АШПИ 
Сведения об авторе. Аршинцева Ольга Алексеевна, к.и.н., доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета. Сфера интересов — мировая политика, международные отношения, теория и методология международно-политического анализа.
Аннотация. В статье предпринята попытка обзора наиболее характерных для отечественных международных и междисциплинарных исследований трактовок «мягкой силы» на фоне эволюции представлений американского политолога Дж. Ная-младшего, создателя оригинальной концепции. Характеризуя современную позицию Ная, автор подчеркивает свойственный ему комплексный компаративный подход к ресурсному потенциалу влиятельных акторов мировой политики, а также высказывает соображения об инструментальном применении его идей в международном анализе.
Най и концепт «мягкой силы»: дискуссионные вопросы прикладного анализа
В условиях возрастающей неопределенности мировой политики вопрос о ресурсах влияния ее акторов остается в фокусе интереса специалистов-международников. Тематика конференции сразу отсылает нас к одному из самых популярных вариантов их классификации исходя из природы воздействия, предложенному влиятельным американским специалистом-международником Джозефом Наем-младшим. Общеизвестно, что именно он ввел в оборот понятия «жесткая сила» — экономические и военно-стратегические ресурсы, и «мягкая сила» — политические ценности, массовая культура и успешная внешняя политики и дипломатия [1].
Со времени появления концепции Джозефа Ная прошло 25 лет — срок вполне достаточный для того, чтобы подвести некоторые итоги, однако сделать это непросто — учитывая грандиозные масштабы распространения его идей. Выход в свет каждой новой книги Дж. Ная, включая работу 2015 г. “Is the American Century Over?” [2], сопровождается множеством комментариев и рецензий. А вышедшая в свет в 2004 г. книга «Soft Power. The Means to Success in World Politics» двумя годами позже была переведена и опубликована на русском языке [3–4]. Сам ученый в публичных лекциях и интервью активно интерпретирует основные положения своей концепции применительно к текущим процессам мировой политики. Таким образом, библиография оригинальных публикаций и посвященных ему исследований не только значительна по объему, но и постоянно пополняется. Поэтому — четко определенный формат данного текста, скромные способности автора и внушительный список пишущих на сходные темы — обусловили постановку прикладной и вполне конкретной цели в соответствии с тематикой конференции. Представляется интересным, во-первых, свести воедино имеющиеся впечатления от наиболее типичных отечественных разработок концепта «мягкой силы» (оговоримся сразу, что предлагаемый обзор не претендует на универсальность и весьма субъективен). И, во-вторых, что важнее, по возможности выяснить, изменилась ли авторская трактовка «мягкой силы» и как выглядит ее новейшая версия.
Благодаря своей концепции гарвардский профессор Дж. Най давно превратился в живого классика, а сам термин «мягкая сила» вышел далеко за пределы узко профессионального словаря международников, внедрившись в «широкие народные массы» гуманитариев, политиков и дилетантов. Даже современные наследники советской пропагандистской традиции, с неувядающим энтузиазмом обличающие американский гегемонизм, приспособили это сверхпопулярное понятие к своим целям. Кто кроме узких специалистов знает имена или слышал о заслугах Э. Карра, Г. Моргентау, К. Уолца и даже (не побоюсь сказать) Зб. Бжезинского? А при одном упоминании «мягкой силы» неизбежно возникает фигура Дж. Ная, пусть даже не всегда называется его имя.
Всевозможные обзоры и интерпретации заняли свое место в отечественных учебниках по теории международных отношений и мировой политике, глоссарии содержат более-менее единообразное определение ресурсов «жесткой» и «мягкой силы». Справедливости ради отметим, что этого не произошло бы без серьезных фундаментальных исследований начала 2000-х гг., в которых были выявлены и исследованы нормативно-теоретические основания предложенных Наем категорий. Особого упоминания в этом ряду заслуживают работы Ю.Д. Давыдова (ныне покойного) из ИСКРАН [5]. В рамках академического подхода данное направление исследований нашло успешное продолжение у Е.М. Харитоновой (ИМЭМО РАН), в основном на британском материале. Вместе с тем, некогда оригинальная концепция стала почти хрестоматийной, поэтому создается впечатление, что пик ее популярности у специалистов-международников пройден, хотя они продолжают внимательно следить за эволюцией взглядов самого Ная. Как живой классик он особенно интересен молодым исследователям — о чем свидетельствуют их статьи в специальной периодике и диссертации на соответствующие темы. В качестве наиболее свежего примера сошлемся на диссертацию Л.Р. Рустамовой «„Мягкая сила“ во внешней политике современной Германии» [6], подготовленную под руководством известного отечественного специалиста по проблемам мировой политики М.М. Лебедевой, и исследования аспиранта Дальневосточного федерального университета Жуюй Иня «Мягкая сила, жесткий разрыв: мягкая сила России и Китая во взглядах Джозефа Ная» [7]. Внимание начинающих продиктовано и чисто прикладными целями методологического и источниковедческого анализа в рамках конкретных внешнеполитических и международных исследований. Так, они сразу отметили поворот от первоначальной версии к проблеме эффективности применения силы «smart power» [8–9].
На этом фоне примечателен возрастающий интерес к проблематике «мягкой силы» со стороны представителей смежных предметных областей «чистой» политологии, культурологии и философии. При этом они склонны сводить концепцию к категории «мягкой силы», хотя для самого Ная характерна комплексная трактовка ресурсов влияния и обеспечения безопасности. При знакомстве даже с лучшими, выдержанными в строго академической манере исследованиями — например, уральского философа О.Ф. Русаковой [10] — трудно отделаться от впечатления, что специалистам-международникам все сложнее найти свое место в междисциплинарном предметном пространстве. Тем более что некоторые тексты стилистически столь своеобразны, что с трудом поддаются пересказу, только цитированию. Так, например, в авторской аннотации сформулирована основная идея статьи А.И. Андреева «Мягкая сила»: аранжировка смыслов в российском исполнении»: «Автор доказывает, что „мягкая сила“ выстраивается в виде определенной контекстуально детерминированной структуры с переменной конфигурацией. Ключевой элемент этой структуры, определяющий ее неповторимый „профиль“ и внутреннюю связность, — способность „задавать смыслы“. С этих позиций в статье рассматривается вопрос о наличии (или отсутствии) в российской политике факторов „мягкой силы“. Ответ на него дается в контексте альтернативных вариантов социально-исторического развития современного глобального мира» [11, с. 122].
В рамках того же междисциплинарного подхода с начала 2010-х гг. получила распространение отечественная практика междисциплинарных дискуссий по проблемам «мягкой силы» на различных академических площадках, что, конечно, способствовало популяризации идей Дж. Ная и либерального международно-политического дискурса в целом. Судя по материалам конференций, опубликованным в виде коллективной монографии «Soft power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ» [12], потенциал «мягкой силы» рассматривался, главным образом, в пространстве массовых коммуникаций.
Случайно или нет, примерно в это же время термин «мягкая сила» стал достоянием официальной внешнеполитической риторики, включая высказывания российских политических лидеров и формулировки программных документов. Официальный шаблон был задан В.В. Путиным в ходе предвыборной президентской кампании 2012 г.: «В ходу все чаще и такое понятие, как „мягкая сила“ — комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия. К сожалению, нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств» [13]. В приведенной цитате примечательно определение «мягкой силы» в контексте перечисления угроз государственному суверенитету. Двойственность официальной позиции становится очевидной, если сравнить путинское высказывание с вполне нейтральной, констатирующей формулировкой Концепции внешней политики РФ 2016 г. В документе использование инструментов «мягкой силы» для решения внешнеполитических задач признается «неотъемлемой составляющей современной международной политики», а в качестве таковых названы — в дополнение к традиционным дипломатическим методам — прежде всего возможности гражданского общества, информационно-коммуникационных, гуманитарных и других методов и технологий [14].
В результате предпринятого обзора возникает столь пестрая картина, что неизбежно возвращает нас к первоисточнику для поиска конкретных ответов на конкретный вопрос: появилось ли что-то принципиально новое в авторском варианте концепции Дж. Ная? Правда, — и на этом пути исследователя неизбежно подстерегает опасность утонуть в деталях — дотошные критики легко ловят его на противоречиях и предъявляют претензии по поводу не совпадающих и даже противоречащих друг другу определений «мягкой силы» в одном тексте. Признавая частную правоту таких критиков, все же нельзя не заметить некую внутреннюю преемственность, сквозную логику концепции, которая просматривается на всех этапах ее эволюции — при всем тематическом разнообразии, специфике привлекаемого фактического материала, меняющемся соотношении прикладных и академических задач текстов и авторских интерпретаций. Позволим себе сформулировать несколько обобщающих тезисов.
Главным предметом интереса Дж. Ная остается американское лидерство, его параметры и перспективы трансформации, включая такую важную сферу как информационное пространство. Собственно, проблема вынесена в заголовок книги 2015 г. «Закончился ли американский век?» Ключевое понятие — относительный подъем-упадок, основной метод — сравнительный анализ. Исходя из логики рассуждений, самый серьезный современный вызов американскому лидерству исходит от Китая, которому посвящена отдельная глава. Оценивая потенциал его влияния, Най считает, что его существенно ограничивает то, что государство сосредотачивает в своих руках все виды ресурсов — используя авторскую триаду — экономических, военных, «мягкой силы». Сравнивая сильные и слабые стороны позиции Китая в мире, Най остается оптимистом в части перспектив американского лидерства [2, p. 46].
«Дух и буква» наевской концепции — комплексный характер ресурсного потенциала: «жесткая» и «мягкая сила» не действуют по отдельности. Если признать исходную (для анализа) американскую модель за эталон, то успех или неуспех на конкретном направлении определяется степенью оптимального сочетания (разумностью использования) разных видов ресурсов. Предложенный Наем (в соавторстве с Ричардом Армитиджем, бывшим заместителем госсекретаря) термин “smart power” скорее продиктован соображениями стилистического единообразия и сам требует уточнений. Однако он хорошо демонстрирует общую логику рассуждений Ная, согласно которой для выработки искомого «разумного» варианта политики и достижения желаемых результатов правительства должны, прежде всего, оценить имеющиеся в их распоряжении ресурсы и понять, где они могут быть применены. Начать уместно с исчисления ресурсного потенциала, а для этого его следует разложить на составляющие компоненты. Отсюда понятна высокая оценка, которую у Дж. Ная заслужила практика составления рейтингов государств по критериям «мягкой силы» — Soft Power Index, первый вариант которого под руководством Д. МакКлори был опубликован в 2010 г. британской некоммерческой организацией Институт управления и стал ежегодным. По версии 2015 г. The Soft Power 30 мировым лидером с точки зрения «мягкой силы» является Великобритания, за ней следуют Германия и США, на последнем 30-м месте Китай, Россия в первую тридцатку не попала.[15]. Возвращаясь к позиции Ная, более чем уместно привести его оценку «силы и слабости» России с точки зрения основных составляющих ее ресурсного потенциала. Наряду с ядерным потенциалом, достаточным для разрушения США, огромным пространством, значительными природными богатствами силу страны составляют образованное население и квалифицированные ученые и инженеры — к этому перечню внутренних факторов Най добавляет хорошие отношения с Китаем, основанные на общем для обеих стран нелиберальном внутреннем состоянии, правда, их сдерживает остаточное исторически сложившееся недоверие. Слабости явно перевешивают — это разнообразные внутренние проблемы: корпоративная экономика, демографии, этническая разобщенность, состояние здоровья нации, коррупция и пренебрежение к правовому регулированию, а также отсутствие долгосрочной стратегии развития страны. Поэтому Россия вряд ли восстановит потенциал, которым обладал СССР в качестве реального противовеса США, или достигнет такого уровня возможностей, чтобы положить конец «американскому веку» [2, p. 32]. Отвечая на вопрос об эффективности использования «мягкой силы», Най предлагает оценить его результаты по участию отдельных стран в производстве глобальных общественных продуктов (global public goods), к примеру, чистого воздуха или финансовой стабильности, что, очевидно, требует разработки новых или дополнительных критериев. Таким образом, пребывая в динамичном состоянии, позиция Дж. Ная ждет новых интерпретаторов и исследователей. Плохо или хорошо, но отсутствие канонического определения «мягкой силы» стимулирует творческий поиск недогматических подходов и внимание исследователей к контексту.
И напоследок частный, имеющий скорее чисто академический интерес вопрос о принадлежности Дж. Ная к тому или иному направлению современной теории международных отношений. Считать американского политолога «мягким реалистом» с глобалистским уклоном или «чистым» либералом — подобные дискуссии имеют право на существование, если в качестве стартовых условий признаны: а) известная степень абстракции в постановке самого предмета; б) мифологичность популярной конструкции «великих дебатов» в теории международных отношений; в) все большая плюралистичность теории, методологии и методов международного анализа.
Литература
1. Nye Jh. S. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. N.Y., 1990. URL: http://www.kropfpolisci.com/exceptionalism.nye.pdf
2. Nye Jh. S. Is the American Century Over? Cambr., 2015.
3. Nye Jh. S. The Means to Success in World Politics. N.Y., 2004.
4. Най Дж. С. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике пер. с англ Новосибирск, М., 2006.
5. Давыдов Ю.Д. «Жесткая» и «мягкая» сила в международных отношениях // США — Канада: экономика, политика, культура. 2007. № 1. С. 3–24.
6. Рустамова Л.З. «Мягкая сила» во внешней политике современной Германии. Дисс. …к.п.н. М., 2006. URL: http://mgimo.ru/science/diss/rustamova_diss.pdf
7. Жуюй Инь. Мягкая сила, жесткий разрыв: мягкая сила России и Китая во взглядах Джозефа Ная // Теории и проблемы политических исследований. 2016. № 4. С. 255–265. URL: http://www.publishing-vak.ru/file/archive-politology-2016-4/22-zhuyui-in.pdf
8. Столетов О.В. Тренды трансформации властных отношений в мировой политике: smart power? // Полис. Политические исследования. 2009. № 4. С. 173–177.
9. Чихарев И. «Умная мощь» в арсенале мировой политики // Международные процессы. Т. 9. № 1 (25). Январь–апрель 2011.
10. Русакова О.Ф. Концепт «мягкой» силы (soft power) в современной политической философии// Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2010. Вып. 10. URL: http://www.ifp.uran.ru/files/publ/eshegodnik/2010/13.pdf
11. Андреев А.Л. «Мягкая сила»: аранжировка смыслов в российском исполнении // Полис. Политические исследования. 2016. № 5. С. 122–133.
12. Soft Power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ: колл. монография / сост. и ред Е.Г. Борисова. М., 2015. URL: http://iknigi.net/avtor-kollektiv-avtorov/123220-soft-power-myagkaya-sila-myagkaya-vlast-mezhdisciplinarnyy-analiz-kollektiv-avtorov/read/page-1.html
13. Московские новости. 27 февраля 2012 г. URL: http://www.mn.ru
14. Концепция внешней политики Российской Федерации 2016 г. // МИД РФ. URL: http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2542248
15. McClory J. The Soft Power 30. Portland, 2015. URL: http://softpower30.portland-communications.com/pdfs/the_soft_power_30.pdf