Козулин В.Н. Эволюция образа Барнаула в конце XIX — начале XX в.: от «горного города» — к «столице русской Калифорнии»

Препринт

Kozulin V.N. Evolution of Barnaul’s Image in the Late 19th — Early 20th Century: from a “Mining Town” to the “Capital of Russian California”

Сведения об авторе. Козулин Вячеслав Николаевич, к.и.н, доцент кафедры всеобщей истории и международных отношений Алтайского государственного университета, г. Барнаул. Круг научных интересов: проблемы этнических образов, имагология, этническая психология, история культурных связей России и Запада.

Аннотация. Статья является продолжением предыдущей и поднимает тему дальнейшего развития образа города Барнаула — в последней трети XIX и начале XX в. (до наступления советской эпохи).
Судьба Барнаула и, соответственно, его образа во многом неотделима от судьбы Алтая. Поэтому с закатом горной промышленности на Алтае к концу XIX века имидж безмятежного и живущего на широкую ногу «уголка Петербурга», а также «самого приятного и веселого города в Сибири» несколько пошатнулся, и в его описаниях звучит все больше критических ноток. Однако вскоре на смену этому уходящему в небытие имиджу былых времен приходит не менее позитивный и перспективный образ бурно развивающегося торгового и купеческого центра, столицы «будущей Калифорнии России». Как и предшествующий, этот образ во многом отражал реальное положение вещей. К сожалению, все эти новые перспективы, наметившиеся в развитии города накануне Октябрьской революции 1917 года, были ею разрушены. В заключении статьи привлекается внимание к необходимости бережного отношения к историко-культурному наследию, максимального сохранения того немногого, что от него осталось на территории города, а по возможности, и восстановления утраченного. Утверждается, что это наследие может быть использовано для формирования положительного образа современного города, и что оно имеет большое значение для воспитания в младших поколениях чувства патриотизма, любви к своей малой родине.
Ключевые слова: Барнаул, историко-культурное наследие, имидж города, Т.У. Аткинсон, К.Б. фон Котта, Дж. Кеннан, Дж. Фрост, С. Тернер.

Abstract. The fate of Barnaul and, accordingly, its image is largely inseparable from the fate of Altai. Therefore after the decline of the mining industry in Altai at the end of the 19th century the image of serene and living in a big way “corner of St. Petersburg” and “the most pleasant and merry city in Siberia” sagged, and its descriptions became more and more critical. However soon this fading image of the old days is replaced by an equally positive and promising image of a booming trade and merchant centre, the capital of “the future California of Russia”. Like its predecessor, this image was largely a reflection of reality. Unfortunately, all of the new possibilities for the development of the city on the eve of the October Revolution in 1917 were ruined by it. In the conclusion of the article attention is drawn to the necessity of careful treatment of the historical and cultural heritage, the maximum preservation of the little that remains of it in the city and, if possible, the restoration what has been lost. It is argued that this heritage can be used to form a positive image of the modern city and that it is of great importance for instilling in the younger generations a sense of patriotism, love for their “small homeland”.
Key words: Barnaul, historical and cultural heritage, city image, T.W. Atkinson, C.B. von Cotta, G. Kennan, G. Frost, S. Turner.

Эволюция образа Барнаула в конце XIX — начале XX в.: от «горного города» — к «столице русской Калифорнии»

Эта статья является продолжением нашей предыдущей статьи, посвященной исследованию образа Барнаула в более ранний период (до второй трети XIX века) [1]. В настоящей статье мы проследим изменения, произошедшие в образе города в период упадка горной промышленности на Алтае и выдвижения на первый план новых отраслей экономики. Источники и методология остаются теми же. Исследование лежит в русле имагологии и гуманитарной географии, используются литературные источники последней трети XIX — начала XX в., большей частью иностранные.
Спустя 20 лет после Томаса и Люси Аткинсонов (подробно упоминавшихся в предыдущем очерке), в 1869 году Алтай и Барнаул посетил немецкий геолог Карл Бернгард фон Котта. В своих путевых заметках он подробно описывал барнаульское горное училище и музей и в целом давал примерно столь же лестную, как и Аткинсоны, характеристику городскому быту и уровню культуры: «Этот красивый город тянется от левого берега Оби по ровной долине Барнаулки… Прекрасные большие дома в широких улицах города часто прерываются большими садами, которые… летом изобилуют арбузами и дынями. И что за тихую, кроткую жизнь ведут здесь люди! Здесь нет ни одной гостиницы, но к чему бы они?!… В Барнауле… так развито образование, как ни в каком другом месте Сибири» [2].
Что касается гостиниц, то когда они появились, то, увы, стали временами производить не самое лучшее впечатление и скорее играли в минус репутации города (что, очевидно, было свойственно многим провинциальным отелям). Так, когда еще спустя 16 лет (то есть в 1885 г.), Барнаул посетил американский журналист и путешественник Джордж Кеннан [3–4], именно пребывание в гостинице в конец испортило его впечатления о городе. Вот что он написал по этому поводу: «Невероятно огромное число клопов разгуливало по всей барнаульской гостинице, почему я не решался лечь в кровать. Чтобы избавиться от этих маленьких вампиров и немного отдохнуть, я передвинул на середину комнаты стол… и устроил себе на нем постель; но при малейшем моем движении стол шатался, а я скатывался на землю; конечно, такой сон не мог освежить моего уставшего организма, и я оставил Барнаул в состоянии, граничившем с помешательством» [3, с. 144].
Общие впечатления о городе у Кеннана далеко не столь лестные, как у его предшественников. Это связано с его личными мотивами (журналист был критически настроен по отношению к политическому режиму царской России и по Сибири путешествовал с целью обследования условий содержания сибирских ссыльных), а также с объективно ухудшившимся положением дел в Барнауле в связи с упадком горной промышленности на Алтае. Этот факт нашел отражение в записках Кеннана: «Барнаул… обладает значительным числом зданий с колоннами и фасадами, имеющих притязание на великолепие, но пришедших почти в полный упадок. Дома эти построены еще в те благодатные времена, когда казенный горный чиновник получал 2–3.000 рублей жалованья, а стороною крал до ста тысяч рублей ежегодно, когда, как передают местные старожилы, французская гувернантка и заграничный повар такого чиновника получали вдвое большее жалованье, чем их господин на казенной службе» [3, с. 143].
Вместе с Кеннаном путешествовал художник и фотограф из Бостона Джордж Фрост, который сделал несколько фотографий Барнаула, служащих бесценным наглядным источником по его истории, поскольку это одни из первых фотографий города (их подлинные негативы хранятся в Библиотеке Конгресса США) (Рис. 1). Вот как сам Кеннан описывал процесс съемок: «С достойным удивления рвением г. Фрост стал рыскать по городу и успел сфотографировать базарную площадь, группу крестьянок, перевозивших на тачках камни, и одно здание вблизи нашей гостиницы, сооруженное в русско-дорическом стиле; без сомнения, оно предназначалось под храм, но в последнюю минуту было обращено в тюрьму, так как, должно быть, здесь в последней ощущалась большая потребность» [3, с. 144].

Рис. 1. Панорама Барнаула, вид с горы. Фото Дж. Фроста, 1865 г.

Между Коттой и Кеннаном, в 1876 году, на Алтае и в Барнауле успела еще побывать экспедиция известных немецких ученых — Отто Финша и Альфреда Брема (автора знаменитой «Жизни животных»). По итогам экспедиции было опубликовано солидное издание [5], вскоре переведенное и на русский язык [6]. В нем авторы ссылаются на своих предшественников — А. Гумбольдта, Г. Розе и Х.Г. Эренберга, а также на книгу Т. Аткинсона [7, с. 38–39]. В этом сочинении, пожалуй, наиболее основательно изложена и история города, и современная характеристика разных сторон его жизни и даже приводятся ценные наблюдения иностранцев над характером и нравами так называемых сибиряков. «…Добрым сибирякам недостает сообразительности и особенно предприимчивости англичан, янки и немцев, — утверждают авторы. — Сибиряк ленив, любит покой и незнаком с поговоркой “time is money” (время — деньги), хотя, конечно, и здесь, как везде, есть исключения» [7, с. 43].
По утверждению авторов, слово «Барнаул» киргизского происхождения, что «уже показывает окончание „аул“». Про внешний вид города говорится довольно много: «Как и вообще все сибирские города, [он] очень растянут и производит такое впечатление, как будто в нем тысяч 30 жителей, вместо действительно существующих 13000 (13527) (Через девять лет, во времена Кеннана, было уже 17000 — В.К.). Широкие, прямые, прямоугольные улицы его не мощены, большая часть домов деревянные, но есть и кирпичные, к числу которых принадлежат очень красивые и солидные по виду казенные здания, как, например: горное училище… где помещается и музей, горное правление, аптека, инвалидный дом, старый и новый плавильный заводы, церкви и т.д. На Московской улице, окаймленной двойным рядом деревьев и представляющей красивую аллею, находится маленькая каменная протестантская церковь, при которой уже около ста лет имеется имеется пастор «ради немцев, служащих на горных заводах», как выражался Паллас [7, с. 40–41]. Главная городская аллея с двойными рядами деревьев на Московском проспекте до сих пор является «визитной карточкой» нашего города. Она много раз запечатлена и на старинных фотографиях. Вообще, Барнаул, помимо прочего, всегда был примечателен большим количеством зелени, деревьев. В последние два десятилетия их стало, к сожалению, заметно меньше.
Продолжая цитировать Финша и Брема, заметим, что они, вслед за другими, полагают Барнаул «главным центром умственной жизни Сибири» — несмотря на то, что с тех пор как на Алтае перестали плавить золото, значительное число служащих переселилось в Иркутск, «общественная жизнь здесь, — утверждают они, — «довольно оживлена, о чем свидетельствуют уже тридцать фортепиано, имеющихся в Барнауле, и красивое внутреннее убранство многих домов». Далее снова говорится немного о зелени — о том, что жители занимаются разведением цветов, и у одного немца-садовника даже имеются оранжереи и искусно распланированный сад. Летом в городе поспевают «арбузы, цветная капуста и другие нежные овощи, а, при особенно тщательном уходе, даже яблоки». Что касается образа жизни, то, по словам путешественников, «в Барнауле еще можно жить недурно, это доказали нам обильные обеды и завтраки, на которые мы были приглашаемы. Обилие же яств легко объясняется баснословно дешевыми, по нашим понятиям, ценами» [7, с. 41–43].
С конца XIX века происходит постепенная эволюция образа Барнаула — из «горного города» в купеческий. По словам известного ученого и общественного деятеля Г.Н. Потанина, писавшего о Барнауле в те годы, он из центра горного округа «превратился в склад хлеба, масла и сельскохозяйственных машин. Обозы с рудой исчезли, а пристани завалены бочонками, мешками, жнеями, сенокосилками и плугами» [8, с. 253–255]. В 1911 году «Сибирский торгово-промышленный календарь» отмечал: «Из мирного и безмятежного уголка Петербурга с повадкою неспешащего в делах аристократа Барнаул становится живым и бойким коммерсантом» [9]. Но пожалуй, это даже сыграло на руку городскому имиджу. Город все больше начинает напоминать бурно развивающийся торгово-купеческий центр, и некоторые очевидцы даже находили в нем определенное сходство с быстро растущими городами американского Запада, какие мы знаем по вестернам (Рис. 2). Недаром барнаульский краевед протоиерей К.Н. Метельницкий утверждает, что, «рассматривая сейчас старые фотографии Барнаула, невольно представляешь себе декорации голливудских фильмов-вестернов о жизни „дикого Запада“. Та же застройка, те же рекламные щиты высотой с двухэтажный дом, нет только стреляющих ковбоев. Наверное, у алтайских и американских городов были и другие общие черты, сформированные рынком» [9]. Неслучайно в одном немецком издании еще конца XIX века Алтай назывался «будущей Калифорнией России» [10].

Рис. 2. 3-я Луговая улица в Барнауле (ныне просто Луговая), начало XX в.

Такой новый образ города отражен, например, и в путевых заметках английского альпиниста С. Тернера, побывавшего в Барнауле в 1904 г. Он писал о нем как об одном из процветающих горо-дов на Алтае и причину этого процветания видел в развитии частной инициативы. Он насчитал в Барнауле 70 фабрик с 1200 рабочих. В отличие от Кеннана, Тернер остался доволен барнаульским отелем, что также говорит и о прогрессе в сфере обслуживания [11]. Прогресс в развитии города в конце XIX — начале XX в. действительно был большой. Это можно заметить невооруженным глазом, читая лучшую барнаульскую газету тех лет «Жизнь Алтая», издававшуюся незаурядным барнаульским предпринимателем, человеком либеральных взглядов и разносторонних интересов В.М. Вершининым. Он был также депутатом IV Государственной думы. Так, в разделе объявлений о сдаче квартир внаем в одном из номеров этой газеты я с немалым удивлением для себя обнаружил, что дом по тому самому адресу, по которому я сейчас проживаю, был уже электрифицирован и телефонизирован в начале прошлого века! (Рис. 3).

Рис. 3. Объявления в газете «Жизнь Алтая» от 4 октября 1916 г.

Ныне Барнаул уже совсем не тот, каким был полтора-два века тому назад. Может быть, он во многом лучше. Сейчас это большой город, с населением свыше 600 тысяч человек, тогда как еще сто лет назад его было в десять раз меньше. Но безусловно то, что это город с богатой, почти трехсотлетней историей, и его историко-культурное наследие должно не разбазариваться, а тщательно оберегаться и использоваться, в том числе для создания положительного имиджа современного города, для воспитания патриотизма, любви к малой родине. Между тем, и по сей день остатки этого наследия зачастую уничтожаются: выгорают и сносятся, несмотря на все усилия таких краеведов, как Д.С. Дегтярев, который тщетно пытался отстоять не столь давно снесенный дом купца Михайлова, но увы, это ему не удалось. Пока что, к сожалению, продолжает торжествовать «Великий Хам», начавший свое триумфальное шествие по нашей стране в том далеком 1917 году — для нашего города печально знаменательном еще и тем, что именно в тот год случился большой барнаульский пожар, когда выгорела значительная его часть. Как говорил Платон, «народ, забывший свое прошлое, не имеет будущего». Платону вторил и великий русский ученый Ломоносов. Перефразируя, то же самое можно сказать о городе, ведь его тоже населяют люди.
В заключение хотелось бы призвать всех горожан и власти предержащие к бережному отношению к нашему историко-культурному наследию, максимальному сохранению того немногого, что от него осталось от прежних времен, а, по возможности, и восстановлению хотя бы части утраченного. Также нам кажется, что есть смысл еще раз задуматься над вопросом о возвращении некоторым городским улицам старых названий, как это произошло во многих других городах еще в конце прошлого века, на волне возрождения культурных традиций, после падения советской власти, и обращения к историческим истокам. По крайней мере Московский проспект, по нашему мнению, заслуживает возврата его прежнего названия (вместо шаблонно-советского «Ленинский», которое он носит до сих пор).
Мы ни в коем случае не хотим при этом умалить роли советского наследия в истории нашего города. В советский и постсоветский периоды Барнаул существенно преобразился. Наиболее добротные здания, сопоставимые, пожалуй, по своим архитектурным достоинствам с досоветскими постройками, были сооружены в городе в 1950-е годы, в стиле так называемого сталинского ампира — от 9-й Алтайской (нынешней Молодежной) до площади Октября. Но все-таки это уже совсем другая эпоха, несравнимая с дореволюционной. Та, прежняя, увы, навсегда канула в Лету. Между этими двумя эпохами лежит определенный культурный разлом, почти как между двумя разными цивилизациями. Недаром великий русский писатель А.И. Солженицын отмечал, что Советский Союз соотносился с исторической Россией как убийца с убитым [12, с. 334]. Ну, а постсоветская Россия, на наш взгляд, от досоветской отстоит еще дальше.

Библиографический список

1. Козулин В.Н. Барнаул в середине XIX века: «Мордасов» или «Сибирские Афины»? (попытка реконструкции образа старого города по литературным источникам) // Алтайская школа политических исследований. URL: http://ashpi.asu.ru/ic/?p=19372
2. Котта Б. Путевые очерки из Сибири // Николаевский вестник. 1871. №91. 23 ноября. С. 1.
3. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Ч. I. СПб., 1906.
4. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки 1885–1886 гг. Т. I. СПб., 1999.
5. Finsch О., Brehm A. Reise nach West-Sibirien im Jahre 1876. B., 1879.
6. Финш О., Брем А. Путешествие в Западную Сибирь. М, 1882.
7. Финш О., Брем А. Путешествие в Западную Сибирь // Алтай в трудах ученых и путешественников XVIII — начала XX века. Т. III. Барнаул, 2017.
8. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1906.
9. Метельницкий К.Н. Голливуд на 3-й Луговой // Алтайская правда. 21 марта 1992 г. С. 10.
10. Алтай, будущая Калифорния России и царствовавшие на Алтае порядки / Ред.-изд.: В. Отпетый. Лейпциг, 1882.
11. Тернер С. Новониколаевск — Томск — Алтай // Краеведческие записки. Вып. 3. Барнаул, 1999.
12. Солженицын А.И. Чем грозит Америке плохое понимание России. Статья для журнала “Foreign Affairs” (1980) // Солженицын А.И. Публицистика. Т. I. Статьи и речи. Ярославль, 1995. С. 336–381.