АШПИ 
Осенью прошлого года на V Всероссийском конгрессе политологов мне пришлось выступить именно на эту тему. Там было заседание, организованное Фондом «Русский мир», и много говорилось о необходимости помощи «соотечественникам за рубежом». Но когда я попросил дать четкие критерии определения, кто именно является «соотечественником», а кто нет, аудитория пришла к выводу, что над этим надо еще работать.
В самом деле, нетрудно убедиться, что ни один отдельно взятый критерий здесь не подходит. Вот, например, некоторые из них.
По вере. В Российской империи под «соотечественниками» часто понимали «православных», «единоверцев». Однако сейчас этот критерий явно узок и противоречит Конституции (нельзя исключать из этого круга «иноверцев» и атеистов).
По «крови». Это еще более узкий и еще более спорный критерий для такой многонациональной страны, как Россия, являющаяся правопреемницей многонационального СССР.
По языку. Даже среди жителей СССР было немало людей, почти не владевших русским языком; тем более неверно было бы считать «соотечественниками» всех тех, кто просто умеет говорить по-русски.
По гражданству. Формально-юридический подход создает иллюзию определенности, и именно он был заложен в «Основные направления государственной политики Российской Федерации в отношении соотечественников, проживающих за рубежом» (утверждены постановлением правительства РФ от 31 августа 1994 года № 1064). Однако и этот подход слишком узок, поскольку на практике круг «соотечественников» не совпадает ни с кругом «бывших советских граждан», ни с кругом лиц, имеющих российское гражданство.
По идентичности. Это люди, признающие свою общность с российской культурой, традициями, с судьбой России и т.д. В 2001 году была принята «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом», и там было сказано, что это лица, постоянно проживающие за пределами Российской Федерации, но связанные с Россией историческими, этническими, культурными, языковыми и духовными узами, стремящиеся сохранить свою российскую самобытность и испытывающие потребность в поддержании контактов и сотрудничестве с Россией. Конечно, это очень важный критерий, но пока нет такого прибора, который позволял бы фиксировать изменения в идентичности. А они часто происходят (диаспоры подвергаются процессам ассимиляции и т.д.).
Видимо, в связи с этим в новом законопроекте заложен еще один критерий — за основу признания соотечественниками лиц, не состоящих в гражданстве РФ, предлагается положить «принцип самоидентификации, подкрепленный соответствующей общественной или профессиональной деятельностью». Видимо, это правильно, поскольку судить о людях надо не только по словам, но и по делам. Другой вопрос – кто и насколько объективно будет разбираться во всем этом?
Пожалуй, самое серьезное возражение в законопроекте вызывает положение о «народах, исторически проживающих на территории» России. Здесь заложена опасная неопределенность, которая может породить множество споров и конфликтов. Мало того, что сейчас не существует такого официального списка «коренных народов». Сам этот критерий ошибочен, поскольку он заведомо дискриминирует людей по принципу их этнического происхождения.
Юрий Чернышов, заведующий кафедрой всеобщей истории и международных отношений АлтГУ, директор Алтайской школы политических исследований