менее известно то, что Джонсон уточнял: он предостерегал против «ложных внешних признаков» патриотизма, сравнивая «ложных патриотов» с фальшивыми монетами, которые блестят, как настоящие, но отличаются по весу [5]. Настоящий патриотизм – это любовь к родине, которая не используется в своекорыстных интересах сохранения власти и для пропаганды ксенофобии и великодержавного шовинизма.
Экстремисты разных мастей зачастую сознательно провоцируют эскалацию напряженности, потому что это – благоприятная среда для их деятельности. Ксенофобия опирается на недемократические ценности – ценности авторитарной личности. Как отмечал еще Теодор Адорно, для такой личности характерен целый набор качеств: кроме неприятия чужих групп это слепое следование авторитетам, механическое подчинение общепринятым ценностям, стереотипность мышления, агрессивность, цинизм, подверженность суевериям, сексуальное ханжество, злобное отношение ко всему гуманному [6].
Особую опасность ксенофобия представляет в таких многонациональных и многоконфессиональных государствах, как Россия. Призывы к монопольному доминированию того или иного этноса или религии фактически подрывают целостность нашего государства, а имперско-агрессивные амбиции наносят огромный ущерб отношениям с соседними странами [7]. Подобная риторика, исходящая подчас и из центра, и из национальных республик, фактически разжигает вражду между живущими в России народами. В последнее время в «информационных войнах» были нанесены удары даже и по тезису о «славянском братстве». Между тем, и в Конституции, и в законодательстве РФ есть прямые запреты на разжигание межнациональной и межэтнической розни, закреплен принцип свободы совести и т.д. Есть и статья 354 Уголовного Кодекса РФ – «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны». На практике, однако, эти запреты нередко либо не применяются, либо применяются не там, где надо.
Для преодоления ксенофобии необходима целая система воспитания не только патриотизма, но и терпимости и уважения к представителям других народов, к их верованиям и обычаям. Это, в свою очередь, должно касаться и тех мигрантов, которые приезжают в Россию «со своим уставом» и не желают считаться с местными традициями. Тем, кто остается жить и работать в России, нужно осваивать русский язык и культуру. Полезно и развитие диалога между представителями духовенства (прежде всего – христианского и мусульманского), а также «светской» интеллигенции разных народов. Настоящая интеллигентность и ксенофобия несовместимы. Образованные люди, которые используют образование для разжигания межнациональной розни – худшие из интеллектуалов. Однако в последнее время именно они все чаще заполняют своими призывами эфир, а голос интеллигенции все менее слышен. Надо ставить предел радикализму, надо искать то общее, что нас объединяет.
В условиях сокращения населения (особенно в восточных регионах страны) и неизбежного притока мигрантов [см., например: 8, с. 4 и сл.] сохранить Россию как исторически сложившееся многонациональное государство возможно через развитие не ксенофобии, а интеграции и сотрудничества. У людей разных национальностей, проживающих в нашей стране, должны быть общие и близкие цели и ценности, связанные, в том числе, с гражданской и культурной идентичностью. Мы вновь возвращаемся к необходимости адаптации и поиска «согласия в главном». Нужно содействовать формированию надгрупповой идентичности – чтобы представители разных народов, живущие на территории России, осознавали себя как равноправные жители единой страны России – с общей великой историей и культурой.
Литература
1. Отношение к мигрантам // Левада-Центр, 20–24 июня 2013 года. URL:
http://www.levada.ru/03-07-2013/otnoshenie-k-migrantam
2. Национальные истории в советском и постсоветском государствах / Под редакцией К. Аймермахера, Г. Бордюгова.. М., 1999.
3. Дробижева Л.М. Проблемы толерантности в отношении к мигрантам // Российский совет по международным делам. URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2021#top
4. Кон И. Психология предрассудка (О социально-психологических корнях этнических предубеждений) // Психология национальной нетерпимости: Хрестоматия. Мн., 1998.
5. Johnson S. The Patriot // The Works of Samuel Johnson / Published by Pafraets & Company. N.Y., 1913. Vol. 14. P. 81–93. URL: http://www.samueljohnson.com/thepatriot.html
6. Адорно Т. Исследование авторитарной личности / Пер. с англ. М., 2001. URL: http://www.universalinternetlibrary.ru/book/5709/ogl.shtml
7. Чернышов Ю.Г. Имидж России и проблемы интеграции на постсоветском пространстве // Конференция «Стратегии политического развития России». Москва, 5–6 февраля 2004 г. URL: http://rapn.ru/?grup=72&doc=137
8. Мукомель В.И. Политика интеграции мигрантов в России: вызовы, потенциал, риски // Российский совет по международным делам. Рабочая тетрадь. М., 2013.